Кошки-мышки с мафией - Трушкин Андрей (читать книги без .TXT) 📗
И где Колька, Сергей Антонович и профессор? — встрял я.
Охранники молчали.
Та-ак, — протянул дядя Боря, — считать до пяти у меня времени нет. Толя, выйди в коридор, а я тут с ними по-мужски потолкую.
Не надо! — встрепенулся номер первый, кося взглядом на штык-нож, висевший на поясе Бормана.
Молчи, дурак, — встрял номер второй, но дядя Боря тут же его вырубил.
Нанял нас какой-то мужик, с серьгой в ухе, — зачастил номер первый. — Дал бабки, сказал: "Будете работать на меня". — Мы спросили: "А что делать-то?" — А он сказал: "Сторожить".
Погоди, — перебил его дядя Боря. — Вроде я тебя видел где-то?
— Да в ресторане "Электрочугунск", — обрадовался охранник, словно этот факт служил ему смягчающим обстоятельством. — Гардеробщик я. А это, он кивнул на бесчувственное тело, — наш грузчик.
Ясно, — процедил дядя Боря. — Так что вы сторожите?
Да двух типов каких-то.
Трех, — поправил я его. — Их трое должно быть.
Ну да, трех, — поправился номер первый. — Они тут рядом, в соседней камере… То есть в бомбоубежище, я хотел сказать…
Где сейчас Моченый? Ну этот тип с серьгой в ухе?
Охранник пожал плечами:
— Утром зайдет…
Больше он сказать ничего не успел, потому что Борман заткнул ему рот кляпом, аккуратно сработанным из старой тряпки. Та же участь постигла номера второго, который еще был в бессознательном состоянии.
Уже не таясь, мы вышли в туннель.
Борман повернул фонариком налево, и вскоре мы увидели неглубокую нишу, а в ней — стальную дверь с колесом запора, выкрашенным красной краской.
Дядя Боря повернул колесо, дернул на себя дверь.
В большой комнате, скупо освещенной маломощной лампочкой, спали, как два младенца, Мензурка и профессор.
Когда мы вошли, они наконец проснулись и недоуменно смотрели на нас заспанными глазами.
— Погодите, — остановился я и еще раз осмотрел комнату. — А где же Колька?!
Из рассказа Коли Затевахина
Мы развернули, как могли, лампочку в сторону и улеглись прямо на полу.
Вначале я все ворочался и никак не мог выкинуть из головы события сегодняшнего дня. То ко мне, поблескивая лысиной, подкрадывался майор Сивуха, то гнусно ухмылялся Моченый, то Вермишель, постукивая указкой по журналу, ехидненько спрашивала:
— Ну-с, Затевахин, так в каком году родился великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин?
Вермишель-то и заставила меня очнуться. Я невольно заморгал ресницами и уже собирался перевернуться на другой бок, как услышал быстрый шепот Сергея Антоновича:
— Порфирий Петрович, да отдайте вы им эту формулу. Все равно у нас в России ничего путного из этого не выйдет. Тут западная технология нужна. Сами не за грош пропадем, мальчонку погубим. Да в конце концов поезжайте сами на Запад — озолотитесь, свой личный институт откроете…
Вы, батенька мой, Сергей Антонович, паникер. Неужели вы думаете, что горстка этих бандитов сможет удержаться против государственной машины? Дайте только срок — как только меня хватятся, тут такое начнется… Вертолеты в катакомбах будут летать…
А если случайно, ну, представьте себе, Порфирий Петрович, совершенно случайно, вы погибнете. Формула-то останется неизвестной. Ни вашим, ни нашим. Неужели вы ее так нигде и не записали?
Нет. Зачем же, — зевнул профессор. — Я ведь пока в здравом рассудке и памяти.
Подумайте, Порфирий Петрович, как следует подумайте! — настойчиво шептал Мензурка. — Для контроля формулу можете сообщить мне, не записывая. Я постараюсь запомнить. Соломку подстелить никогда не мешает.
Экий вы, голубчик, осторожный. Впрочем, как показывают события, лучше лишний раз подстраховаться, — горестно подвел итог профессор. — Если настанет такой крайний случай, Сергей Антонович, постарайтесь дотянуться до моих губ ухом. Формула не такая уж и сложная. Мне хватит пяти-семи секунд. А пока давайте спать, а то мальчонку разбудим.
