Поймать звезду - Волынская Илона (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
– Ну что там Босс пишет? – нетерпеливо дергая Кисоньку за рукав куртки, требовательно спросила Катька.
– А… Он обещал мне скачать все записи балетов из парижской «Гранд Опера?» за последние пять лет, – гордо ответила Кисонька.
– Это нам как-то поможет? – осведомился Вадька.
– Нет! – Кисонька бросила на него сердитый взгляд, намекая, что вопрос бестактен. – Это доставит мне удовольствие! Во всяком случае, должно… – В голосе проявилась неуверенность, как будто она засомневалась в своей способности просмотреть пять лет сплошных балетов.
Вадька тяжко вздохнул и мученически возвел глаза к облупившемуся потолку гримерки.
– А если по делу?
– Ах да, по делу… – спохватилась Кисонька, торопливо перебирая пальцами по кнопкам своего КПК. Удивленно хмыкнула. – Но ведь Лена не едет на гастроли в Англию… Зачем тогда ей виза? – Она повернула экран компьютера к остальным, демонстрируя вытащенный из компьютерной базы данных листок анкеты. – Получена вчера, уезжать через три месяца… Может, она просто с Димой едет? – предположила Кисонька.
– Ага, – ехидно согласился Сева. – Ни на секунду его от себя не отпускает! Боится, уведут!
Вадька сдернул с носа очки и принялся яростно их протирать.
– Попроси Босса проверить, получила ли Матвейчук визу в Китай. А мы поговорим с механиком того подъемника, в который Настя вчера провалилась! Давным-давно должны были это сделать! – Он досадливо насадил очки на нос.
– Должны были, – с ласковым ехидством пропела Катька. – Если бы вели расследование… Но мы ведь его не ведем, правда, Севочка?
Глава 11
Раскол на почве балета
Сева точно очнулся. Некоторое время еще тупо пялился на маленькую беленькую балетную туфельку, которую вертел в руках… Из туфельки со звоном вывалился круглый блестящий пятак и покатился по полу.
– Почему не ведем? – провожая его растерянным взглядом, поинтересовался он.
– Потому что, кроме вот этого пятака, других денег мы от ваших балерин не увидим, – невозмутимо сообщила Катька.
– Они его внутрь этих… пуантов… клеят, – взмахивая туфелькой, пробормотал Сева. – Чтоб на носке лучше стоять… – он окончательно смешался под устремленными на него изумленными взглядами. – Мне объяснили…
– Риточка? – Щеки Катьки гневно вспыхнули. – А как она нам гонорар платить собирается, случайно, не объяснила?
– Так, а почему она… Это ж Настю того… Прибить хотят… – совсем растерялся Сева.
– Хотят, – невозмутимо согласилась Катька. – А нам-то что?
– Как – что? – изумленно воззрился на нее Сева. – Мы – детективное агентство, наша работа – преступников находить!
– Вот именно – работа, – еще ехиднее протянула Катька. – А за работу – платят. Как думаешь, у Насти есть деньги?
Сева не ответил. Только угрюмо отвернулся и… как назло, снова уставился на Риткины фотки!
– Так вот, чтоб ты знал! – еще больше закипая, выдала Катька. – Им с Риткой даже зарплату платят меньше, чем взрослым балеринам. Потому что они несовершеннолетние и, по закону, не танцуют балетные партии, а только учатся их танцевать, понял?
Но желанного холодного отчуждения, появлявшегося на Севкином лице каждый раз, когда в офис «Белого гуся» совался безденежный клиент, Катька так и не увидела. Устремленный на Риткины фотки взгляд белобрысого стал жалостливым, он сочувственно вздохнул:
– Совсем как у нас, тоже дискриминация – пашет девчонка как взрослая, а как бабки платить, так сразу маленькая!
– Какая девчонка? – голосом зловещим, как завывание ветра в трубе, спросила Катька.
– Э-э… Настя! – торопливо отворачиваясь от Риткиных фоток, уточнил Сева. – Еще и убить ее хотят! – с нарочито искренним возмущением вскричал он. – Беспредел в этом балете!
– То есть… ты… согласен… работать… бесплатно? – отрезая каждое слово, как кусок мяса от живого человека, ледяным голосом отчеканила Катька и устремила на Севу инквизиторский взгляд.
Мальчишка побелел так, что даже губы потеряли цвет. Заерзал на стуле, точно пытаясь протереть в сиденье дырку, попытался отвернуться от Катьки – и тут же напоролся на любопытные взгляды остальных сыщиков.
– Повторяю еще раз – бесплатно работаем? – Катькин тон стал совсем как у злобного полицейского в кино – не хватало только лампы в лицо и резинового шланга, бить Севку по почкам. – На… Настю, да? – издевательски добавила она.
