Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти - Некрасова Мария Евгеньевна
– Чего ты все плюешься-то? – завопил на него доктор-мумия. – Ты уже давно поправился, здоровый бугай! – Он посмотрел на меня. – И ты – тоже! Вон отсюда! Ваши благородные предки вам этого не простят!
Серегу прекратило тошнить, и он, не веря своему счастью, рванул прочь из кабинета. Я за ним. Вон отсюда! Домой! К Танюхе! К школе! Ура!
– Надеюсь, вам у нас понравилось, – съехидничала девушка на «ресепшн», когда мы пробегали мимо. – Хорошего дня!
Мы выскочили на улицу и ломанули прочь. Впереди Серега, я за ним. Бегом, потому что мумия мог накидать в спину еще тонну проклятий. Оно нам надо? И так еле вырвались на свободу. В ушах еще звенел скрипучий голос мумии: «Ваши благородные предки вам этого не простят!»
Пробежав пару дворов, Серега замедлил шаг и плюхнулся на лавочку на подвернувшейся детской площадке отдышаться. Я рядом.
– Веришь? – спросил я.
Серега помотал головой.
– И я не верю, – кивнул я. Помолчал и добавил: – А Вана с Кирюхой надо оттуда вытащить. Да и Геннадия жалко.
– Его-то за что? – фыркнул Серега, – Его там насильно никто не держал, если б захотел, давно бы сменил работодателя. Осел – он и есть осел. – Серый наконец отдышался, сплюнул – обычно, слюной! – и выдал: – Что-нибудь придумаем. «Аську» мою запиши...
– Не на чем.
– Блин! И мне.
И тут наш суперконструктивный диалог прервали. Я с самого начала не поверил, что кошмар так быстро кончится, и был прав.
Потому что по двору, по самой детской площадке, сшибая качели и турники, скрипя костями и воняя тухлятиной, так что в глазах щипало, на нас надвигалась целая армия оживших скелетов. Штук двести их было, наверное.
Глава IX
Чаепитие со скелетами
Кто сказал, что скелеты белые? Сюда мне этого лоха, я его с девушкой познакомлю. Вон с той, желтовато-серой, кокетливо натягивающей на голые коленные суставы коричневую с бахромой ветошь – то, что когда-то было юбкой.
Средь бела дня... скелеты... блин! Я смотрел на воняющую армию, пока не затошнило. И тут только до меня дошло: Дупло напоследок пообещал, что наши благородные предки нас с Серегой не простят. Вот и пожалуйста.
– Леш... – Серый отвесил в изумлении челюсть и толкнул меня в бок, – эт-то что?
– Это, друг Серега, наши благородные предки. Поцелуй бабушку – и бежим.
И мы побежали. Нет, мы рванули, как ошпаренные, не очень-то понимая, куда, зачем и что теперь будет. Как спастись от армии неадекватных родственников – вопрос вечный, и я, честно говоря, не помню, чтобы кто-то находил на него ответ. Задача усложнялась еще тем, что родственники: а) нас не простят; б) давно умерли.
Их и на чай для переговоров за круглым столом не позовешь. Мать с ума сойдет от такой компании.
Серега бежал впереди меня и не занимался философскими вопросами. Он подскочил к подъезду, набрал код на домофоне, пропихнул меня вперед, просунулся в щель сам и захлопнул дверь. Пускай теперь скелеты код подбирают.
– Поднимешься ко мне? – светским тоном спросил он, как будто у меня был выбор.
– Нет, блин, домой пойду. Меня бабуля с дедулей ждут у подъезда, волнуются. Вон как похудели и побледнели все!
– Тогда пошли.
А у него ключи-то есть? В хосписе все находились, кто в чем пришел в клинику: Дупло не утруждал себя предупреждениями о возможной госпитализации. Серый, оправдывая мои опасения, схватился за карман:
– Черт, ключи... А нет, смотри-ка, тут они. Странно, вроде выкладывал, в тумбочке лежали...
Он отпер дверь, и мы ввалились в прихожую.
– Заходи, будь как дома, но не забывай, что домой идти все равно придется. – Он кивнул куда-то вниз. – Скелеты от подъезда надо все-таки отогнать. Только вот как? Давай думать.
