Толстый – сыщик подводного царства - Некрасова Мария Евгеньевна (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
– Буду поздно, – бросила она, захлопывая дверцу.
Но племянница уже была к этому готова. Она вцепилась в ручку и стала орать:
– Я с тобой!
Долго орала, целую минуту – не так-то просто сломить железную волю опера. Но можно. На шестьдесят первой секунде тетя сдалась и отстегнула «собачку».
– Запрыгивай. Только сиди смирно! – процедила она и, как только племянница влезла на сиденье, рванула с места.
Ленка не знала, куда они едут, зачем и кто сегодня получит пулю в лоб, но вопросов не задавала. Она видела тети-Музино лицо и предпочитала помалкивать. С таким фейсом только небоскребы взрывать, самолеты захватывать, а не рассказывать племяннице о нелегких оперских буднях. Нет, сейчас тетя ничего ей не объяснит.
Они неслись по знакомой дороге в город, и Ленке только и оставалось, что, отвернувшись, изучать мелькающие виды за окном. Дома, деревья… Деревья, дома… Деревья и дома одновременно. Дома росли: сперва Ленка видела только одноэтажные избушки, потом все чаще стали попадаться здания с двумя и тремя этажами; и очень скоро она увидела первый местный небоскреб – они приехали в город. Тетя затормозила у китайского ресторанчика, где они совсем недавно лопали вареных мидий, и велела:
– Иди к китайцам и сиди там, пока я не приду!
Ленка скорчила мину: опять ее бросают одну!..
– Там рыба дешевая, – заныла она, – уборщица говорила, хозяин покупает ее за копейки. Значит, она тухлая! – Она посмотрела на тетю, как червячок на рыбака, но «рыбачка» решительным движением сунула ей в карман несколько мятых купюр:
– Иди, лопай тухлую рыбу, кому сказала! – Помолчала и нервно добавила: – Это не наказание, а оперативное задание, ясно?!
Ленка молча повиновалась.
Глава XXVIII
Сумасшедший сынок
Тонкий сорвал с головы пакет и огляделся. Если бы сейчас, как в рекламе, у него зазвонил мобильник и удивленный девчачий голос спросил бы: «Ты где?» – он и ответил бы, как в рекламе: «Я где?» Вариантов было уйма: склад, заброшенный дом, больничная кухня… Да все что угодно, кроме чердака (ступеньки вели вниз) и городской квартиры (ни обоев, ни окон, дверь одна и та заперта).
Бетонный пол, по-школьному серые стены, большие металлические столы (не операционные ли?), горы стульев самых разнообразных форм и расцветок, одинокая продавленная кушетка в углу. Около кушетки зиял дверной проем без двери. Тонкий направился туда. Он не рассчитывал найти выход (Плешивый ведь тоже не дурак, знал, куда пленника запереть), а справедливо рассудил, что раз уж он заперт, то неплохо бы изучить всю территорию.
За проемом оказался полутемный коридор без окон, мебели и прочих излишеств. Привел он к непрочной на вид запертой двери. В кино все, кому не лень, выбивают такие двери только так: навалился плечом – и путь свободен. Очень хотелось попробовать, так ли это просто, но для начала Тонкий приник ухом к замочной скважине.
Он крепко нанюхался рыбы в грузовичке, и ему сперва показалось, что за дверью шумит море. Но когда он глянул в замочную скважину, выяснилось, что за дверью большая кухня, где все шипит, бурлит и воняет рыбой.
Десятка полтора накрахмаленных поваров сновали вдоль ряда плит. Они переговаривались, помешивали поварешками, в общем, вели себя, как законопослушные работники общепита. Крикнуть им, что ли?
Изображение в замочной скважине вдруг заволокло белым халатом. Едва Тонкий успел отскочить, как дверь распахнулась, и на пороге возник повар. Собой он занимал весь проем, а высоченный колпак, будто сделанный из взбитых сливок, подпирал потолок. Лицом повар здорово походил на бульдога – толстые щеки висели, как брыли, и под третий подбородок так и просился ошейник с шипами. Настороженно глядя на Тонкого, он вкатил за собой столик на колесиках и запер дверь. На столике красовались две тарелки, накрытые серебристыми колпаками.
– Здравствуй! Как нас зовут? – Повар расплылся в фальшивой улыбке.
– Не знаю, – оскорбился Тонкий. Противно, когда тебя запирают да еще и сюсюкают, как с маленьким ребенком или сумасшедшим.
Бульдожье лицо повара огорченно вытянулось.
