Томка, дочь детектива - Грачев Роман (книги бесплатно txt) 📗
– И вот, майор, нас с тобой ожидает чудовищный облом. Тамара отдала свою «счастливую монетку» хозяину, а тот разбился на машине, придурок!!!
Чебышев попытался рассмеяться, но уже не было сил. Получилось жалкое блеянье.
– Значит, Марина продолжала лгать мне до последнего момента, – пробормотал я.
– Чего?
– Ничего. Кому нужно было убрать Кормухина?
– Убрать? Господь с тобой, кому он нужен!
Я промолчал. У меня не было никаких мнений на этот счет. Я уже ни в чем не был уверен. Эти трое – Чебышев, Валуйский и Марина – устроили вокруг меня и моей дочки порядочную свистопляску.
– А Медальон ему не помог, – с усмешкой констатировал Чебышев. – Может, врут об этой штуке?
Я поступил почти как Глеб Жеглов, мною уже сегодня упомянутый. Я не стал сдавать Чебышева. Я был настроен настолько миролюбиво, что позволил ему попрощаться с Томкой. Она запрыгнула к нему на колени и сказала, что он «прикольный чувак». Мы с Игорем выпили на двоих бутылку пятизвездочного коньяка буквально за двадцать минут. В бутылке еще оставалось на донышке, когда в зал спустился Сергей Николаев. Оглядев нас очумевшим взглядом и отказавшись от угощения, он бросил мне: «Будешь должен за ложный вызов», – и ушел.
Пожимать друг другу руки на прощание мы не стали. Я отдавал себе отчет, что несмотря на счастливое разрешение ситуации с Медальоном, передо мной стоял уголовник. В иных обстоятельствах я бы его убил (в крайнем случае покалечил так, что ему целый год оставалось бы лишь мечтать о безболезненной дефекации), но в последних сценах этой буффонады у меня просто сдали нервы… точнее, весь боевой дух ушел в свисток.
– Не попадайся мне больше на глаза, – предупредил я на прощание.
– Была б нужда, – буркнул Чебышев. – Мне от Валуйского надо ноги унести. Ты хорошо его знаешь?
– Начинаю узнавать.
– О, тебя еще много открытий ожидает. Лучше бы тебе с ним не пересекаться.
– Учту.
Он качнул головой и цокнул языком.
– Значит, кинула меня Маринка? Вот зараза…
Я ничего не сказал, оставил его в одиночестве размышлять о туманных перспективах.
Прежде чем подняться со мной наверх, Томка устроила небольшой концерт. По ее просьбе бармен на полную мощность включил Джексона. Томка вышла на середину зала и начала накручивать попкой такие фортеля, что я не смог удержаться от истеричного хохота. На звук из кухни вышел оставшийся на свободе бритоголовый подельник Чебышева и девушка в белом фартуке. Сам Чебышев сидел у стойки и задумчиво грыз зубочистку. Томка, почувствовав внимание публики, принялась отплясывать с удвоенной энергией.
Я прослезился.
Наверху у ворот парка нас ожидали Петр со своим «фордом» и Матвей на «спектре». Все остальные уехали. Я отпустил Матвея, сам сел на переднее пассажирское сиденье «форда».
– Все обошлось? – спросила Олеся. Она выглядела уставшей, но нашла силы для улыбки. Идеальная боевая подруга.
– Угу. Едем домой, ребята. С меня праздничный ужин.
Томка запрыгнула на заднее сиденье и сразу стала обниматься с Ванькой, а потом требовательно сказала:
– Давай!
– Так сразу и давай, – буркнул Ванька. – Можно мне поносить немножко?
– Нет, давай прямо сюда. Потом поносишь.
Я заинтересовался странным диалогом. Обернулся.
Ванька нехотя вынимал из штанов Чудесный Медальон.
– Тамара!!!
Она посмотрела на меня виновато, но в то же время с каким-то торжеством.
– Я ему не соврала, пап. Я просто пошутила.
Я едва не сполз в своем кресле на пол.
Виктору Кормухину Медальон не помог, потому что Медальона с ним не было.
34. Два часа спустя
– Пап, куда мы едем?
– По делу.
– По какому?
– По важному.
– А, я поняла! Ты хочешь угостить меня чем-нибудь вкусненьким!
– Это само собой разумеется и даже не обсуждается, милая. Но сначала нам нужно сделать одну важную вещь.
– Какую? Для тебя важную или для меня важную?
