Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина (книги хорошего качества txt) 📗
— О-о, дивный кубок!..
— О-о, знатный меч!.. А это что?
— Комод, — говорила Эвелина, глядя на комод.
Или:
— Стол, — глядя на стол.
Или:
— Шахматная доска, — глядя на размалеванный в черно-белую клетку столик с умильными куколками, стоящими друг напротив друга в ряд.
— Тут граф ест, — объясняла она, проходя через обеденную залу. — Здесь он упражняется на мечах, — проводя гостей через залу с висевшим на стенах оружием. — …А там — графские гончие, — ткнула она пальцем в сторону, откуда доносился собачий лай.
Проходя через один из покоев, Эвелина внезапно наткнулась на того самого водяного черта, давеча так сильно напугавшего ее. От неожиданности девочка попятилась.
Чудовище беспечно плескалось в своем водяном убежище, тыча растопыренными пальцами в стенку сосуда.
Эвелина собралась было уже, как бы не заметив чудовища, поскорее прошмыгнуть мимо. Но вся орава фрейлин с визгом бросилась к сосуду:
— Что это? Что это?
«Водяной черт», — хотела объяснить Эвелина, но не успела.
— Морской омар! — в восхищении воскликнула принцесса Розалия, проталкиваясь сквозь толпу фрейлин. — И какой крупный экземпляр! Как графу удалось привезти сюда омара живым и сохранить в наших условиях?!
— Как удалось? — недоумевали фрейлины. — И какой крупный экземпляр!..
Выскользнув в соседнюю залу, Эвелина долго переводила дух. Ну и жуткие же твари водятся в морских глубинах! Однако оттого, что чудовище оказалось никаким не морским чертом, а просто диковинной рыбой, на сердце необыкновенно полегчало.
Здесь, в соседней зале, ничего особенного в глаза не бросалось. Только на одном из гобеленов был изображен рыцарь в старинных доспехах и на белом коне. Эвелина решила было уже провести гостей дальше, когда одна из фрейлин — с длинным носом — указала на щит в руках у рыцаря на гобелене. Вернее, на рисунок на щите:
— Какой благородный золотой орел! Но разве герб графа Шлавино — не зеленая ящерица на красном поле?
«То герб моего отца», — подумала Эвелина. Горячее чувство гордости охватило ее. «То герб моего отца!» — хотела сказать она громко.
— Золотой орел на черном поле, — произнесла девочка вслух, — м-м… это, кажется, герб прежних владельцев замка.
Щеки ее пылали.
Нет, все чудесно обошлось. Даже со слугами: те не выражали никакого удивления при виде нового пажа графа, поскольку смотрели на него как на старого пажа принцессы.
Потихоньку-потихоньку вся пышная свита прошла по внутренним покоям и обогнула главное здание замка.
— Вон там за стеной — замковый садик с замечательной беседкой, — вдохновенно продолжала Эвелина. — А это… — (из конюшни высовывалась морда лошади), — это любимый графский скакун, — смело предположила она.
— А тут что — лаборатория?
Да! То была лаборатория. Низкая дверь из крепкого дуба, а на двери — увы, тяжелый замок. Эвелина сразу узнала ее по рассказу Вилли Швайна.
— О графской лаборатории идут такие россказни! — Глаза Розалии загорелись. — Хорошо бы посмотреть, что там внутри.
— Вот уж россказни так россказни! — подхватили фрейлины. — И чего это такое там внутри?
— Ключи только у графа, — сказала девочка со вздохом. — Под подушкой.
Зачем она прибавила «под подушкой», она и сама не знала. Но эти ее слова развернули действие в неожиданном направлении.
Лукаво прищурившись, принцесса Розалия предложила:
— А мы не будем тревожить графа. Просто пойдем да возьмем ключи, да осмотрим лабораторию сами. Я, знаете ли, страшно интересуюсь всякими алхимическими опытами.
— …Говорят, — бодро болтала престарелая принцесса, шагая во главе свиты к графским покоям, — говорят, посредством сложных алхимических манипуляций можно сотворить живого человечка. Сам кроха, живет в колбе, зовется гомункулюсом.
— Гомункулюс! Гомункулюс! — радовались фрейлины. — Маленький! И в колбе!
— Слыхала я еще, один искусный алхимик такого человечка изобрел. Но, упрямец, не признался даже под пытками, куда его запрятал.
— Упрямец, — качали головами фрейлины. — Вот упрямец…
— Это, что ли, спальня?
