Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство - Давыдычев Лев Иванович (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Теперь у Эдика была незаконно, конечно, добытая огромная квартира, напоминавшая универмаг почти со всеми отделами. Вы спросите; для чего одному человеку столько много вещей? Например, у него хранилось семнадцать столовых сервизов на двенадцать персон каждый. Умножим семнадцать на двенадцать, получим двести четыре. Но ведь у Эдика никогда не собиралось и не могло собраться столько гостей! И вообще к сервизам прикасались лишь только для того, чтобы стереть с них пыль.
Большое количество дорогостоящих вещей приобретается тогда, когда сам их владелец как человек ничегошеньки из себя не представляет, а вещи, самоуверенно и глупо полагает он, придают ему очень большое значение в глазах людей. То есть чем больше у него дорогостоящих вещей, тем он будто бы значительнее как личность.
Ума нет, зато ковров уйма!
Совести нет, есть много золотых предметов!!!
Таланта нет, но зато какая люстра!! В ней двенадцать лампочек!!!
По природе своей, по воспитанию, по накопленному жизненному опыту Эдик не умел и не хотел делать ничего полезного людям. Пробовал он быть и продавцом, и даже магазином недолго позаведовал, но везде проворовывался, и только хитрость да ловкость всякий раз помогали ему избегнуть заслуженного наказания. Бывал он и зубным техником, и памятниками на кладбище торговал, ничем он не брезговал заниматься, чтобы хапать и хапать деньги! Наконец, попробовал Эдик стать гипнотизёром, вернее, выдавать себя за такового. Довольно долго ему удавалось легко и много, обманывать доверчивых или недалеких людей, но Эдик вовремя унюхал, что его вот-вот накроют.
А в городе к этому времени развелось невероятное и невиданное до сих пор количество комнатных собачек, природную злобность которых владелицы, в основном старушки, принимали за нервные заболевания. И Эдик придумал себе не существовавшую до него специальность — собачий гипнотизёр. Деньги за своё очередное жульничество он брал немалые и вроде бы мог уже успокоиться.
Но не мог Эдик успокоиться, наоборот, с каждым годом, если не с каждым днем, всё его существо всё яростнее стремилось к тому, чтобы побольше хапать и покупать.
Три обстоятельства отравляли ему жизнь. С одним из них — одиночеством — Эдик кое-как справлялся. Дело в том, что жена его несколько лет назад умерла: ей жаль было выбросить протухшие рыбные консервы, она их самоотверженно, хотя и с отвращением, съела, и медицина оказалась бессильной против результата такой жадности.
Второе обстоятельство было куда серьёзнее. Двое сыновей Эдика регулярно навещали отца, чтобы определить, хотя бы примерно, когда же он помрёт и они станут полноправными владельцами всех его богатств. Сыновья давно уже поделили имущество и деньги ровно пополам вплоть до каждой чайной ложки, только ещё не решили, как поровну разделить несколько вещей, например рояль.
Эдик же и не помышлял о смерти, доказывал сыновьям, что переживёт не только их, но и внуков с внучками, которых он, кстати, ни разу не испытал желания увидеть. Он был очень глубоко убежден, что сохранится так же долго, как его дорогостоящие вещи, то есть считал себя практически бессмертным.
Третье обстоятельство, отравляющее Эдику жизнь, было куда ужаснее, чем уверенность сыновей в его недалёкой кончине. Наичрезмернейшая страсть к наживе привела Эдика к страшному моральному падению: его завербовала крупнейшая иностранная разведка «Целенаправленные Результативные Уничтожения». Как это было сделано, неизвестно, зато с полной достоверностью можно утверждать одно: Эдик знал толк в иностранной валюте. Вот ради неё он и стал шпионом, предателем, изменником своей родины. Впрочем, что такое родина и что она значит для человека, Эдик и понятия не имел, никогда о ней не думал, ибо, повторяю, его интересовало только то, что можно было купить.
Шпионская работёнка досталась ему не очень уж и сложная, но в высшей степени опасная. Вот этой-то её обязательной особенности Эдик сразу и не унюхал, А когда он сообразил, что его могут взять в любой момент, тут-то у него и стало развиваться то, что в конечном итоге и вынудило спать под кроватью.
