Рико, Оскар и тени темнее темного - Штайнхефель Андреас (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Оскар?
Опять никакого ответа.
Я все больше нервничал. Исследованные комнаты потихоньку заканчивались, но ключей меньше не становилось, так что со следующей дверью тоже удалось справиться играючи. То, что она была заперта, вселяло надежду. Я осторожно толкнул ее. Иссиня-черная чернющая чернота. Слабого лунного света из проходной комнаты было недостаточно, чтобы осветить все помещение до самых дальних углов.
— Оскар?
Пять или шесть шагов я прошел вслепую. И тут одновременно произошли две вещи: аромат фиалок фройляйн Бонхефер сменился запахом чизбургера, а я так сильно треснулся коленкой и лбом об стену, что приглушенно вскрикнул и заругался.
— Ты нашел мой самолетик, верно? — сказал чей-то голос.
Про коленку и лоб я тут же забыл. И ухмыльнулся от облегчения так широко, что подумал — сейчас углы рта встретятся у меня на затылке.
— Это случайно вышло, — ответил я. — Он приземлился в мусорный контейнер.
— А потом ты был у Софии.
— Да, но она ничего мне не сказала. От страха за тебя. Я до всего додумался совершенно самостоятельно.
Ну ладно, почти до всего. О нечаянном намеке Софии про Бренчалку можно рассказать и попозже. Пока что я был доволен, что наконец-то смог по-настоящему произвести на Оскара впечатление.
— Я рад, что ты здесь, — сказал его голос. — Откуда у тебя ключи?
— Украл у Маррака.
— Умно, очень даже. Ладно, теперь снова запри дверь.
— Зачем?
— Потому что переключатель установлен так, чтобы свет не мог падать изнутри наружу. Свет включается только тогда, когда дверь заперта.
— Ух ты, такое бывает?
— Это как в холодильнике, только наоборот.
Представить себе что-то «наоборот» всегда очень трудно, особенно если не очень-то понимаешь, как оно должно быть по-правильному.
— Ты, наверно, хочешь сказать, — вслух размышлял я, — что в холодильнике свет не горит, когда он закрыт?
Оскар тихонько застонал.
— Ты не ранен? — спросил я озабоченно.
— Просто запри дверь, — послышалось в ответ.
Пришлось повозиться довольно долго, пока я не нашел среди ключей — они жутко гремели — тот, с помощью которого я вошел. Оскар ждал, не произнося ни слова.
Когда зажегся свет и я опять смог видеть прищуренными глазами, я сначала не мог толком поверить, что Оскар — жертва похищения. Он сидел на вытертом старом матрасе, вокруг валялись бесчисленные пакеты и упаковки из «Макдоналдса» и дюжины пустых бутылок из-под колы. Ну и свинарник! К стенам Бюль приделал толстую обивку. Похоже, она была из ваты, и на потолке тоже, а еще на нем висела голая экономичная лампочка. Что-то похожее я уже видел в одном детективе. Это для звукоизоляции — если кто-то заорет здесь внутри, снаружи никто ничего не услышит.
Обивка была светло-зеленая. Зеленая комната, подумал я, и первый раз с тех пор, как я отправился Оскару на выручку, у меня по спине пробежала настоящая ледяная дрожь.
Сам Оскар выглядел безупречно. Ладно, он в конце концов был заперт здесь только со вчерашнего дня. Но я-то представлял его себе в разорванных шмотках, с грязным лицом и так далее. Без своего синего шлема он выглядел странно беззащитным, и уши-паруса были и вправду огромные, но больше ничего страшного или ужасного. Единственной необычной вещью была короткая цепь, которой его правая рука была прикована к толстой стальной петле. Она выдавалась из стены прямо над ним — так высоко, что лечь Оскар не мог. Он должен был спать сидя. Это была вторая ледяная дрожь.
Я оглянулся украдкой в поисках туалета. Где-то он должен быть, иначе тут бы пахло не чизбургерами, а кое-чем совсем другим.
— Он там, в прихожей, рядом с входной дверью, — сказал Оскар, будто прочел мои мысли. — Там такая же обивка, как в этой комнате.
