Прочь из сумасшедшего дома - Холдер Нэнси (чтение книг TXT) 📗
Бостон, октябрь 1666 года
Ричард Рене вздрогнул и проснулся.
В доме было темно и очень, очень холодно. Свеча догорела, тлели умирающие угольки. Вполне естественно, когда кто-то спит слишком долго. Но не холод и не тени вызвали дрожь у Рене.
Это было устойчивое чувство, развитое за целую жизнь, посвященную магии. Он чувствовал неладное.
Рене щелкнул запястьем и сотворил маленький светящийся шар, повисший перед ним на расстоянии вытянутой руки. Он осторожно встал, пристальным взглядом ища что-то необычное. В комнате не было никого, по крайней мере, он никого не увидел.
Однако Рене не мог избавиться от чувства опасности и проклинал себя за то, что бросил привычку всегда держать при себе волшебную палочку – со смертью Фулканелли он расслабился. Рене стремительно пошел по глиняному полу к дорожному чемодану, расстегнул застежку и схватил палочку. Рене был способен на большое волшебство и без нее, но палочка давала ему возможность осуществлять главные магические действия. Послышался далекий грохот, как будто глубоко из недр земли. Рене посмотрел вниз, под ноги.
Грохот становился все громче. Стены дома начали дрожать, а затем яростно сотрясаться. Глубокие трещины появились в камнях, из которых были сложены стены. Тлеющие в камине угольки прыгали за решетку. Рене упал на пол, ударился головой об угол стула и на мгновение потерял сознание.
Пока он медленно пытался сесть на качающемся полу, что-то темное сформировалось в грязи. Это было нечто более темное, чем ночные тени в комнате, более темное, чем любая чернота, которую он когда-либо видел. Это нечто поглощало свет вокруг себя, но он все еще мог видеть. Хотя Рене не касался этого, он ощущал его, оно имело форму, сущность.
Грохот становился все громче. Он склонился над лужей грязи, если это было лужей, и, держа над ней свою волшебную палочку, произнес на латыни заклинание, требующее не причинять вреда.
Внезапно сильный, холодный ветер засвистел доме так громко, что заложило уши. Вещи отлетели стене. Страницы книг трепетали, подобно встреченным птицам. Холод проник в Рене, как будто кто-то нанес ему удар замороженным мечом. Он закричал и повторил свое заклинание.
Не тронутая бурей грязная лужа поднялась над полом и парила, описывая круги под его палочкой. Рене увидел это и отодвинулся на приличное расстояние, пытаясь различить природу этого явления.
Раздался громкий хлопок, напоминающий раскаты грома. Комната наполнилась светом, подобным солнечному. Рене отбросило назад. Он упал на спину, разу же перекатился на бок, закрывая глаза руками. Ветер продолжал бушевать, Рене решился убрать руки и посмотреть на свет.
Черный круг висел вертикально в центре комнаты.
Воздух вокруг мерцал, как вода, потревоженная камнем или движениями жизни под ее поверхностью. Структура мира, природа бытия представлялась теперь, так или иначе, ложной. Круг был плоским, неподвижным, маслянисто-черным, и от мерцания вокруг него все в мире казалось лишь обрывками, ошметками, струпьями.
Рене вскочил на ноги и попытался сделать шаг к этому явлению, но не мог подойти ближе. Круг расширился. Колеблющийся воздух вокруг него переливался разными цветами, прозрачная радуга обрамляла изображение, будто вырезанное из самого черного дерева. Воздух вокруг этого рубца, эта новая рана на сердце действительности, пылал теперь синим бриллиантом, дрожащим и вибрирующим. На дом еще раз напали. Мускулы Рене напряглись, все кости болели, и он чувствовал, что может развалиться на части.
В центре круга появилась странная, неповоротливая фигура, она вылилась из масляной черноты, как малыш, принудительным образом вытащенный из чрева матери. Это существо завопило ужасным голосом и затем упало на пол, вывалившись из круга. Круг сразу исчез, унося весь Хаос с собой, спасал извергнутое им существо. Грохот прекратился. Ветер стих.
