Избранное - Стрелкова Ирина Ивановна (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
- Ты от меня не отворачивайся, я тебе помочь хочу. В больницу тебе надо ли идти?… Все узнают, опять пойдут разговоры… Я бы тебя устроила частным образом. Возьмешь три дня за свой счет, уедешь… Все будет шито-крыто.
Альбина боялась подлой ловушки, нового позора, но деваться ей было некуда, под подушкой лежало письмо из детского дома, от святых людей.
Они сообщали детдомовские новости, звали погостить - и ни словечка о случившемся с Альбиной. Очень ласковое беспричинное письмо, со смешными детдомовскими происшествиями, с прекрасными цитатами, с советами, что почитать из классики и из книжных новинок.
«Они все, все знают, - поняла Альбина. - Им написала, наверное, уже с целины Валя Титова. А они не ханжи, они меня примут. Они всегда любого своего детдомовского примут, что бы с ним ни случилось, чего бы он ни натворил… Приласкают и ни о чем по своей деликатности не спросят. Вот потому-то я к ним и не поеду, не могу. Нету у меня сил глядеть им в глаза… Ну, будь они хоть чуть-чуть похуже, поглупее, погрубее, не такие честные, не такие добрые… Я бы поехала к ним, они бы меня отругали как следует, попрекнули бы своей заботой - и то легче. Но приехать на их ласку, на их деликатность, на доброту, на веру в человека - это все равно как обокрасть самое дорогое, обокрасть и оплевать…»
Ксения Петровна явилась как раз вовремя. Альбине легче было принять ее сомнительную помощь, чем самую малость от святых людей.
И Ксения Петровна не обманула, не выдала - все устроила наилучшим образом. Никто ничего не узнал, ни тогда, ни после. Ксения Петровна сберегла Альбинину тайну - не только потому, что в случае разоблачения ей и самой отвечать. Ксении Петровне требовалось для закрепления своего торжества еще и подать руку помощи той, которую сама же толкнула в грязь. И вообще между людьми, враждующими давно и упорно, возникает, кроме взаимной ненависти, и какой-то род привязанности. Враги друг без друга жить не могут. Умрет один - недолго жить и другому, если меж ними существовала настоящая вражда. Людям вообще свойственно подбираться парами, в любви, в дружбе, во вражде.
Валя вернулась с целины через четыре года, пришла с чемоданом в общежитие, новая вахтерша ее не пропустила, мимо пробегали новые незнакомые девчонки, где-то шла визгливая перебранка.
- Что там случилось? - спросила Валя.
- А-а… - досадливо отмахнулась какая-то новенькая, - ничего не случилось. Альбина скандалит. Она всегда…
Ксения Петровна разрешила Вале подселиться временно в комнату к Альбине, на Альбинину койку.
- Неужели тебе не надоело собачиться с Ксенией? - спросила Валя, выслушав Альбинин рассказ о ее житье-бытье. Они говорили шепотом, лежа рядом и укрывшись с головой, как, бывало, в детдоме. - Ты бы послушала, что о тебе болтают в общежитии. И не только в общежитии. Я сегодня на комбинате была, в городе кое-кого встретила… И у всех о тебе мнение… Кто такая Прямикова? Скандальная Альбина… Рассказывали, за что тебя с доски Почета сняли. Не надо было, Аля, налетать на мастера с оскорблениями. Сходила бы к начальнику цеха, объяснила, какие у тебя претензии к мастеру. Ведь потом в цехе разобрались, вернули твою фотографию на доску Почета, но все равно нехороший осадок остался… - Валя на целине обрела уверенность, говорила с Альбиной, как старшая с младшей.
- Ну, конечно, я сама виновата, - каялась Альбина. - Кругом виновата… Тебе не холодно, Валечка? Дай-ка я тебя укрою получше. А про меня чего уж говорить. Выпала я, Валечка, из жизни. Вылетела кувырком… А кто мне пинка дал? Она, Ксения…
- Плюнуть тебе давно пора на все прошлое, - строго внушала Валя. - И люди бы забыли. Ты сама без конца напоминаешь всем о том, чего им и знать не надо. Ты оглянись, в общежитии уже никого из старых. Живи, Алечка, потише…
- Чтобы я? Смирилась? Перед ней? - жарко шептала Альбина. - Да никогда! Не тому нас учили в детском доме! Таким, как Ксения, нельзя доверять воспитание молодежи. Я не за себя воюю, я за молодых. Ксения меня боится. Ты обратила внимание? Ручки-то обратно привинтили.