Значит, все было в точности так, как я себе представлял. Когда Бюль вел ребенка в туалет, по квартире фройляйн Бонхефер мелькали темные тени!
Оскар улыбался мне, сияя зелеными глазами и большими нечищенными зубами — еще одно свинство Бюля, — и вдруг я почувствовал себя так, как должен чувствовать себя старший брат. От переполнившей меня гордости я покраснел до ушей. Я спас Оскара! Во всяком случае, уже приблизительно наполовину.
— Что это за цепь?
— Я думаю, это высококачественная сталь, — сказал Оскар. — Наверно, нелегированная, то есть с содержанием марганца менее ноль целых восьми десятых процента и кремния ноль целых пяти десятых процента. Если бы их содержалось в ней больше, тогда…
— Хватит, хватит! Как тебя от нее освободить?
Он поднял правую руку. Бюль укрепил другой конец короткой цепи на наручниках.
— Ключ от них среди других, — сказал Оскар. — Поройся и найдешь.
— Как это — поройся? В земле, что ли?
— Ну покопайся в остальных ключах, господи боже!
— Ты так и говори!
— А ты выучи родной язык, в конце-то концов!
При обычных обстоятельствах я бы разозлился, но сейчас заставил себя сдержаться. Конечно, начнешь язвить, когда тебя заставляют тоннами поедать гамбургеры и чизбургеры и всякое такое. Я почти уже собрался опозориться и спросить, как это Оскар умудрился запихать в себя за такое короткое время столько еды? И еще интереснее — как это он выпил столько колы, а из носа у него не побежала коричневая дрянь? Но тут же я понял, что макдоналдсовский мусор насобирался от всех шести жертв.
Эта догадка мне чем-то мешала — опять вдруг вернулось то грызущее чувство, что лотерейные шарики в моей голове запрыгали в неправильном направлении, когда выбирали, как им скакать — вперед или назад, влево или вправо, раньше или позже. Но как и в прошлый раз, я не смог разобраться, что все это значит, — ведь сейчас надо было сосредоточиться на освобождении Оскара.
Нужный ключ нашелся быстро, он был самый маленький из всех. Я открыл наручники. Оскар снял их и потер себе запястье. Потом встал с матраса, коленки у него затрещали, и он тихо вскрикнул от боли.
— Ты что, все время тут просто так сидел? — спросил я.
— Что значит просто так?
Оскар рассматривал израненное, натертое наручником запястье, и на лбу у него появилась вертикальная рассерженная складка.
— Сидеть — это крайне сложное дело!
Все еще уже почти четверг. Побег
Уважаемый герр Вемайер,
только не надо придираться, что с этой главы мой рассказ получается невеселым! События развивались по-настоящему драматично, поэтому радуйтесь, что я вообще еще способен записывать их здесь в больнице.
Можете уже начинать думать про бонус.
С поклонным унижением!
Похоже, что ходить было делом менее сложным, чем сидеть, во всяком случае, Оскар не жаловался. Когда мы пробирались через передние комнаты, я посмотрел в окно, горит ли еще свет у Бюля. Он горел. И даже было видно самого мучителя детей. Он как раз доставал из холодильника чего-то попить и при этом болтал по мобильнику. Может, снова ругал Оскарова папу. Тем лучше. Если мы с Оскаром не вызовем сейчас обрушения заднего дома, то сможем незаметно убежать и известить полицию. Когда Оскар предстанет перед ними собственной персоной, они должны будут ему поверить, не то что мне. Только надо торопиться, пока Бюль снова не вспомнил о выеденных яйцах.
На лестнице с заколоченными окнами мы взялись за руки. Опять темнотища. Я уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущую к белому домику на крыше, но Оскар сильно дернул меня назад. Было странно слышать его голос и не видеть его.
— Ты что, сумасшедший? — прошипел он. — Так мы попадем ему прямо в руки!
— Мы попадем ему прямо в руки, если пойдем вниз, — ответил я. — Он же ходит через подвал!
— Какой подвал?
— Тот, по которому он тебя сюда притащил.
Наверно, это темнота так действовала на Оскара, что он — в виде исключения — стал соображать очень медленно. Может быть, ум у необычайно одаренных проявляется только на свету, подумал я.