Все было тихо, не считая вопля новорожденного чудовища. Рене медленно приблизился к нему, дернувшись, когда оно подняло три главы на одной шее и встало на ноги. Существо впилось в него взглядом трех пар красных, светящихся глаз и начало угрожающе рычать. Его тело походило на тело собаки, очень черное, даже чернее круга, из которого оно выпрыгнуло. Фиолетовые и черные змеи корчились на его спине, их пасти шипели на Рене. Хвост чудовища, кобра с капюшоном на шее, поднялся над телом, и змея бросилась на волшебника, выплевывая яд.
– Цербер? – спросил Рене удивленно. Это была собака Гадеса, собака, которая сторожила Царство Мертвых и запрещала живым входить туда.
Собака задрала все три головы и залаяла на него. Потом осмотрелась, явно испугавшись.
Рене был потрясен. Грязная лужа была в некотором смысле дверью, впустившей это существо туда, где оно никак не должно было находиться.
Без всякого предупреждения собака вдруг прыгнула на него, злобно обнажив клыки. Рене увернулся и немедленно установил магический защитный барьер. Цербер столкнулся с невидимым щитом и, ошеломленный, свалился на пол.
Со слабым дрожанием лужа цвета черного дерева начала вновь видоизменяться в дюйме от правой ноги Рене. Он отступил, ожидая, что она затвердеет, поднимется и переместится, как это произошло прежде.
Вместо этого лужа, казалось, раскалывалась на две с грозовым грохотом, и обе половины заскользили в противоположных направлениях. Пол дома изменился вместе с ними, стены, казалось, перестроились, что бы уместить это неестественное явление. В пространстве образовалась трещина, и все же здание стояло.
С раскатом грома двойные двери стали еще шире. Из одной створки влетело в дом странное существо, прекрасное и гибкое, с большим количеством тончайших крыльев. Оно разбрызгивало блестящую пыль, которая тянулась за ним вослед.
Из другой створки двери вырвалось пламя. Волшебник ступил ближе, чтобы заглянуть внутрь. Пот лил по лицу Рене, поскольку перед ним был порог Ада. 1 января 1668 В руке я держу письмо. Сегодня я должен был бы быть доволен, но все же, наполнен отчаянием.
Я получил письмо от матери Мэри Джон; я переписывался с ней по поводу сиротки Джульетты, для которой организовал специальный благотворительный фонд. Это последнее послание, однако, касается оно не Джульетты, а другого ребенка. Мальчика. Моего собственного сына.
В то время как я преследовал Фулканелли на земле Турков, Джулиана обнаружила свое счастливое положение. Ко времени моего возвращения она уже легла в могилу. Когда помощники Фулканелли наводнили нашу виллу и нашу страну, я думал, что все слуги были вырезаны. Меня не известили, что Джулиана наняла синьорину Алессандру, которая должна была позаботиться о новорожденном.
Синьорина Алессандра выжила и недавно поступила в женский монастырь Матери Мэри Джон как послушница, надеясь скоро принять монашество. При упоминании моего имени в связи с девочкой, Джульеттой, синьорина рассказала историю ее службы моему семейству.
Мой сын все еще жив. Он был спасен, и по приказанию моей жены синьорина Алессандра увезла его далеко от родного крова. Католический приют во Флоренции – вот единственный дом, который он знает.
Я напишу этой ночью и попрошу, чтобы синьорина Алессандра оставила свою мечту о женском монастыре и вместо этого забрала бы моего сына из Флоренции и привезла сюда, ко мне, оставаясь при нем гувернанткой.
Но мое отчаяние очевидно. Мальчик никогда не имел настоящего дома, а этот дом теперь совсем не такой, каким я представлял его в своих мечтах. Строительство моего «дворца» остановилось, его комнаты заполнены монстрами. Если бы только я был способен возвратить монстров туда, откуда они прибыли, без риска сломать барьер между нашей реальностью и потусторонним миром! Или если бы я нашел способ закрыть дыру еще при ее появлении, пятнадцать месяцев назад! Но эта возможность была упущена, если она вообще существовала. Дыра оказалась слишком большой для такого волшебника, как я, мне не удалось закрыть ее навсегда.
Вместо этого я был вынужден использовать необыкновенную магию, чтобы запечатать эту дыру, и все же должен вечно оставаться настороже. С помощью той же самой магии я запер Цербера в ту первую, ужасную ночь. Эти магические барьеры приняли форму комнаты, в пределах моего большого дома, я вкладывал свою магию в каждый камень и в каждый брус, стараясь запечатать Зло.