- Ты на пустяки себя не разменивай, - бормотала Валя, засыпая в обнимку с Альбиной. - Тебе личную жизнь строить надо, семью создавать.
Валя на целине вышла замуж за Витьку Меженкова из их детского дома. Надо же было судьбе устроить такую встречу, вычертить по огромаднейшей территории две линии - одну из фабричного города в центре России, другую из дальнего северного гарнизона - и скрестить линии в степи, в той точке, где построили новый целинный совхоз. Там Валя и Витька слепили своими руками дом из самана, там у них один за другим появились на свет двое сыновей, но именно из-за ребят и пришлось уехать: они стали болеть, и врач посоветовал переменить климат. Третья линия судьбы выводила Меженкова, отца двоих сыновей, к встрече с Альбиной. Он в детском доме вздыхал по ней, а вовсе не по Вале.
Когда Альбина рассказывает малознакомым людям навзрыд всю правду про свою жизнь, она называет знакомого с детства Витьку Меженкова «мужем лучшей подруги». Он караулил ее возле общежития, клялся, что детская любовь теперь распылалась в его груди жарким огнем… Меженкову надоело мыкаться по частным квартирам, надоело, что Валя ударилась в общественные дела и пропадает до ночи на собраниях, что ребята не вылазят из простуд…
Рассказывая о том, как ее преследовал муж лучшей подруги, Альбина признается, что он ей очень нравился, но у него жена, двое детей. Нельзя строить свое счастье на несчастье других… Не тому ее учили с детства.
Многие не верят, что все обстояло именно так, но это святая правда.
…В комнате стемнело, но неохота зажигать свет. Неохота и отозваться на стук в дверь. Ни Альбина, ни Клавдея никого к себе не ждут, к ним может постучаться только какая-нибудь соседка по общежитию, попросить щепоть соли или денег до получки. Постучалась, не дождалась ответа, заметила, что в комнате темно - и уходи. Нет ведь, стучит и стучит нетерпеливо.
- Привадила ты их, - укоряет шепотом Клавдея.
Альбина кричит:
- Кто там? Входи!
В комнату влетает шалая девчонка, шарит по стенке выключатель - выключатели во всех комнатах на том же месте, справа от двери. Щелкнула, и глядите - Вера Столбова во всей красе, льняные волосы разметаны по плечам, в голубых очах дрожат злые слезы.
- Вот ваши деньги! - Вера хлопает на стол перед Альбиной пачку мятых рублевок и трешек, требует мстительно: - Пересчитайте при мне! А то скажете - недодала. Еще один скандал устроите.
- Ну и дура-а-а… - удивленно тянет Альбина, щурясь от света. - Насбирала? По всему общежитию?
- Не ваше дело! - презрительно бросает Вера. - Пересчитайте. При мне.
Клавдея сидит ни жива ни мертва. Не ей ли взяться пересчитать? Упаси бог. Пускай сами разбираются. Может, Альбина спектакль хочет устроить. Пересчитаешь - все сорвешь. Нет, с Альбиной надо быть осторожной… Клавдея привстает и пытается выбраться из-за стола в сторонку, на свою кровать.
- Куда? - рявкает Альбина. - Сиди! - И к Вере: - Ты что же это, а? Ты почему мне деньги на стол швыряешь?
- А ты бы как хотела? - Вера взглядывает свысока. - С поклоном? После того, как ты меня при всех скомпрометировала? - Вера гордым поворотом головы отбрасывает льняные отутюженные волосы назад. Давно ли сама из деревни? А уже научилась манере городских модниц презирать в автобусах и магазинах немолодых, немодных женщин.
- Какие мы… Фу-ты, ну-ты… - Альбина поднимается, упираясь руками в стол, лицо белое, ни кровинки, глаза стекленеют, рот кривится. - Не хотим говорить спасибо, не хотим кланяться. Все, Столбова, разговор окончен, считаю до трех… Или ты скажешь спасибо, или… Начинаю… Раз…
Вера испуганно вскидывает руки:
- Да вы что?! Ну, спасибо… Пожалуйста, мне не жалко. Большое спасибо, возвращаю долг с благодарностью… Если уж вы так хотите… Чтобы вам поклонились…
Вся красная от стыда, она наклоняется, словно бы что-то поднять с пола, и выскакивает в коридор, хлопнув дверью со всего маху.
