Меч Пересвета - Дробина Анастасия (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
– Охти… Чичас… Ох, дай бог памяти… – засуетилась Васильевна, морща лоб и вглядываясь в горизонт, словно там могли нарисоваться вожделенные археологи.
А Пашка тем временем отдал приказ:
– Эй, братва, лопаты в руки и шагом марш! Соня, ты не шагом марш, ты отойди, у тебя Брамс через три дня. А остальные – живо! Я тоже к вам иду. Ох, жизнь наша студенческая… В универе на картошку не послали, так здесь попался… Карма!
К четырем часам вся картошка Васильевны была выкопана и разложена на просушку в огромном сарае. Уставшие пацаны и девчонки переодевались у Пантелеича, готовясь отбывать в город. Соня и Пашка стояли возле хозяйки, которая, сопя от усердия, вспоминала:
– Стало быть, было их три человека. Совсем молоденькие, как Нютка моя. Приехали… Когда ж они приехали-то? Да прямо перед Петровыми днями!
– Перед Петровыми? В начале июля? Поздновато для археологов, – нахмурился Пашка. – Не путаете, бабуля?
– Не! Верно! Я знаю, потому Нютка моя почти в одно время с ими прибыла, а у ней как раз экзаменья закончились. Верно, после июня!
– Значит, трое, молодые, приехали в июле. Как их звали, не вспомните?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – закручинилась Васильевна. – Вам бы Нютку спросить…
– А у вас нет ее телефона? Мы бы сами позвонили и узнали.
– Ой, и правда! – обрадовалась бабка и рысью помчалась через огород в избу.
Пашка вдруг заметил, что Сони нет рядом, оглянулся и увидел ее в нескольких шагах, рядом с огородным пугалом, которое Соня пристально разглядывала.
– Ты обратил внимание, какой шедевр? – спросила она, когда Пашка подошел. – Я теперь ночью заснуть не смогу.
С высокой жердины на них таращилось действительно нечто выдающееся. Голова чучела была сделана из набитого тряпками мешка, в который были вставлены белые глаза из пластиковых стаканчиков. На голове высилась ржавая немецкая каска времен Второй мировой, из-под которой торчал клок «волос» – из просмоленной пакли. Чучело мило улыбалось вставными челюстями, заботливо прикрученными проволокой. Одето оно было в драную тельняшку и телогрейку.
– Точно, Гитлер под Москвой! – восхитился Пашка. – А Андрюха, оказывается, творец!
– Васильевна, ты мне его назад отдай! – закричал из-за своего забора Пантелеич. – Самому нужно!
– Да забирай свое страшило, коли жадность одолела, – огрызнулась подоспевшая с бумажкой в руке Васильевна. – Толку от него! Что с им, что без него весь огород разрыли. Вот, касатик, бери, тут все аккуратно прописано, и домашний телефон в Москве, и второй… дебильный.
– Мобильный, бабуля.
– А я как говорю?
Пашка предпочел не вдаваться в долгие объяснения, тем более что юниоры уже стояли возле «Волги» и ругались.
– И как мы, интересно, на заднем сиденье впятером поместимся?! – бушевала Полундра. – Пускай пацаны электричкой едут!
– Поместимся, ничего. – Уставшему Сереге вовсе не хотелось тащиться два километра пешком до станции, а потом еще часа три трястись в вагоне. – Я Натэлу на колени возьму, Юльку – в багажник, а Батона…
– На крышу привяжем, – съязвила Полундра. – Полезай-ка сам в багажник, умный такой!
– Дура, я не влезу!
– Щас спрессую, вмонтируешься на раз-два! – обозлилась Юлька.
– Тихо, братва! – рявкнул Пашка. – В багажнике картошка поедет, вон Пантелеич целый мешок волочит. А теперь все дружно выдохнули и полезли в машину… Ничего, в тесноте да не в обиде!
Через три минуты толкания, пыхтения и воплей все пятеро действительно разместились на заднем сиденье машины. Причем на коленях Атаманову пришлось держать не Натэлу, а Батона. Серега, ругаясь нехорошими словами, попытался было сбросить лучшего друга на ноги хохочущей Полундре, но безуспешно, а затем скомандовал:
– Трогай, командир!
Пашка включил передачу, и битком набитая «Волга», переваливаясь на кочках, поползла по проселочной дороге.