– Пожалуй, для нас обоих.
– Эээ, пап, ты загнул… ой, кажется, я поняла куда мы едем…
– И что думаешь?
– Я думаю, что это плохая идея. Правда, пап, это очень плохая идея, я не хочу, чтобы мы сюда ехали.
– Поздно пить боржоми, детка, мы уже здесь.
– Какое еще боржоми, поехали обратно!
– Не волнуйся, дочь, я тебя в обиду не дам. Ты мне веришь?
– Ммм…
– Доча, ну-ка посмотри на меня… Вот, умница. Ты мне веришь?
– Да…
– А веселее?
– Да, папуля… блин!
– Умница. Все, давай вынимай свою пушистую попу из кресла и пошли.
– Это у тебя пушистая попа, а у меня – гладкая!
– Много ты понимаешь в попах!
Пока мы поднимались по лестнице на третий этаж дворца спорта «Салют», Томка не проронила ни словечка. С каждым новым пролетом она становилась все мрачнее и мрачнее. Меня это озадачило, потому что дочка даже болезненных прививок боялась значительно меньше, а стоматолога вообще обожала. Каким же педагогом надо быть, чтобы так напугать ребенка?
– Томыч, не трясись, я с тобой.
Она прижалась к моему бедру так, что мы едва не свалились с лестницы.
На площадке третьего этажа курила белокурая молодая леди в обтягивающем трико и белой блузке. Когда Томка во всеуслышание заявила, «как противно пахнет на этом этаже», девица смерила нас презрительным взглядом, отвела сигарету чуть в сторону, пропуская нас к дверям спортивного зала.
– Ррряз-двааа! Ррряз-двааа! – доносилось из зала. – Шевелитесь, доходяги, я не собираюсь тут до утра сидеть!
Мы с Томкой переглянулись. Ее взгляд говорил: «Ну, пап, теперь ты веришь?».
Да, милая, верю. И мы не ошиблись адресом, это тот самый зал и та самая Наталья Игоревна.
Я взял ребенка за руку, подвел к двери. Коньяк, выпитый в «Астре», еще не выветрился, потому я все еще ощущал эйфорию. В таком состоянии мужчина способен на многое.
Зал был большой. Правая стена с окнами от пола до потолка была затянута крупноячеистой сеткой. В дальнем конце зала стоял боксерский ринг. У левой стены, без окон, тянулся ряд зеркал с балетным станком. В центре зала с мячами и лентами занимались несколько девчонок лет восьми-десяти. Наталья Игоревна, невысокая блондинка с жидкими волосами и длинным носом, стояла перед ними, уперев руки в бока, и зычным голосом повторяла свой незамысловатый счет: «Ррряз-двааа, ррряз-двааа! Веселее, каракатицы!».
Если это нормальный гимнастический зал, то мое детективное агентство – филиал ЦРУ.
Мы с Томкой недолго мялись на пороге. Наталья Игоревна заметила нас и изменилась в лице. Не скажу, что смутилась, но ритм сбился. Она подняла руку, скомандовала девочкам:
– Пять минут перерыв!
…и направилась к нам.
Томка прижалась ко мне еще сильнее. Давно не припомню, чтобы она как тисками обхватывала мою талию. Я смотрел, как приближается Наталья Игоревна, и уже представлял ее себе ужасным чудовищем, которое я, отважный рыцарь, сейчас покрошу мечом на мелкие кусочки.
– Томыч, мне уже больно…
Дочка не отреагировала.
– Тома…
Протяжный вздох снизу.
– Здравствуйте, – сказала тренерша. – Очень хорошо, что вы пришли.
Судя по интонациям и выражению лица, она собиралась доминировать и вести разговор в том русле, в каком считала необходимым, но я не дал ей ни малейшей возможности.
– Действительно, очень хорошо, что мы пришли.
Она приоткрыла рот.
– Значит, доходяги, говорите? – наседал я. – Каракатицы? Интересный педагогический ход.
Тренерша молчала. Я сбил ее дыхание. Какой же ты тренер, елки-палки, если не умеешь держать удар. Тем более, не удар даже, а так – легкая разведка боем. Я еще не начинал бить.
– Томыч… – Я взял дочку за руку, подтолкнул внутрь зала. – Присядь на скамейку, подожди пару минут.
– Не хочу.
– Не бойся, тебя больше никто не тронет. Просто посиди. Можешь взять мячик. Она может взять мячик, правда?
Наталья Игоревна кивнула:
