Томка. Тополиная, 13 - Грачев Роман (книги онлайн полностью TXT) 📗
Вот уже второй месяц Татьяна Казьмина, молодая специалистка по истории, обществоведению, юриспруденции, русской литературе и еще бог знает каким дисциплинам, вселившаяся в дом номер тринадцать на Тополиной улице четыре месяца назад, раз в неделю принимала у себя Василия Дреля, живущего в соседнем подъезде, и разжевывала премудрости всех известных ей наук. Таня успела познакомиться с родителями недоросля – вечно занятыми, а потому вполне обеспеченными людьми, готовыми потратить энное количество денег на лишение чада свободного времени. Она также смогла удостовериться в тщетности попыток увлечь парня не только историей, но даже обычным чтением. При этом Татьяне очень мешало то обстоятельство, что она обладала определенными экстрасенсорными способностями, пусть и в зачаточном состоянии (да-да, Таня Казьмина была учеником небезызвестной в городе Елене Мякуш, которая когда-то помогала мне в расследовании некоторых уголовных дел и, кроме того, разглядела в моей шестилетней дочери Тамаре Даниловой экстраординарного ребенка). Таня могла видеть чуть больше, чем все остальные граждане, и чувствовать то, чего не чувствовали другие.
Мне определенно везет на чудаков, да…
Словом, в тот день перед занятием Тане пришлось долго выслушивать стенания Василия на следующую тему: «Почему бездарности в этой жизни пробиваются сами, без всякого мыла пролезая в любые отверстия, а мне приходится тратить деньги на репетиторов при отсутствии всяческих гарантий? Почему такая несправедливость? Где поддержка молодых талантливых ребят?!». Татьяна пропускала его слова мимо ушей, вместо этого в очередной раз перечитывая то, что пряталось в нехитрой Васькиной голове.
– Послушайте, юноша, – сказала она, – не пытайтесь играть роль оскорбленного несправедливостью гения. На самом деле вам не хочется никуда поступать. Правда же?
Вася молчал. Выпад был неожиданным. Не будь репетиторша доброй и милой молодой женщиной, он, пожалуй, вступил бы в перепалку.
– Правда, – с удовлетворением заметила Татьяна. – Понимаете, Василий, очень глупо ничего не хотеть и ни к чему не стремиться. И не только глупо, но и чудовищно трудно, мне кажется.
– Да ладно, скажете тоже! – усмехнулся Василий.
– Именно так! Вот чего вы сейчас по-настоящему хотите?
Вася задумался. Он, разумеется, не знал, что его преподаватель умеет немножко читать чужие мысли, а потому пытался сочинить красивую легенду.
– Не утруждайтесь, – махнула рукой Таня, – все равно ничего не придумаете. Я сама отвечу. Вася подобрался.
– Сейчас вы хотите очень простых радостей жизни, о которых грезит подавляющее большинство молодых людей вашего возраста: перемахнуть из своих беспечных шестнадцати лет в свои еще более беспечные, допустим, тридцать пять, где уже есть большая и роскошная квартира, хорошая машина, красавица жена, банковский счет. Вот примерная картина и примерные цели вашего существования, молодой человек. Без обид?
Вася улыбнулся. Он тоже слыл вполне добродушным малым, и с Татьяной они успели сдружиться достаточно, чтобы не обижаться на подобные речи.
– А вы думаете, все это невозможно?
– Отчего же, вполне возможно. Только главный секрет в том, КАК двигаться к своей мечте. Мечтать можно о чем угодно, но куда интереснее процесс, движение к цели. Если я скажу, что некоторые наши с вами сограждане много работают, что-то создавая своими руками, вы сочтете меня занудой.
– Угу.
– Стало быть, говорить я этого не буду, хотя и подчеркну, что некоторые люди действительно очень много работают. Есть, конечно, и другие способы – получить наследство, выиграть в рулетку и так далее. Тоже варианты.
Вася снова кивнул. Он ждал главного вывода.
– Знаете что, друг Василий, – сказала Татьяна, поднимаясь из-за большого круглого стола, занимавшего центральное место в гостиной-студии, – я хотела бы вам пожелать почаще испытывать чувство реальной победы. Футбольный матч можно выиграть в упорной борьбе, бегая по полю до мозолей на пятках, а можно заплатить судье или сопернику. Результат в обоих случаях вроде бы одинаков, но вот ощущения… Поверьте, многое в жизни зависит от ощущений. Очень многие наши с вами сограждане предпочитают заплатить и судье, и соперникам, и даже зрителям на трибунах, не испытывая никаких угрызений совести, и при этом они искренне считают себя победителями, убеждая в этом всех остальных. Вот что самое паршивое в наше смутное время.
