Как же быть? - Кулешов Александр Петрович (прочитать книгу txt) 📗
— А этот Рибар, который не захотел идти в армию? — спросил Главный.
— Чего ему идти? — Лори поднял брови. — Отца убили, брата убили. Мать одна, с ума сходит, да ещё его забирают. Нет, он не пойдёт.
Латерн и Шор снова переглянулись.
— Ну, вот что, Рой, давай собирайся. Ты во многом можешь помочь нашей передаче. Вообще ты нам уже кое в чём помог. Спасибо тебе.
Лори покраснел от удовольствия. Но его прошила неожиданная мысль: а что будет, если господин Леви узнает, как он помогал «Правдивым вестям» делать эту тюремную передачу?
Может, отказаться, пока не поздно? А как отказаться? Он уже залез в это дело со своей дурацкой болтливостью. Сказал бы — ничего не знает, ничего не помнит. Господи, как выкрутиться? Есть ещё возможность! Чтобы никто ничего не знал.
— Господин Латерн, — смущённо заговорил Лори, — я бы хотел вас кое о чём попросить Видите ли, этот Лем из «Запада-III»… он всегда ко мне хорошо относился. Я бы не хотел, чтоб он обо мне плохо думал. Я помогу вам, чем смогу, но не надо, чтобы об этом кто-нибудь знал.
— Конечно, Рой, конечно. Я понимаю тебя. Это было бы неудобно. Считай, что, кроме меня и Шора, никто ничего знать не будет. Можешь не беспокоиться. — Главный похлопал Лори по плечу и внимательно посмотрел ему в глаза.
Лори опустил свои. Ох, уж скорей бы всё это кончилось, все эти истории, тайны, документы… Закрыли бы радиостанцию, вернулся бы он к себе в «Запад-III». Главное, спорей бы. Лори ловил себя на том, что чем больше он узнаёт людей в «Правдивых вестях», тем больше они нравятся ему. Пусть они «красные», смутьяны, агитаторы, пусть «правдолюбцы» и шляпы, хитрецы или дураки, но это были хорошие, честные парни, не согласные ради денег предать родного брата. А главное, что внушало Лори невольное уважение и скрытое восхищение, это то, что все они работали, боролись, терпели всякие лишения и неприятности не ради карьеры или богатства, а ради каких-то, пусть не всегда понятных ему, принципов, убеждений, ради идеалов, над которыми в «Западе-III» или в «Утренней почте» считалось необходимым посмеиваться. Но которые, оказывается, существовали и порой — Лори чувствовал это — были сильнее и незыблемее любой чековой книжки.
Лори постоянно испытывал какое-то неприятное чувство стыда, что проник к этим людям как «тайный агент», предаёт их.
Романтическая гордость от того, что он некий Джемс Бонд, давно улетучилась. Какой уж тут Джемс Бонд! Разве это враги, опасные, страшные? Анд, большой младенец; Марк, который за весь день говорит два слова; Роберт, со своей длинной шеей; спорщик и весельчак Шор, вечно разный: то балагур, остряк, то умнейшие речи произносит… Или сам Главный, которого Лори просто не мог не уважать. Такой важный, но всегда доброжелательный, никогда не кричит. И в то же время чувствуется в нём прямо-таки каменная сила. Уж он не пойдёт ни на какие уступки там, где дело идёт о принципе, о справедливости, о правде.
Лори морщился, старался думать о вознаграждении, которое его ждёт, вообще о чем-нибудь другом. Но это не спасало. И вот сейчас Лори испытывал даже странное злорадство оттого, что будет помогать «расквасить» тюремную передачу «Запада-III». Лишь бы только там не узнали…
Шор пригласил Лори в бар и подробно расспросил о том, как они с Лемом были в тюрьме. Лори всё рассказал.
Когда Шор сделал последнюю запись в своём потрёпанном блокноте, он некоторое время молчал. Потом задал неожиданный вопрос:
— Рой, как сам думаешь: прав этот парень, что воевать не хочет?
— Конечно.
— Он ведь и сам голову в кипяток совать не хочет, и других убивать ему не радость. Ни бык, ни мясник…
— А чего их убивать — горячо заговорил Лори, — если они ему никакого вреда не нанесли? Что они украли у него?..
— Брата убили!
— «Убили»! Лори фыркнул. — А зачем он туда пёр, за тридевять земель? Он небось и сам не знал, чего он там воюет. Сидел бы себе дома.
