Толстый – спаситель французской короны - Некрасова Мария Евгеньевна (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Расчет был точен, действия – молниеносны. Одним прыжком Тонкий подскочил к Жозе и с криком «Ура!» толкнул гувернантку под локоть руки, держащей расческу. Рука взлетела вверх и встретила полочку. Полет проходил нормально: теперь стартовали разделяющиеся боеголовки, то есть маленькие кусочки мыла, подушечки с шампунем, какие-то кремы. (Все это добро каждый день клала горничная из расчета по маленькой упаковочке того-другого на постояльца.) Стакан солидно взлетел на полметра, завис, подумал и вылил розовую жидкость на голову Жозе. Посыпались «боеголовки».
Видели на картинке русалок? Такие, с мокрыми волосами, рыбьим хвостом, леденящими душу глазами… Так вот, Жозе не хватало только рыбьего хвоста, все остальное было на месте. Секунду-другую она хватала ртом воздух, как русалка, выброшенная на берег, но быстро пришла в себя:
– Александр! – рявкнула она. – Вьи испортить мнье прьичьеска!!!
Тонкий гордо кивнул: да, проделана именно такая работа. А что мне теперь будет? Гувернантка молча сжимала кулаки. С мокрой челки капало ей на платье. Розовая жидкость сильно пахла мятой.
– Марш в пастьель! – рявкнула Жозя. – Спать!
– Только что встали… – попробовал возразить Тонкий.
– Считать овьец! – посоветовала Жозе-фу. – Верньемся, скажьете, сколько насчитали! Я провьерю!
Тонкий пожал плечами и стал укладываться. В конце концов, чего хотел, он добился: Ленка с Жозей сейчас уйдут и запрут его одного, дальше – дело техники. Лишь бы Патрик оказался в номере. Интересно, Жозя и правда знает, сколько овец можно насчитать за три часа (или на сколько они там уходят?), и может проверить, считал их Сашка или нет?
У Тонкого было полно времени, пока гувернантка с Ленкой собираются, и он стал вычислять, с какой скоростью засыпающие люди считают овец. Лег, засек время… Первые две овцы проскочили быстро, наверное, по секунде на каждую. Третья была старая и нерезвая, на нее ушло две секунды.
Разговоров не было слышно. Только возня Ленкиных и гувернанткиных сборов: «Шарк!» – Ленка застегнула «молнию» на сумке, «Цок-цок!» – Жозя надела туфли. «Бум! Чик-трак!» – все ушли и заперли Сашку одного.
Он откинул одеяло и стал нетерпеливо созерцать потолок. Он мысленно рисовал себе, как Жозефа с Ленкой ждут лифт, едут вниз, выходят на улицу, садятся в автобус. Как ждут опаздывающих. Долго ждут. Как автобус наконец стартует… Пора!
«А овцы прыгают со скоростью приблизительно одна в секунду, – думал начинающий оперативник, вскакивая и натягивая кроссовки, – в часе шестьдесят минут, в минуте шестьдесят секунд. Это получается три тысячи шестьсот штук в час. А за три часа – десять тысяч восемьсот. Интересно, а Жозя умеет произносить на русском такие сложные числа?»
Глава XXIX
Догони меня, сосед
«Человек может привыкнуть ко всему». Тонкий прочел это у какого-то писателя-классика и до сих пор был с ним согласен. В самом деле, Тонкий же привык к Жозефе? Привык и даже научился правильно с ней обращаться. Привыкла Ленка к Толстому? Привыкла. Уже визжит, только если крыс неожиданно прыгнет к ней на колени, а в остальное время прекрасно ладит с грызуном. А полгода назад, когда Толстый только появился? Сестренка запиралась в своей комнате и не выходила, пока бабушка ей не крикнет, что Саша с крысой пошли гулять. Ко всему, решительно ко всему может привыкнуть человек!
Но Булщит не читал русских классиков. А потому, едва завидев Сашку на своем балконе, вместо: «Здравствуйте», – сперва рыкнул: «Дьябль!» – затем представился: «Булщит!» – а потом схватил газету, свернул и, как в прошлый раз, набросился на Сашку. Тонкий прошел в номер и меланхолично опустился в кресло. Признаться, ему уже начали надоедать эти игры в «Догони меня, сосед». У него серьезное, важное дело – вандалы в Амбуазе, а тут какой-то Булщит со своей газетной педагогикой!