В Москве были в восемь вечера, продравшись сквозь страшный ливень, заставший их в районе МКАД. Но когда Пашка припарковал «Волгу» у подъезда, дождь уже кончился и лишь вяло постукивал по ветровому стеклу.
– Ну, шелупонь, вы живы там? Не задохлись?
– Живы, – мрачно ответил голос Атаманова. – Снимайте с меня этот БТР, ни вздохнуть, ни охнуть… Чего ржешь, придурок, отваливайся! Фу-у-у… Да вылезайте уже, девчонки!
– Когда можно будет Нютке позвонить? – первым делом поинтересовалась Юлька, выскакивая под дождик.
– Да хоть сейчас, – пожал плечами Пашка. – К кому пойдем?
– Можно к нам, – предложила Натэла. – Мама на спектакле, папа на работе, братья в Сухуми улетели. Я в пятницу от расстройства кучу пахлавы напекла, может, бабушка еще не все съела…
– От какого расстройства? – напрягся Атаманов, которому девчонки из осторожности ничего не рассказали о своем конфликте с «трудихой».
Натэла, которая никогда не умела качественно врать, поспешила юркнуть в подъезд. Подруги побежали за ней. Пашка и мальчишки задержались, вытаскивая из багажника тяжелые мешки с картошкой и сумку с мечами.
– Ой, у бабушки гости… – разочарованно сказала Натэла, входя в темную прихожую.
Из гостиной действительно доносились негромкие голоса.
– Так, может, мы пойдем? – шагнула назад на лестничную клетку Юлька.
У бабушки Натэлы, известной драматической актрисы Нино Мтварадзе, мог оказаться в гостях кто угодно, от студентов театрального училища до Никиты Михалкова, а к встрече с последним девочки не были сейчас готовы.
– Ну, вот еще! Тихонько в мою комнату проберемся, и… Ой! Это кто? Слышите? Или я с ума сошла?!
Натэла застыла посреди прихожей, непонимающе глядя на Юльку и Белку. Те прислушались, переглянулись и кивнули. Голос, в данный момент раздававшийся в гостиной, совершенно точно был голосом «трудихи» Светланы Леонидовны.
– Вот зараза, жаловаться пришла! – шепотом возмутилась Полундра. – Атас, девки, линяем!
– Зачем ей приходить жаловаться? – так же шепотом возразила Белка. – Она бы вызвать в школу могла…
Юлька прижала палец к губам, сняла кроссовки и бесшумно, на цыпочках, прокралась к прикрытой двери. Через минуту за ней последовала Белка. Натэла сочла подобное ниже своего достоинства и, надменно вздернув подбородок, удалилась на темную кухню.
– Железобетон, а не характер! – восхитилась Белка.
Юлька сделала ей страшные глаза, и две подружки дружно приникли к дверной щели.
– И я вас отлично понимаю, моя девочка! – ворковал низкий мягкий голос Нино Вахтанговны. – Если бы передо мной посадили пятнадцать девиц в козлячьем возрасте и заставили учить их варить кашу… Вах! У меня бы тут же началась истерика!
– Вот и я уже была близка, – со вздохом отвечала Светлана Леонидовна. – Я ведь с детьми никогда не работала. У меня даже младших братьев и сестер не было! Но, понимаете, аспирантура, диссертацию вот-вот защищать, а тут такой удачный, как мне показалось, заработок… Это же все-таки не серьезный предмет преподавать, а домоводство, я была уверена, что справлюсь… И в то же время трусила ужасно!
– Оч-чень, оч-чень хорошо вас понимаю…
– Они же сейчас такие все… взрослые! Такие независимые, раскованные…
– Скажите сразу – нахальные, и я с вами немедленно соглашусь.
– Но не ваша девочка! Она держалась просто восхитительно, а вот я… Мне показалось, что она просто издевается надо мной таким образом. В классе хихикали, и я себя чувствовала очень глупо… Тем более что Натэлу действительно нечему учить на занятиях.
– И тут я с вами согласна.
– И я позволила себе… совершенно недопустимое поведение. Натэла повела себя великолепно, я, признаться, и не ожидала такого от тринадцатилетней девочки. И ее подруги тоже… Я сразу же выбежала вслед за ними, но их уже и след простыл! И тогда мне только оставалось…
Тр-р-рах! Бумс! Вдруг накренилась, упала и покатилась задетая рукой Полундры стойка для обуви. Юлька и Белка дружно отпрянули от двери, галопом промчались назад в прихожую и наспех попытались принять непринужденный вид.
