У сыщиков каникул не бывает - Сотников Владимир Михайлович (книги без сокращений .txt) 📗
Ребята молча стояли под тополем. Бармалей сидел рядом, уставившись на дверь подъезда. И вдруг он рванул поводок: оказывается, Иван Антонович уже вышел. У художника он не пробыл и десяти минут. Помахав ребятам рукой, старик поспешил к своему дому.
Каково же было удивление друзей, когда через минуту они увидели в арке двора художника.
– Здравствуйте. А к вам Иван Антонович заходил, – сказала Анка. – Вы с ним совсем немного разминулись.
– А, ребята, здравствуйте! Ничего страшного, еще зайдет. Да у него и ключ есть от мастерской. Увидел, наверное, что меня нет, и решил попозже заглянуть. Он же завтра за границу уезжает. Оказывается, увозит он мои скульптуры… Жалко! Хотя вроде бы радоваться надо.
– Да, знаем, он сказал, – грустно произнесла Анка. – Не увидим мы больше вашего… удивленного художника.
– Почему же? – улыбнулся художник. – Да прямо сейчас и заходите. Посмотрите на Сальвадора Дали, если он вам так понравился. Попрощайтесь!
Саня показал на Бармалея: а как же собака?
– Да ничего страшного, – махнул рукой Игорь. – У меня с завтрашнего дня тоже песик будет жить.
Великий испанский художник сидел в своем кресле у окна. Посреди комнаты стоял большой деревянный ящик.
– Сегодня еще любуйтесь, а завтра с утра рабочие придут, – сказал Игорь. – У Ивана Антоновича уже вся квартира ящиками заставлена, так что Сальвадора у меня будут упаковывать. Ну, я пойду чаек поставлю.
Как только художник вышел из комнаты, Бармалей залаял и бросился к скульптуре. Он обнюхивал Сальвадора Дали так же, как совсем недавно Ивана Антоновича! И так же норовил прыгнуть лапами ему на грудь.
– Барми, фу! – возмутился Саня. – Что это с ним?
– Анка, – шепнул Пашка, – постой у двери, посторожи, ладно?..
Вспомнив, как Пашка назвал ее «лучшей ищейкой», Анка хотела ответить, что сторожить может Бармалей или сам Пашка. Но, взглянув на Пашку, она почему-то кивнула.
А тот стал внимательно изучать голову Сальвадора Дали, заглядывая под волосы на затылке.
– Помнишь, Чибис, как он в телескопе смотрелся? – приговаривал он. – Половины головы не было… Смотри-ка, уши мягкие.
Саня хотел предупредить Пашку, чтобы он не дергал Дали за ухо. Еще отвалится! Но было уже поздно. Пашка потянул за мочку Сальвадорова уха. И вдруг… Тихонько щелкнула какая-то пружинка – и голова скульптуры открылась! Ее верхняя половина просто откинулась, как крышка шкатулки.
Пашка разинул рот.
– Смотрите, – прошептал он.
В нижней половине головы, в мягких гнездышках из ваты, прикрытые прозрачной крышечкой, лежали… три крупных яйца. Конечно, не куриные, а какие-то драгоценные. Они сверкали золотыми, голубыми и хрустальными гранями.
– А я знаю, что это! Это пасхальные яйца Фаберже! – догадалась Анка.
Не зря она так любила ходить по всяким музеям.
– Вот это… птичка. Снесла яичко, – шепнул Пашка. – Все, закрываем!
Когда художник вошел в комнату, с головой великого испанца все было в порядке. Ребята застыли рядом с его креслом. Казалось даже, что в комнате не одна, а четыре скульптуры. Только Бармалей прыгал вокруг Сальвадора Дали.
– Спаси-си-бо, – пролепетал Саня, – мы уже попрощались. Мы пойдем. А то собака еще заденет что-нибудь…
Художник не стал их удерживать. Наверное, ему грустно было расставаться со своим Сальвадором.
