Блин против Деда Мороза - Некрасов Евгений Львович (книги онлайн полностью txt) 📗
«Во всяком случае, в тюрьму меня не посадят», – напомнил себе Блинков-младший и встал.
– По вашему голосуя бы не сказал, что вы торжествуете, – заметил он.
Сидякин помог ему поднять мотоцикл, и они пошли рядом, налегая на руль.
– А почему я должен торжествовать? – помолчав, сказал оперативник. – Кто ты такой, чтобы я торжествовал? Профессор преступного мира? Маньяк-убийца? Нет. Ты неплохо развитый для своих лет,·но все же мальчишка. И попался-то по-детски. Ну зачем тебя опять понесло к этому мотоциклу?
– А если не опять? Если я его просто нашел, как сумочку?
– Если бы у меня были не маленькие звездочки, а большие, то я был бы полковником, – ответил Сидякин. – Не юли, Дима! Попался, так имей мужество отвечать.
Блинков-младший понял, что спорить бесполезно. Оперативник ошибался, но это была ошибка профессионала: крепкая ошибка, проверенная и подтвержденная фактами ошибка.
Такая правдоподобная это была ошибка, что рядом с ней Митькина правда выглядела жалким враньем.
Глава XX
ДОПРОС ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ
Суворовы ждали в коридоре у сидякинского кабинета. Валька, продолжая свою обструкцию, сразу же отвернулась, а фотомодель посмотрела на Блинкова-младшего, как на попавшее в булочку непонятно что: то ли ты изюминка, то ли таракан.
– Дим, посиди пока тут, – сказал дважды старший опер, пропуская сестер в кабинет, и дверь за ним закрылась.
Блинков-младший успел поймать удивленный Валькин взгляд. Ей, наверное, казалось, что грабителя должны немедля заковать в ручные и ножные кандалы и ни в коем случае не оставлять одного в коридоре, хотя бы и милицейском.
«Не прошло и минуты, как появилась вчерашняя толстуха, уселась на стул, на второй поставила сумку и опять стала с хрустом наворачивать яблоки. У нее был такой домашний вид, что Блинков-младший немного повеселел. Он стал думать, какие вопросы может задать Сидякин и как на них отвечать, и вдруг понял, что это совершенно неважно. Ему нечего сказать, кроме правды а правде милиционер не верит. Но и посадить его за решетку не имеет права. Так что вместо допроса они могут петь хором или показывать друг дружке карточные фокусы. Результат будет один и тот же: посидят и разойдутся.
Про след мотоцикла на дорожке школьного сада Блинков-младший решил не говорить. Фигушки. А то Сидякин опять подумает: «Слишком много знает этот несовершеннолетний Блинков, значит, он и есть грабитель»,
– Дима! – позвал из кабинета Сидякин. Толстуха с неожиданной прытью подхватила сумку и оказалась у двери, секундой позже, чем Блинков-младший. Она продавила Митьку в кабинет, оттеснила и по-хозяйски уселась за свободный стол – Сидякин покосился, но ничего не сказал.
– Присаживайся, – кивнул он Блинкову-младшему.
Стул, на который указывал оперативник, стоял отдельно, стоял неудобно, посреди кабинета, у Блинкова-младшего стало муторно на душе. Когда он сел, оказалось, что солнце из окна бьет ему в глаза.
– Дима, ты не помнишь, с кем шел вчера из школы? – энергично начал Сидякин.
Вопрос был с каким-то непонятным подвохом. Конечно, Сидякин уже знает, с кем он шел. Валька ему сказала, потому что сама шла впереди. Тогда зачем он спрашивает?
– С Иркой, – ответил Блинков-младший, так и не поняв, чего добивается оперативник. – То есть с Кузиной Ириной.
– А еще с кем?
– А еще с Ломакиной и Суворовой, только они шли перед нами.
– А ты не помнишь, о чем разговаривали упомянутая Ломакина и потерпевшая?
Блинков-младший пожал плечами.
– Дмитрий Олегович, – перешел на «вы»Сидякин, – отвечайте словами. Я же записываю.
– Я не прислушивался. Мы с Кузиной тоже разговаривали.
– А на каком расстоянии от вас шли Ломакина и потерпевшая? – гнул свою непонятную линию Сидякин.
– Ни на каком, – вредным голосом заявила Суворова. – Они подкрадывались!
– Да, – подтвердил Блинков-младший. – Мы подкрались и шли за ними в затылок, нога в ногу, пока они не заметили.
– Зачем?
– Играли.
– Дмитрий Олегович, я должен предупредить вас об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, – объявил Сидякин.
Блинков-младший вообще перестал понимать, о чем речь. Играли – значит, играли. Где тут ложные показания? И он ответил фразой из маминого учебника:
– «Не подлежат уголовной ответственности лица, не достигшие на момент совершения преступления шестнадцати, а по особо тяжким преступлениям четырнадцати лет».
– Вот, значит, как, – холодно произнес оперативник. – 3начит, по-твоему, можно врать органам милиции и тебе ничего не будет?!
«Не по-моему, а по закону», – про себя ответил Блинков-младший, но смолчал. Можно ему врать. Сколько хочешь можно, а отвечать придется родителям. Но ведь не скажешь же: «Да»! Тогда получится, как будто ты собираешься врать да еще этим и гордишься.
– Ну, что молчишь? – насел оперативник. – Так бойко отвечал…
– Отвечал, а теперь не буду. Если хотите меня допросить, вызывайте маму,- тихо сказал Блинков-младший. Он смотрел на Сидякина, но заметил краем глаза, как Валька с Ниной Су многозначительно переглянулись.
– Все-то ты знаешь, – вздохнул дважды старший опер. – Аж завидно. Я в твоем возрасте кошек за хвост дергал, а ты – готовый юрист! Все верно: и судить тебя нельзя, и допрашивать положено при родителях. Но того ты не знаешь, что мы и без суда можем отправить кого надо в интернат для подростков с отклонениями. По-моему, когда мальчик в тринадцать лет интересуется не роликами, а преступлениями, это явное отклонение. А допросить я тебя могу не только при родителях, но и в присутствии педагога.
– Давайте педагога, – решил стоять на своем Блинков-младший.
– Так вот же педагог! С самого начала здесь! – воскликнул Сидякин, указывая на притихшую толстуху с яблоками.
Блинков-младший обомлел. Стало ясно, что толстуха не просто так сидела с ним в коридоре, яблоки грызла. Она караулила его, чтобы не сбежал. Наверное, Сидякин ее вызвал по телефону.
– Так что не советую запираться, – продолжал дважды старший опер. – Отвечай быстро и правдиво – И ступай себе домой, к маме-контрразведчице.
Ого! На вчерашнем допросе Блинков-младший не говорил, что мама у него контрразведчица: «военнослужащая» – и все. А Сидякин, выходит, проверил…
– Так о чем говорили Ломакина и потерпевшая Суворова? – насел опер.
– Я же сказал: не помню, – буркнул Митек.
– Валя, может, ты помнишь? – не спуская с него глаз, спросил Сидякин, и Суворова бойко, забарабанила:
– Мне сестра позвонила по мобильнику, чтоб я сумочку привезла. Но Блин; этого не слышал, они с Кузиной потом нас догнали. Значит, идем мы с Ломакиной, и я ее уговариваю поехать со мной. А Надька не хочет. Я ее опять уговариваю. И тут – раз! – Блин мне на пятку насупил.
– А ты не помнишь, в каких словах ее уговаривала? – стал уточнять Сидякин.
– «Надька! Сумочка такая дорогая, такая дорогая, что, мне страшно с ней ехать, как бы не. отняли!» – изображая Красную Шапочку, пропищала Суворова и добавила своим голосом: – Я еще приврала, что там замочек и пряжки, золотые, хотя на самом деле золотая одна ручечка.
Ну вот, все стало ясно. Раньше Блинков-младший мог сказать: «'опустим, Я действительно преступник. Но зачем бы я стал грабить Вальку, если не знал, что у нее в сумочке доллары». А теперь Сидякин проталкивает свое объяснение, про доллары не е знал, зато знал про золотые пряжки. На золото позарился.
– Так если бы я знал, что ручка золотая, я бы ее взял! – выкрикнул Блинков-младший и сразу же понял, что это звучит двусмысленно. Как признание звучит: «Если бы знал, то взял бы, а так выбросил ручку вместе с записной книжкой»,
– Дима! – выдохнула Нина Су и обожгла его таким изумленным и гадливым взглядом, чт Митьке захотелось умереть…
– Спасибо, вы свободны, – сказал сестрам Сидякин. – Хотя погодите, уточним еще один вопрос. – Он повернуля к Блинкову-младшему: – Дмитрий Олегович, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Кошкаревым?