Валюту-то он получать обожал, а вот выполнять немудрёную шпионскую работенку с каждым годом боялся всё больше и больше. И чем больше валюты получал, тем больше дрожал от непреходящего страха, который постепенно стал безразмерным. Эдик даже фильмов о шпионах по телевизору не смотрел — боялся: ведь там их всегда берут.
И Эдик всё яснее вынужден был осознавать, что рано или поздно он попадётся. И ужасающе пугало его не само наказание, не расплата за предательство, а потеря квартиры-универмага почти со всеми отделами! Вернее, не потеря, а то, что она достанется его сыновьям, ожидающим смерти родного отца (тогда Эдик ещё не знал, что в случае провала имущество его будет конфисковано).
Шпионская работёнка Эдика заключалась в передаче получаемых им сведений за рубеж. Как это делалось, уважаемые читатели, я не в курсе, но всякий раз, выполнив задание, Эдик, возвращаясь домой, срывал с себя всю одежду: она была насквозь мокрой от липкого трусливого пота. Даже шляпа отмокала!
Надев на себя три халата и всунув дрожащие ноги в тапочки (жаль, что нельзя было использовать несколько пар!), он сидел перед цветным телевизором импортного происхождения, но не включал его: знал, что обязательно нарвётся на передачу «Человек и закон» или на фильм о шпионах. Сидел Эдик перед невключённым телевизором и мрачно вспоминал всю свою жизнь, всю, кроме детства, которого он не помнил. Подлинного, обыкновенного, настоящего детства у него, кстати, и не было. Всё оно заключалось в том, что он выклянчивал, выпрашивал, вымаливал, обменивал, приворовывал даже, копил… Стоит ли такую ерунду хранить в памяти?
Но пока Эдикова немудрёная шпионская работёнка была, как говорится, цветики, а вот сейчас начали созревать ягодки: его известили, что вскоре к нему прибудет агент Сынок, от которого предстоит регулярно получать и передавать за границу ценнейшие сведения. И, казалось бы, уже безграничная трусость Суслика (такой была шпионская кличка Эдика) стала расти не по дням, а чуть ли не по часам. Рост её ещё сильнее увеличился, когда усыпленная им старушка Анастасия Георгиевна во сне то тявкала, то шептала, что оказалась в руках ШПИОНА!
Безразмерный страх потерять квартиру-универмаг почти со всеми отделами превратился в безразмерный ужас.
А когда к Эдику вторично явился Григорий Григорьевич, шпион вообще лишился способности хотя бы минимально соображать. Если старушка в гипнотическом сне назвала Эдика шпионом (дыма без огня не бывает?), вполне возможно, что и она тоже… Что тоже?!?! А не является ли тот подозрительный клиент, который хотел приобрести собачку, Сынком?
Правда, узнать друг друга агенты должны были по обоим им известному разговору-паролю. Сынок должен был купить у Суслика собачку. Но почему в первый визит Сынок не так начал разговор-пароль, и кто такая та старушка?!?! Агентка? Или наоборот?!?! Единственное, что помогло Эдику не счесть себя свихнувшимся, так это то, что он помнил один из параграфов инструкции, который предлагал не теряться ни при каких обстоятельствах, ибо могут иметь место самые неожиданные варианты, непредусмотренные детали и ситуации.
Значит, Сынка при его первой встрече с Сусликом могло что-то насторожить, даже и сам Суслик, и вот он заявился вторично, а он, Суслик, из страха не дал начать разговор-пароль.
И даже при своем малом уме Эдик не мог не поразиться тому, как изобретательно работают «Целенаправленные Результативные Уничтожения»! Ну кто, кто, кто может подумать, что такая невзрачная личность, как контролёр на всех видах городского транспорта, кроме такси, конечно, много лет известный многим жителям, — на самом деле агент крупнейшей иностранной разведки!!!
Однако восхищение Эдика прекрасной работой «Целенаправленных Результативных Уничтожений» было чисто теоретическим. Сам-то он всё равно пребывал в состоянии безразмерного ужаса и намеревался отделаться от Сынка любым способом, например прикинуться, что принимает его только за контролёра на всех видах городского транспорта, кроме такси, конечно, а туда сообщить… ну, он придумает что-нибудь о недоверии, подозрении, о непригодности Сынка к работе…