Агрессор на секунду замешкался, он ожидал от Сашки сопротивления, а тот спокойно сидел в кресле и ждал, пока его отлупят и отвяжутся. Булщит схватил Тонкого за шиворот, поднял и начал охаживать газетой:
– Бэд бой! – рычал Булщит.
– Ю куд расшибить башка, – угрюмо суфлировал Тонкий.
«Булочка – бриошь», – вмешался плеер. Булщит попал по нему своей газетой и нечаянно включил.
– Ю хэв давно не летать?! – кипятился Булщит.
Тонкий пожал плечами: да нет, недавно он летал, несколько дней назад на воздушном шаре, а чуть раньше – на самолете. Если Булщит намекает на полет с балкона, то зря: тут всего-то один шаг, с перилины на перилину. Тонкий уже не промахнется – тренированный. А сосед все охаживал и охаживал Сашку газетой, входя во вкус.
Было не больно. Тонкий стоял и ждал, пока ему надоест.
«Джем – желе, конфитюр. Кофе – кафе», – комментировал плеер. От нечего делать Сашка продолжил считать овец. Овцы были резвее прежних и прыгали с каждым ударом газеты: пять, шесть, семь, восемь… На тридцать первой овце ему стало надоедать. Его ждут великие дела, а тут педагог-любитель на голову оперативника.
– Ай хэв ту гоу, мистер Булщит, – Тонкий вывернулся и подскочил к двери. Уже из коридора крикнул хором с плеером: – Масло – бёр!
Глава XXX
Крыса и реставратор
Патрик сидел в номере один. Тонкий честно выложил ему, зачем пришел, предъявил тряпку, и поп-звезда с уважением отнеслась к плану начинающего оперативника Александра Уткина:
– Конечно, надо им мозги вправить, раз подлинник от копии отличить не могут!
Они спустились вниз, прыгнули в Патриков драндулет и покатили.
– Не могу понять этих вандалов, – ворчал Патрик. – В отеле только о них и говорят. И кому понадобилось портить музейные экспонаты вместо того, чтобы просто украсть?
Сашка в очередной раз подумал: правда, кому? И зачем? Когда из музея что-нибудь крадут – понятно, хотят продать и жить в Сочи. А когда портят? Да еще не подлинник, а копию (хотя вандал, может, и не знал, что это копия). Какая, спрашивается, выгода этим вандалам?
У Амбуаза инициатива Тонкого была вознаграждена. У замка стоял грузовик, рабочие грузили испорченные вандалами экспонаты. Значит, полиции они больше не нужны. Поедут на реставрацию. Тут же бегал какой-то мсье в костюме. Он покрикивал на грузчиков. Тонкий с Патриком остановились шагах в десяти.
– Грузят, – непонятно почему вздохнул Петька. – Реставрировать повезут. Видишь этого, в костюме? Реставратор.
Реставратор был не знакомый, не мсье Вибре. К нему подошел один из грузчиков, тащивших кровать.
– Что говорят, можешь перевести? – безразлично спросил Тонкий.
– Сейчас, – пожал плечами Петька. – Этот работяга считает, что кровать погрызла крыса.
– Крыса?
– Да. А реставратор поднял его на смех. «Да, – говорит, – большая крыса с ножом в руках и протокольной мордой. Поймают – увидишь».
Реставратор и остальные грузчики дружно загоготали. А тот, кто подозревал в вандализме крысу, сконфузился и что-то пробормотал.
– Он говорит, что правда видел крысу, – перевел Патрик. – И морда у нее была серая, а ножа в лапах не было. А сейчас реставратор сердится и объясняет грузчику, что в музее нет крыс, потому что это музей, а не амбар какой-нибудь. Что нельзя так безответственно обвинять администрацию в том, что она не следит за санитарным состоянием музея. И вообще, пусть грузчик идет работать и не болтает глупостей.
Понурившись, грузчик ухватил свой угол кровати, и все стали затаскивать экспонат в грузовик.
– Ты считаешь, правда нет следов зубов? – осторожно спросил Тонкий.
– Да ты что! – улыбнулся Патрик. – Это же ре-став-ра-тор! Он эту обивку будет не просто зашивать черными нитками, а собирать, как мозаику, ворсинку к ворсинке. Неужто он крысиные зубы от ножа не отличит?
Сашка кивнул: конечно, отличит. Но все равно странно.
– Подойди к рабочему, а? Уточни, когда он видел крысу и с кем. То есть, может, еще кто-то видел. И у реставратора спроси, правда ли нет следов зубов. А?