Таня посмотрела на часы. Занятие затягивалось. И хотя она не успела рассказать Ваське, за что Екатерина Великая ненавидела своего мужа Петра, зато сумела посеять в голове какие-то хлипкие зернышки. Она была уверена, что Васька задумался. Впрочем, что там – она это знала.
– А вам тридцать пять уже? – спросил Василий, закрывая тетрадь.
– Ну-у, джентльмен! – рассмеялась Казьмина. – Где ваши манеры!
Парнишка покраснел, но вместо извинений усугубил ситуацию предложением выйти на балкон покурить.
– Вы еще и курите с преподавателем!
– И не в первый раз, между прочим.
– Молчите, юноша!
Они вышли на балкон, который размерами своими вполне мог соперничать с гостиной. В этом новом доме, построенном не больше года назад и еще не заселенном до конца ввиду дороговизны квадратного метра, все было большим – лестничные площадки, кухни, гостиные, балконы, а в туалетах можно было при желании повесить телевизор. Татьяна достала из тумбочки в торце балкона пачку дамских сигарет.
– Хорошо здесь, – протянул Василий, оглядывая окрестности и вынимая из кармана свой «Парламент».
– Пожалуй, – согласилась Татьяна. Их этаж был восьмым. Почти прямо под окнами, метрах в двадцати от стены, тянулся ряд бетонных гаражей, а дальше на огромной площади расстилалось море желто-зеленой растительности – островки березовых рощ, заброшенные вишневые плантации, холмы, пригорки и изрытые колесами грузовиков проселочные дороги. Тополиная улица была самой крайней в этом еще не обжитом районе, и десятиэтажная двухподъездная коробка под номером «13», в которой жили Таня и Василий, одной своей стороной грустно смотрела на затянутый дымом мегаполис, а другой радовалась почти нетронутой природе.
– Вечерами здесь в окно смотреть жутковато, – сказал Василий. – Ни одного огонька с этой стороны нет. Странные ощущения.
– Угу, – кивнула Таня. Она знала про эти ощущения, и дело не только в вечернем пейзаже. Находясь в стенах этого дома, она чувствовала необъяснимую тревогу. Поначалу списывала это на усталость и сезонную хандру, но со временем обнаружила, что вне дома ничего подобного не испытывает. Значит, что-то не в порядке с местным бетоном.
– Ладно, Василий, заканчиваем перекур, – сказала она, открывая дверь в комнату. – У меня через час следующие ученики. Точнее, ученицы, три юные леди, которые учатся читать и писать и, в отличие от вас, отдаются этому делу с большим энтузиазмом. До их прихода мне нужно успеть пообедать, а чтобы пообедать, требуется добежать до супермаркета.
– Хорошо, – покраснел юный Дрель.
– Вам на неделю задание: вместо журналов «Титьки и попки» полистать что-нибудь из тех книг, которые я назначила. Выберите любую понравившуюся тему периода правления Екатерины Второй, например, и в среду пообщаемся. Надеюсь, термин «просвещенный абсолютизм» вы еще не забыли? Послушаю, как умеете дискутировать.
– Ладно, – улыбнулся Васька. – Титьки и попки. Ну вы даете…
Он выбросил недокуренную сигарету на улицу. Татьяна проводила его до прихожей. Пока парнишка надевал туфли, спросила:
– А вы сколько тут живете?
– Месяцев десять почти. Ну, чуть меньше года точно. А что? Таня пожала плечами.
– И как вам здесь? Нравится?
– Нормально. Холодно только. Вроде зимой топили, а не прогревалось. И еще гудит что-то постоянно в стенах.
– Гудит? – улыбнулась Татьяна.
– Ага. Знаете, когда ветер в вентиляции гуляет, звук такой – «у-у-у-у». Хотя вроде и ветра нет, а все равно воет. Вы разве не слышали?
Таня снова пожала плечами. Она не считала себя специалистом по домострою, понятия не имела, как функционирует проточный водонагреватель, и бесконечно уважала женщин, способных играючи приготовить большой жбан плова или борща. Она была еще молодой, незамужней, пытливой и специализировалась на других материях, и сейчас ей хотелось расспросить Василия поподробнее о том, как поживает этот странный дом, но нельзя было превращать парня в источник противоречивых слухов.
