Кот, который сигналил - Браун Лилиан Джексон (полная версия книги .TXT) 📗
– БРЫСЬ! – прикрикнул Квиллер, и существа, распрямившись точно пружина, исчезли, с тем чтобы обдумать следующий маневр. Это были сиамцы Коко и Юм-Юм. Кот, которого по-настоящему звали Као Ко Кун, обладал сильным мускулистым телом и решительным характером. Юм-Юм отличалась от прочих кошек удивительным изяществом, но, как все кошачьи, умела добиваться своего.
– Как сиамцам понравился остров Завтрак? – спросил Двайт.
– Им всё равно, где находиться, – ответил Квиллер, – если им хватает места, чтобы побеситься днём и сладко поспать ночью.
– А что собираются делать с этим бардаком на острове?
– Пока ещё официально не объявили, но компания XYZ теряет своё право на владение курортом, а Фонд К. приступает к наведению порядка на острове. Следует восстановить лесной массив и очистить от мусора отмели. Остальное довершит матушка-природа.
– Большое дело, на мой взгляд, – проговорил Двайт.
– И стоящее.
– А как насчёт гостиницы «Домино» и прочих «Поешь-поспи»?
– Планируется переоборудовать их в турбазы для молодежи, гостиницы для людей постарше и летний лагерь для учеников колледжа. Островитяне же так и будут жить в своей уединенной деревушке, а на элитные поместья поднимут налоги… А теперь, Двайт, расскажи мне о Театральном клубе. О чём шла речь на правлении?
– Мы решили рискнуть и впервые поставить спектакль летом. Меня выбрали сегодня вести протокол, и всё наше обсуждение я записывал на магнитофон. Хочешь послушать?
Двайт вынул из кармана плеер, положил его на журнальный столик. И немного прокрутил пленку вперёд – послышались знакомые голоса. Несмотря на искажения, они всё же были узнаваемы: Ларри Ланспик – владелец универмага, Фран Броуди – дизайнер по интерьеру, Скотт Гиппел – торговец машинами и казначей клуба, сам Двайт и Джуниор Гудвинтер – молодой главный редактор газеты.
ЛАРРИ. Теперь вот что. Учитывая наплыв туристов, может, поставим пьесу летом?
ДЖУНИОР ГУДВИНТЕР. Автотуристам, рыболовам и гребцам некуда вечером пойти, кроме баров. Нет даже кинотеатра.
ГИППЕЛ. Я за то, чтобы рискнуть. Почему бы не загрести часть туристских денежек? Поставим какую-нибудь комедию из репертуара Бродвея, чтобы все за животики хватались.
ДЖУНИОР ГУДВИНТЕР. Или хороший детектив.
ДВАЙТ. Или дачную мелодраму вроде «Крошки Билли», чтобы публика освистала главного злодея.
Л АРРИ. Или мюзикл с малым количеством актёров, типа «Фантазеров».
ФРАН. А мне бы хотелось поставить «Сон в летнюю ночь».
ГИППЕЛ. Психи! Это же Шекспир!
ЛАРРИ. Да, но это комедия, и потом, в ней есть романтическая любовь, очаровательные короткие сценки, да и волшебство. Чего вам ещё надо?
ДЖУНИОР ГУДВИНТЕР. Да, со «Сном» можно здорово позабавиться. В колледже я играл Пэка.
ЛАРРИ. Все костюмы для «Генриха Восьмого» – в подвале. Можно их использовать для придворных сцен.
ДВАЙТ. Расчётливость, Гораций!
ФРАН. Как вы насчёт того, чтобы пригласить школьников в массовку? Мы так делали в «Генрихе Восьмом».
ГИППЕЛ. Наконец-то вы заговорили о главном! Ведь все их друзья и родственники купят билеты. Моё слово: давайте! Сколько детишек мы можем задействовать?
ФРАН. Для тех, кто умеет ходить, ограничений нет. Старшеклассники могут играть лордов и леди, а кто повыше из младших – фей и эльфов.
ГИППЕЛ. Фей и эльфов? Ты что, шутишь? Лучше пусть они будут маленькими зелёными пришельцами. Детишки не верят в фей. У меня трое, и я-то знаю.
ДВАЙТ. Трое маленьких «зелёненьких»? Или трое детей? (Смех.)
ФРАН. Мне нравится эта идея с маленькими «зелёненькими». Давайте так и сделаем. Я бы хотела заняться постановкой.
Двайт выключил плеер.
– И как тебе, Квилл?
– По мне, так всё нормально, но Полли хватит удар, если вы переделаете волшебную сказку Шекспира в фантастику с инопланетянами.