– Ай-яй-яй! Такие большие, а не знаем своего имени! Ну, ничего, скоро выучим.
– Да уж, пора бы, – согласился Тонкий, смерив повара красноречивым взглядом. Но работник питания и тогда не понял, что над ним издеваются.
– А хочешь, мы тебе сделаем значок с именем, как у меня? – Выпятив грудь, он показал свой значок. Звали повара не по-русски: Чжоу Ли Ван. – Здесь написано «Дядя Митя», – сообщил он.
До Тонкого дошло, что этот повар, наверное, очень одинокий или очень несчастный человек. Или у него нет детей, и он не знает, как с ними разговаривать, или все его друзья и родственники – психи. То и другое – не сахар. Пожалев повара, он беззлобно буркнул:
– Саша я.
– Ведь можем, когда захотим! Молодец, Саша! – в том же духе продолжал повар. – А я тебе покушать принес. Рыбку любишь? – И он снял серебристый колпак с тарелки.
Тонкого перекосило. Это что, такой вид пыток? Сперва катают в грузовике с рыбой, а когда ты нанюхаешься на год вперед и сам весь ею провоняешь, приносят рыбу на блюдечке – кушай, дорогой!
Повар понял его по-своему.
– Не стесняйся, – он погладил Тонкого по голове, – захочешь добавки, я принесу. Ты только стучи громче. Хорошо?
«В конце концов, привередничать в моем положении глупо», – решил Тонкий и ткнул в рыбу вилкой, чтобы не обижать повара.
– Вас Плешивый ко мне послал?
Повар скорчил строгую гримасу и картинно покачал головой:
– Нехорошо про папу такие слова говорить!
Тонкий остолбенел:
– ПРО КОГО?!
– Да ты не волнуйся, не волнуйся. Главное – здоровье. – Повар крепко взял Тонкого за руку и, таща за собой столик с позвякивающими тарелками, повел пленника по коридору. – Приедет доктор, посмотрит тебя, таблеточку выпишет. Сла-адкую, – приговаривал он. – А пока полежи, отдохни. Если что, зови меня.
Тонкий пытался вырваться:
– Какой еще доктор?
– А детский, миленький, детский, – бубнил повар.
Может, он того?.. Знакомые психи его заразили? Нет, решил Тонкий, чокнутому не разрешили бы готовить еду. Мало ли, что ему в голову взбредет.
А повар притащил его в комнату, уложил на кушетку, подкатил столик и отошел, любуясь полученной картиной.
– Плешивый мне не папа! Браконьер он! Поймал меня и привез сюда! – попытался объяснить Тонкий, уже примерно догадываясь, каков будет ответ.
– Здоровье, Саша! – напомнил повар. – Разбазарить здоровье легко, а купить невозможно. Чем ты меньше будешь нервничать, тем скорее доктор тебя выпустит.
Тонкий, обессилев, растянулся на кушетке. Комедия, господа! Плешивый привел к знакомому сына-шизофреника. Наверное, сказал, что его не с кем оставить дома, и добрый повар Чжоу Ли Ван, он же дядя Митя, согласился присмотреть за больным. И попробуй докажи ему, что он помогает браконьеру, когда на каждое твое слово как будто заранее наклеена бумажка: «Внимание! Бред сумасшедшего! Не верить!»
– Вот мы и успокоились! – обрадовался повар. – Ты уж, Саша, потерпи до доктора.
– А вы на самом деле дядя Митя или Чжоу Ли Ван? – спросил Тонкий.
– Дядя Митя, конечно. Ресторан у нас китайский, вот и подобрали всем такие имена для колорита, – рассеянно ответил повар, поглаживая Тонкого по голове. И вдруг встрепенулся: – Ты читать умеешь?!
– Это что! Я и считать могу. До десяти в минуты прояснений, – ответил Тонкий и отвернулся к стене. Повар был безнадежен.
Когда он ушел, из кармана вылез притихший Толстый, перебрался на столик и стал уплетать браконьерскую рыбу.
– Предатель! – поддразнил его Тонкий.
Верный крыс был занят и не ответил. О том, чтобы послать его с запиской для тети Музы, Тонкий даже не думал – далеко, да и зачем? Не вечно же его будут здесь держать. Плешивый смотался если не навсегда, то надолго, а повар не нанимался Тонкому в гувернеры. До вечера подождет и выпустит. А Плешивый, может быть, еще в городе, да чего там, может, он даже за стенкой, не успел удрать…
