Операция «Бременские музыканты» - Гусев Валерий Борисович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
– Я тоже лишен фантазии, – зевнул папа. – Особенно, когда комары кусаются. – И звонко шлепнул себя по щеке.
– Завтра за водой надо сходить, – романтично помечтала мама. – И баллоны для плитки поменять.
– У меня завтра выходной, – стал отнекиваться папа, – мне отдохнуть нужно. А у детей каникулы. Им все равно делать нечего.
И тут ночную тишину разорвал дикий звериный вой. Я даже отскочил от Алешки, потому что в первый момент мне показалось, что это он взвыл от такой несправедливости.
А вой поднялся до невыносимой ноты и резко оборвался. Где-то возле Мрачного дома.
– Ого! – сказала мама. – Дичаем. – Она, видимо, тоже решила, что завыли мы с Алешкой. Или папа.
– Это не мы, – сказал папа. – Мы так не умеем. Это собака Баскервилей. Ну-ка, Алексей, принеси бинокль.
– Лучше ружье, – сказала мама и еще теснее прижалась к папе.
Мы тоже удивились – какой толк от бинокля в ночной темноте?
Но, оказывается, бинокль был непростой. У него было устройство для «ночного подглядывания», как сказал Алешка.
– Ночного видения, – поправил папа, повернул бинокль в сторону Мрачного дома и долго его рассматривал.
А мы долго переглядывались. Потому что сразу сообразили, какие получили преимущества для наблюдения. И когда забрались на свой чердак, постарались тут же их использовать. Но толку вышло очень мало – Мрачный дом затаился. Ничего не видно интересного ни внутри, ни снаружи. Только на соседнем участке мы разглядели хитреца Петюню, который под покровом ночи забрался туда за чужой клубникой.
– А кто у них воет, как ты думаешь? – спросил Алешка, когда мы убрали бинокль в футляр и забрались в постели. – Может, правда, какая-нибудь дикая собака в подвале?
– А чего ей там делать? – спросил я.
– Охранять.
– Если бы она там была, мы бы ее давно уже увидели, гулять-то ей надо.
– А кто ж воет? – опять мы вернулись к тому же вопросу.
– Крокодил, – послышался снизу недовольный папин голос.
– Два крокодила, – сонно добавила мама. – Дима и Алеша.
Так ничего и не придумав, мы уснули, а проснувшись, начали думать с того же места.
– А давай, – предложил Алешка, – притворимся, что нам перед ним стыдно. Приедет этот Грибков, а мы придем к нему извиняться за то, что участкового на него натравили, а сами что-нибудь выведаем.
Я согласился – в этом был резон.
И вот в ожидании Грибкова мы весь день вертелись вокруг Мрачного дома. И даже днем он производил плохое впечатление – ни дать ни взять развалины старого замка, в которых воют хромые привидения.
После обеда мы осмелели настолько, что перелезли через забор и подкрались к подвальному окну. Оно было без стекла, но завешено изнутри чем-то плотным, вроде одеяла. И за этим одеялом что-то слышалось. Какое-то бормотание, какая-то тревожная музыка, и вдруг детский испуганный голос звонко завизжал по-английски. Моих знаний вполне хватило, чтобы понять его:
– Папа, папа, там какие-то монстры играют в футбол дедушкиной головой!
На что папа мрачно ответил:
– Так ему и надо. Он был при жизни порядочным скрягой.
Лешка дернул меня за рукав, взволнованно требуя перевода.
– Не слабо, – выдохнул он, когда я передал ему смысл английского разговора. – Откуда они взялись?
Я уже ничего не понимал. Пацан какой-то, англичанин. Папаша его злобный. Дедушка без головы. Монстры... Бред кошачий.
Единственное, что я понял ясно, – это то, что надо поскорее удирать. Пока эти монстры и до нас не добрались. Лешка, по его глазам видно, был того же мнения.
Мы отползли от окна, короткими перебежками достигли забора и взлетели на него не хуже тети-Клавиного петуха Васьки.
Едва мы отбежали от Мрачного дома на безопасное расстояние, как в конце улицы показалась машина Грибкова. Мы переглянулись. Во сейчас будет! Он же не знает, что у него в подвале творится.
– Надо его предупредить! – сказал Алешка, и мы бросились навстречу машине, размахивая руками так, будто собирались остановить курьерский поезд у разрушенного бурей моста.