– Это ещё окончательно не решено, но день прослушивания уже назначен. В записи этого нет, однако по предварительному распределению ролей Джуниор Гудвинтер будет играть Пэка, а Ланспики – герцога и его невесту. Также они идут вторым составом на роли Оберона и Титании. Они уже играли этих персонажей раньше, и мы решили использовать несколько фрагментов, так как желательно, чтобы спектакль был сыгран до Дня труда.
Часы пробили одиннадцать, и сиамцы, снова прокравшиеся в комнату, многозначительно уставились на гостя.
– Ладно, мне пора, – внезапно сказал он. – Спасибо за всё.
– Я рад, что твоя карьера приняла благоприятный оборот, Двайт.
– И это не единственная хорошая новость. Вчера вечером мы встречались с Хикси, и всё прошло просто чудесно.
– Счастливчик! Она прелесть. – Партия была подходящая. Хикси Райс, ещё одна переселенка из Центра, отвечала в газете за связь с общественностью и рекламу. Надев жёлтую бейсбольную кепку, которая висела около двери в кухню, Квиллер вышел проводить гостя до машины. – У нас в лесу есть сова, – пояснил он. – Если она увидит непокрытую шевелюру, легко может принять её за кролика. Я цитирую Полли, знатока орнитологии.
– Тогда я вне опасности, – сказал Двайт, проводя рукой по заметно поредевшим волосам. Потом поднял голову и прислушался. – Это она ухает. Похоже на азбуку Морзе – длинные и короткие звуки.
Двайт уехал. Какое-то время Квиллер следил за светом фар его машины, раздумывая о том, что приключилось с предыдущим вздыхателем Хикси – бородатым владельцем катера. Затем, прежде чем войти в дом, несколько раз обошёл вокруг амбара. Было темно, дул легкий ветерок, ухала сова: «Ух-ух, ух-ух, ух-ух…»
Квиллер решил назвать её Маркони и посвятить этим птицам одну из своих заметок. Свежие темы были в летнее время дефицитом. Иногда газете приходилось перепечатывать наиболее популярные старые материалы, вроде как о бейсболе или о котах.
В доме стояла полная тишина, что настораживало. Сиамцы не выпендривались, не требовали с душераздирающими воплями еды, а усердно намывали лапы, усы и уши – миска же на журнальном столике была пуста. Объевшись кабиблами, Коко и Юм-Юм, шатаясь, вскарабкались по галерее в свой уголок на балконе. А Квиллер сел писать благодарственную записку женщине, которую звали Селия Робинсон.
ДВА
Квиллер писал благодарственную записку, устроившись за письменным столом в библиотеке, – так называлось пространство, отгороженное стеллажами и одной из сторон каминного куба. Для серьёзной работы у него имелся ещё и кабинет на балконе, вне досягаемости сиамцев, но книжная, дружеская атмосфера библиотеки больше подходила для переписки и телефонных разговоров. Для короткого письмеца Селии Робинсон Квиллер избрал шутливо-высокопарный стиль, вызывавший у неё приступы хохота. Дамочка любила посмеяться; требовалось очень немногое, чтобы её рассмешить.
Дорогая Селия,
нет слов, чтобы описать ту безмерную признательность, которую я испытал, получив сегодня восхитительные яства, прибывшие, дабы раздразнить мой аппетит и укрепить мой дух. Ваши кабиблы вызвали восторженный рёв знатоков в этом северном бастионе гастрономии. Почему бы Вам не запатентовать это чудо кулинарного искусства? Вы могли бы стать Бетти Крекер двадцать первого столетия! Возможно, на правах дружбы Вы предоставите мне преимущественное право распространения кабиблов в Мускаунти и Локмастере? В таком случае не забудьте дать мне Ваш новый адрес, чтобы я мог заказывать сей продукт в десятифунтовых пакетах или в двадцатигаллоновых бочках.
С благодарностью, К.
Ни одна живая душа в Пикаксе не знала о странном знакомстве Квиллера с Селией Робинсон, даже Полли Дункан, – особенно Полли, склонная обижаться на малейшую попытку вторгнуться в пределы её территории. Началось это заочное знакомство, когда во Флориде внезапно умерла бабушка Джуниора Гудвинтера. Беседуя по междугородному телефону с её ближайшей соседкой, Квиллер вёл расследование обстоятельств смерти, – так они с Селией стали закадычными друзьями. Он называл её своим секретным агентом, а она его – шефом. Он посылал ей коробки вишен в шоколаде II шпионские романы в мягкой обложке, которыми она зачитывалась; она ему – печенье домашнего изготовления. Но друг друга они никогда не видели.