Перед тяжелой дверью стоял безобразного вида детина — то особо уродливое создание, каких был полон замок: лицо вытянутое, как морда у лошади, а волосы — не волосы, а будто коротко подстриженная грива.
— Сюда входить непозволительно. Его сиятельство еще не вернулись из лесу.
— Кому ты говоришь? — возмутилась принцесса. — Урод. Непозволительно для других, но не для меня! — Да так взглянула, что детину как ветром сдуло.
Свита вошла в спальню.
О, то была немаленькая комнатка. Но половину ее, если не больше, занимала широченная кровать с громадным раззолоченным пологом.
— Ну, мальчик, — махнула ее высочество, — доставай ключи, мальчик.
С бьющимся сердцем откинув полог, Эвелина сунула руку под подушку.
— Теперь-то я побываю в лаборатории! — потирала руки принцесса. — Уж не упущу момента, пока графа нет дома.
— Уж ваше высочество не упустит момента! — улыбались фрейлины.
— Уж как упрашивала я его вчера за ужином показать лабораторию, как упрашивала. И что же вы думаете?
— Что же? Что же? — любопытствовали фрейлины.
— Этот упрямый осел уперся всеми копытами. «Нет» — и «нет». Там, видите ли, нет ничего интересного. Как же — ничего интересного. Все королевство болтает, что Шлавино не выходит из лаборатории ни днем ни ночью.
— Все королевство болтает! — закивали фрейлины.
— Вот мы сейчас и посмотрим. Держу пари… м-м… на святые мощи и ус святой Матильды: наш скрытник уже давно приготовил гомункулюса. Мало того, помяните мое слово: еще и одел его по французской моде и обучил латыни и греческому.
Для Эвелины происходящее было как сон. Вот он, тайник, где хранятся ключи. Ей просто велели подойти и достать. Все совершится само. Уже сегодня, уже сейчас они спустятся вниз и войдут в лабораторию.
Где же они? Где же ключи?..
Холодеющие руки шарили по шелковой простыне. Неужели нет? Неужели Упырь ошибся?..
Нет, не ошибся. Пальцы наткнулись на что-то твердое.
Тяжелая связка ключей со звоном вынырнула из-под подушки.
— Ага! — издала победный клич принцесса.
— Ага! — захлопали фрейлины в ладоши.
Именно в это мгновение дверь спальни отворилась.
Она приоткрылась тихо-тихо. Сначала показалась голова с водянистыми глазками… кудрявая шевелюра… Потом рука, тихонько затворяющая дверь… А потом и весь граф Шлавино — в позе «тише-мыши-кот-на-крыше» — крадущимся шагом вошел в комнату и остановился за спинами у фрейлин.
Первой увидала его Эвелина. Она так и застыла с ключами в руках. Не замечая фрейлин, граф смотрел прямо на нее. То есть не совсем прямо — а поочередно переводил взгляд с Эвелины на ключи, с ключей на подушку, а с подушки снова на Эвелину.
В этот момент девочка была уверена: он узнал ее. Более того — прочел все ее мысли: про лабораторию, про волшебные конфеты, про Фауля, про намерение освободить отца… да, наверное, и про «эликсир молодости».
Вся обмерев, Эвелина не могла пошевельнуться. Казалось, сейчас с уст графа сорвется нечто страшное… проклятие, испепеляющее на месте. Казалось, сейчас он махнет рукой — и превратит Эвелину в…
— Защитите, ваше высочество! — не помня себя от ужаса, бросилась девочка к ногам принцессы. — Я ни в чем не виновна!
— Что ты, мой мальчик. — Розалия нежно погладила Эвелину по голове. — В чем ты можешь быть виновен? Совершенно ни в чем. Мы, видите ли, граф, не желали вас тревожить. Но нам так хотелось, так хотелось взглянуть на лабораторию! Нет ли у вас там случайно… м-м… какого-нибудь гомункулюса?
— Ну что вы, ваше высочество…
Не спуская глаз с Эвелины, Шлавино подошел к девочке, вынул из ее рук ключи и, улыбаясь, нацепил себе на пояс. Потом поклонился принцессе:
— Я покорный слуга моей повелительницы. И сам буду рад показать мою лабораторию. Но все же умоляю: не сегодня. Не сегодня и не завтра. Все дело в том… М-м… Так и быть, скажу: все дело в том, что я готовлю вашему высочеству сюрприз.