Грибков затормозил и высунул голову в окошко.
– У вас там, в доме!.. – заорали мы. – Там такое случилось!..
– Что? Что случилось? Пожар?
– Там какие-то чужие люди... Чей-то дедушка без головы... Кто-то воет изо всех сил... По-английски ругаются.
Вместо того чтобы испугаться, Грибков тоже сначала ругнулся, а потом рассмеялся:
– Фу! Ну вы даете! Да это мои дураки охранники развлекаются. Делать им нечего – английский изучают, я им аудиокассеты подарил.
Он улыбнулся во весь рот, но глаза у него были сердитые и озабоченные.
– Идите, дети, занимайтесь своими делами.
И он поехал к дому. А в машине у него – опять большие коробки, на которых нарисованы банки с пивом и пельмени с мясом.
Мы пошли домой. Немного смущенные, с одной стороны, и сильно задумчивые – с другой. Объяснение Грибкова нас не убедило.
– Врет он все, – сказал Алешка. – По глазам видно.
Мама развешивала белье на веревке, папа сидел с газетой на ступеньках дома. Родители нам обрадовались.
– Какое счастье! – сказал папа, сворачивая газету.
– Какое? – недоверчиво спросили мы, чувствуя очередной подвох.
– Огромное, – улыбнулся очень довольный папа. – Мама затеяла стирку, и у нее опять кончилась вода. – Папа сладко потянулся. – И она хотела послать меня к колодцу.
– Ну и сходил бы, – буркнул Алешка, – раз такое счастье привалило.
– Счастье не в том, – сказал папа. – Счастье в том, что вы вовремя вернулись. Берите ведра.
– Да? Мы сегодня уже ходили за водой. Твоя очередь.
– А у меня выходной!
– А у меня не бывает выходных, – сказала мама, встряхивая мокрую простыню. – Заодно обменяйте баллоны для плитки.
Ничего себе – заодно! Колодец вон на том конце поселка, а обменный пункт вообще в другом месте. В поселке городского типа.
Но спорить было бесполезно. У них ведь три высших образования. Против одного нашего неполного среднего.
Мы взяли три ведра и, нарочно погромче ими брякая, пошли на колодец.
Вообще-то я люблю за водой ходить. Мне нравится, когда пустое и звонкое ведро, стукаясь боками о сруб, опускается в темную прохладную глубину колодца. Нравится, как оно там всплескивает, достигнув воды, как оно молча тонет и тяжелеет. А когда поднимаешь ведро, вращая скрипучий ворот, то с него звучно падают в далекую глубину тяжелые холодные капли. Но особенно мне нравится переливать воду в свое ведро. Вода – свежая, чистая, с каким-то особым глубинным запахом – падает тяжелой тугой струей, а ледяные ее брызги, как ни старайся, обязательно попадают на ноги.
Я люблю за водой ходить. Только почему-то приходится это делать всегда не вовремя. Только, например, размечтаешься о чем-нибудь интересном после обеда, а тут вдруг откуда ни возьмись: «Дима! У меня вода кончилась!»
Ни разу в жизни не было так, чтобы пришлось идти к колодцу именно тогда, когда этого хочется...
Мы набрали воды, облились, конечно, с головы до ног и не спеша пошли на свой участок. По дороге несколько раз останавливались отдыхать и попить прямо из ведер – даже зубы ломило и дыхание перехватывало, такая отличная была вода.
Я бы, конечно, смог дотащить ведра и без остановки, да Лешку жалко. У него хоть ведро и самое маленькое, но ему все равно тяжело. Душераздирающее зрелище: весь изогнется в сторону, одна рука, как семафор, отставлена, другая, с ведром, так натянулась под его тяжестью, что вот-вот лопнет. Ноги друг за друга цепляются, вода на них из ведра щедро плещется, кроссовки все мокрые, глаза от напряжения – вот такие круглые, и хохолок на макушке торчит... Где у нашей мамы глаза? А у папы сердце?..
Оставив ведра у пожарного щита, мы зашли навестить Пал Данилыча. Новости узнать. Он только что приехал на своей телеге с поля, накосил там травы для кроликов. Лешка сразу же взялся их кормить, а я Пал Данилыча расспрашивать.