Сева молчал – а в глазах у него застыла самая настоящая паника. Открыл рот, собираясь что-то сказать… и закрыл снова. На лбу выступили крупные капли пота, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы к Севке вдруг не пришло спасение.
– Катька! У тебя, похоже, не просто крыша съехала! А еще и об асфальт грянулась и рассыпалась на мелкие кусочки! – выпалила Мурка – судя по красной гневной физиономии, она уже давно закипала, а теперь пар с грохотом рвался наружу, как из-под крышки чайника. – У нас на глазах девчонку тупо мочат, а мы повернемся и по домам поедем? И будем спать спокойно, когда нам скажут, что ее убили?
– Ничего нам не скажут, мы ж ей не родственники… – растерявшись от внезапного Муркиного напора, пробормотала Катька.
– Замечательно! Успокоила! – в ярости фыркнула Мурка. – Между прочим, кто на Настю покушался, тот и Вадьку чуть не пришил! Твоего родного брата, если ты об этом на минуточку забыла! Не хочешь без денег работать – сиди тут! – рубанула Мурка. – А мы пошли с механиком разговаривать! – Она ухватила Вадьку за плечо и решительно поволокла к двери. – Можешь пока деньги в кошельке пересчитать… – оборачиваясь от двери, едко бросила она Катьке. – Чтоб не скучно было!
И вместе с Вадькой вышла за дверь. Севка сорвался с места и, невразумительно бормоча:
– Видишь, Мурка решила, я что, с ней спорить буду? – тоже выскочил в коридор.
А потом… Катька просто не поверила своим глазам! Евлампий Харлампиевич, ее самый верный друг, единственный гусь, который ее всегда понимал, вдруг тяжеловесно спорхнул с высокой спинки стула и, громко шлепая красными лапами по линолеуму, последовал за Севой! Его гордо вытянутая шея и спина с аж топорщащимися от напряжения перьями выражали глубочайшее презрение.
– И ты, Евлампий Харлампиевич?! – пробормотала Катька тем самым тоном, которым умирающий Юлий Цезарь бросил последний упрек вонзившему в него кинжал другу. Но точно как Брут, Евлампий Харлампиевич был глубоко уверен в своей правоте. Он лишь скосил на Катьку круглый черный глаз, втиснулся между Вадькой и Муркой и, переваливаясь, зашагал между ними, то и дело ободряюще подергивая Вадьку клювом за штанину. Ноги у Вадьки от этого путались, он спотыкался, но терпел.
Только Кисонька задержалась на пороге, бросила быстрый взгляд на Катькину ошарашенную физиономию, усмехнулась то ли сочувственно, то ли насмешливо.
– Такие вещи, Катюша, надо аккуратнее делать, – сказала она. – Ничего, научишься. – И с этой загадочной фразой исчезла за дверью.
Створка с грохотом захлопнулась, точно раз и навсегда отрезая Катьку от остальных друзей.
– Я еще и виновата? – донесся изнутри приглушенный вопль, что-то ударило в створку изнутри и свалилось на пол.
– Извини… – Кисонька аккуратно оттерла Вадьку плечом и поравнялась с дружно марширующими по коридору сестрой и Евлампием Харлампиевичем. На лице Мурки и на клюве гуся застыло совершенно одинаковое оскорбленно-недоумевающее выражение – похоже, неожиданно пробудившиеся в Катьке наклонности бизнес-леди потрясли обоих до самых глубин человеческой и гусиной души.
– Ну и зачем ты влезла? – невозмутимо поинтересовалась у сестры Кисонька.
– То есть как – зачем? – Мурка аж споткнулась, щеки ее были красными и горячими от злости. – Ты слышала, что она несла? Даже Севка – и тот с бедной девчонки денег не требует! Как будто он от жадности вылечился, а Катька, наоборот, заразилась! В острой форме!
Евлампий Харлампиевич согласно гоготнул.
– Вот именно – Севка! – Кисонька холодно кивнула и поглядела сперва на сестру, а потом на гуся как на умственно отсталых. И тоном, каким терпеливые учителя говорят с отстающими в развитии детьми, добавила: – Ну, у гусей мозги маленькие, птичьи… – и, не обращая внимания на возмущенного таким бесцеремонным заявлением Евлампия Харлампиевича, продолжила: – А ты, Мурка, похоже, слишком много ударов в голову за последнее время пропускала. Смотри, клетки мозга не восстанавливаются! Вас не удивил неожиданный приступ бескорыстия у нашего главного жадины? Да Катька просто хотела посмотреть, как он станет выкручиваться! Я, кстати, тоже. – И принялась удовлетворенно наблюдать, как ее слова доходят до Мурки и гуся: сперва они не понимают, потом начинают соображать, потом им становится стыдно, что они на Катьку наехали… Гамма чувств Евлампия Харлампиевича выглядела особенно выразительно.