— Порядок* Ты тоже, значит… что мы эту войну на свою дурью голову затеяли?
Лори пришёл в себя.
— Да нет… Я не говорю… — забормотал он, глядя с тоской на пивной бокал. — Раз надо — наверное, надо… Только этот Рибар, наверное, не понимал, объяснили бы ему… А так я ничего не говорю… И вообще в этих вещах не разбираюсь…
Шор усмехнулся и перевёл разговор на другую тему.
Но первой, к кому они явились на следующее утро, была госпожа Рибар.
Было пасмурно. Погода в это время в Сто первом часто менялась. На смену жарким солнечным дням откуда-то с гор спускались дни дождливые, скучные или такие, как сегодня: без дождя, но и без солнца.
Тёмные тучи обложили горизонт. Они медленно тянулись на фоне серого неба.
Иногда набегал степной ветерок. Они не спеша ехали с Шором в его машине.
Лори невольно сравнивал эту поездку с теми, которые он совершал с Лемом. Там была сверкающая, мчавшаяся на бешеной скорости машина, высокий, эффектный Лем. Здесь старенький автомобиль, еле двигавшийся по пустынным улицам Сто первого. И сам Шор, какой-то взъерошенный, в очках, неважно одетый.
Но когда они приехали, Лори понял, что главная разница заключалась в другом. Лем вёл свои интервью с блеском, находчивостью, он ошеломлял «жертву» своими вопросами и комментариями, настойчиво и ловко навязывал ответы, совершенно игнорировал то, что его не интересовало. Он командовал.
А Шор? Лори никак не мог узнать в своём спутнике того забавного чудака и болтуна, с которым сидел иногда и баре. На работе Шор совершенно менялся.
Они вышли из машины, прошли мимо запущенного, чахлого газончика, на котором сиротливо возвышался красный глиняный гном с отбитым ухом и запачканной птицами бородой. Поднялись на деревянное крылечко, поискали кнопку звонка. Не найдя, постучали. Раз, другой, третий… Лори уж стал думать, что в доме никого нет, когда дверь неожиданно и бесшумно отворилась.
На пороге стояла высокая пожилая женщина в старой кофте и старомодной юбке. Она была совершенно седой, сухое лицо избороздили морщины. Она смотрела на пришедших потухшими, печальными глазами.
— Госпожа Рибар? — спросил Шор и снял шляпу.
— Да, — ответила женщина, внимательно разглядывая стоявших перед ней.
— Извините нас. Я корреспондент радиостанции «Правдивые вести». Могу ли я с вами поговорить?
«Сейчас она скажет, чтобы мы убирались, — подумал Лори. — Могу себе представить, как она ненавидит журналистов после той передачи «Запада-III», где её сына вымазали чёрной краской, обвинили в государственной измене, назвали «позором нашего города». Каково ей было!..»
Но женщина открыла дверь пошире и, сделав приглашающий жест рукой, предложила:
— Входите» У меня ещё не убрано. Может, пройдём в кухню?
— Это не имеет значения, — сказал Шор. — Лишь бы где-нибудь сесть и поговорить с вами несколько минут.
Они прошли за женщиной в небольшую кухню, где всё сверкало идеальной чистотой. Насколько мог заметить Лори через полуоткрытые двери двух других комнат, всюду был идеальный порядок.
На столике в спальне он успел разглядеть три больших фотографии, на одной из которых он узнал Рибара.
В кухне, на полке, стояли три таких же фотографии! в середине бородатый, усатый мужчина с усталыми глазами, в лейтенантской форме; слева совсем мальчишка, с тонкой шеей и вздёрнутым носом, весь в веснушках — тоже в военной форме; справа — Рибар, но не такой, каким видел его Лори в тюрьме — мрачный, озлобленный, с горькими морщинами у губ, — а смеющийся во весь свой белозубый рот на фоне баскетбольного щита. Углы первых двух фотографий были перевязаны широкими траурными лентами. Перед третьей стояли две коробочки. Одна была почти доверху заполнена крошечными цветными бусинками во второй несколько бусинок валялись на дне.
— Пожалуйста, садитесь, я заварю кофе, — сказала госпожа Рибар.
Она подошла к шкафу, плите, столику, привычно и ловко её сухие тонкие руки брали чашки, ложки, насыпали в кофейник ароматный порошок… Шор тяжело опустился на стул. Он ничего не говорил, он только внимательно следил за каждым движением хозяйки дома.