"Мальчонка, это, значит, я", — вздохнул я про себя.
Конечно, на равных они меня никак воспринимать не могли, особенно после провала моей идеи.
Я, зажмурился и приказал себе спать. Как бы не так! Теперь вместо Вермишели в мозгах крутилась фраза с плаката по ГО: "Освободите от завалов вентиляционные шахты", "Освободите от завалов вентиляционные шахты", "Освободите… вентиляционные…"
Тут меня словно током шарахнуло или кипятком обдало. Два этих слова "освободите" и "вентиляционные" оформились у меня в идею! И тут же, словно у меня настал вечер прозрений и ясновидении, я подумал еще об одной вещи. Да, в моей бессонной голове родилась одна версия. Гипотеза. Подозрение. Всего лишь подозрение, которое следовало проверить.
Я открыл глаза и осторожно приподнялся. Профессор и Мензурка спали. Я встал и на цыпочках подошел к плану эвакуации. Точно — я не ошибся — здесь неким аккуратным чертежником были указаны не только входы-выходы в туннель, но и красными чернилами — электрокоммуникации, а голубыми стрелками — ход вентилируемого воздуха.
Бережно я содрал плакат со стены, сложил его и спрятал за пазуху. Тихо, как только было возможно, я пододвинул стол в угол, к люку вентиляционного отверстия. Сверху я водрузил стул и, постепенно перенося тяжесть тела, чтобы ничего не скрипело, забрался наверх.
Крышка люка, хотя и была аккуратно выкрашена, держалась на честном слове. Я положил ее вниз и стал примериваться, как бы лучше втиснуться в узкий воздуховод. По моим прикидкам, плечи у меня туда пролезали, выходит — должно было пройти и остальное.
Легонько оттолкнувшись от стола, я подтянулся на руках и влез в черную дыру. Судя по плану, который лежал у меня за пазухой, мне следовало проползти метров пятьдесят, повернуть налево и подняться на один уровень выше.
Именно там я мог проверить свою гипотезу. Хотя, честно говоря, мне не очень хотелось, чтобы она подтвердилась…
Из рассказа Толи Затевахина
Значит, как только вошли мы с дядей Борей в бомбоубежище, первым делом я увидел заспанных Мензурку и профа. Я огляделся, но Кольки не было. Спрятаться решительно негде: стол, два стула и голые стены.
— Фантастика какая-то, — приподнял очки профессор, чтобы лучше видеть через толстые части линз. — Вы уверены, что он уже не выскочил в коридор?
Мензурка в это время подошел к столу, задвинутому в угол, и взял оттуда какую-то штуковину. Потом он взглянул наверх и догадался:
— Смотрите! Он уполз через вентиляционный люк!
Мы подошли ближе. Осыпавшиеся крошки побелки и царапины на стене точно указывали его правоту.
Борман залез наверх, дотянулся до люка и закричал:
— Коля, мы здесь! Возвращайся! Коля! Назад!
Но лишь гулкое, с жестяным отзвуком эхо было, как пишут, значит, в книгах, ему ответом.
— А это что такое? — снова обратился к нам Мензурка. — Зачем он плакат со стены сорвал?
И точно — рядом с двумя плакатами по ГО вместо третьего остался лишь светлый, по отношению к общему фону стен, пустой прямоугольник.
— А мальчик — голова! — засмеялся проф. — Придется похлопотать за него еще и по курсу географии и спортивного ориентирования! Там же висел план схема этого участка бомбоубежищ, со всеми коммуникациями. Ай да парень!
Непонятно, отчего он нам ничего не сказал?
Тут почему-то вырубился свет, но через секунду опять зажегся.
Мензурка озадаченно посмотрел на лампочку. Выглядел он несколько ошеломленным.
Впрочем, я, кажется, понимаю, — продолжал проф. — Нам через этот люк все равно было бы не пролезть. Коля решил спасти нас на свой страх и риск. Потому что мы, конечно же, стали бы его от этого предприятия отговаривать. Будем надеяться, что у него там все сложится благополучно. А пока давайте знакомиться. Вас, молодой человек, — он кивнул в мою сторону, — я уже знаю. А вас каким ветром сюда занесло?
Оперуполномоченный уголовного розыска Соловьев Борис Федорович, — представился Борман.