Серега скинул ботинки и прошлепал в носках к окну. Я за ним. Скелеты тусовались у подъезда, распугивая прохожих и воняя так, что ароматец затягивало в Серегину форточку на третьем этаже. М-да, теплая компания.
– Слышь, Серега, они нам как-никак родственники... Может, с ними договориться?
– Ага! Слышал же, что сказал доктор: «Предки не простят вас»...
– Мало ли, что доктор сказал! У тебя альбом со старыми фотками есть? Тащи сюда.
– Будешь лица по черепу восстанавливать?
– Тащи, говорю!
И он притащил. Потому что выбора не было.
Восстанавливать лица по черепу не пришлось, все куда проще. Серега – высокий парень, значит, его скелеты должны быть крупнее моих. Ну, хотя бы некоторые. Мужчин от женщин в нашей «свите» можно отличить по остаткам одежды, а кое у кого в руках имелись почти не истлевшие трости, зонтики, скелеты собачек, что тоже являлось опознавательными знаками.
– Ты в своем уме? – Серега покрутил пальцем у виска, когда я ему это объяснил, но альбом открыл и принялся сосредоточенно сверять фотки своих благородных предков с видом из окна.
Скелеты мирно переругивались друг с другом, время от времени постукивая ногами в дверь подъезда. Железная дверь громыхала, еще больше раззадоривая «гостей». Особенно старалась одна скелетесса в драной широкополой шляпе. Растолкав костями соседей, она подскочила к двери и принялась колотить в нее ногой в остатках туфли:
– Выходи, бандит! На горох поставлю!
– Что вы, Софья Алексеевна, – к ней подскочил другой скелет, голый, но жутко вежливый, – на горох нынче никто не ставит. Розги-с – вот прогрессивный метод! – Изящным движением он отломал веточку и галантно протянул худосочной Софье Алексеевне, за что схлопотал от нее по зубам:
– Будете еще учить меня, плебей!
– Всегда рад-с! – Скелет поклонился и отвалил в сторону.
Тонкокостная Софья Алексеевна принялась колотить в дверь с новой силой, дирижируя себе веточкой:
– Открывай, гадкий мальчишка!
Гадкий мальчишка Серый уже нашел в альбоме скелетессину фотку и теперь удивленно разглядывал:
– Это моя прапрабабушка Софья. А мать говорит – она добрая была.
– Полежишь сто лет в земле, еще не так разозлишься, – подбодрил я. – Червяки, плебеи... Попробуй с ней поговорить, если была добрая, то, может, еще не все потеряно.
Серый затравленно покосился на меня и как рявкнет в окно:
– Бабушка Софья! Ты не сердись, это не я твою вазочку разбил, это мы с Мурзиком вместе! Он не хотел чистить зубы и убегал, а я его ловил! И мы разбили твою вазочку, вот...
Больше всего мне хотелось дать Сереге по шее: что он городит, при чем тут вазочка? Но скелетесса, на удивление, согласилась поддержать вазочный разговор:
– С Мурзиком? Мальчишка! Ты хоть знаешь, что это была за вазочка?
Серега виновато потупился.
– Эту вазочку подарил мне твой прапрадед, когда мы с ним первый раз пошли... – Скелетесса на секунду задумалась. – А куда, кстати, мы пошли?
Серега осторожно прыснул в кулак, и я тоже. Ну, не помнит бабушка Софья, куда они там с дедушкой пошли, простим старушке склероз за ее почтенный возраст. Но все равно смешно.
– Не важно, куда мы пошли, – сдалась бабушка Софья, – все равно эта ваза – семейная реликвия, которая напоминает твоей прапрабабке о тех светлых днях, когда...
– Что? – хором спросили мы с Серегой.
– Неважно! – рявкнула скелетесса. – Все равно эта вещь не имеет цены!
– А вот имеет, – возразил скелет, тот самый, который подавал Софье розгу. – За две копейки соседский пацан вашему супругу-с ее продал. У бабки стащил и продал. Ему на пряники не хватало-с.
– Пшел прочь! – Бабушка Софья замахнулась на скелета его же розгой и продолжила воспитывать Серегу: – Ты должен был уважать ее как память о своих благородных предках, какой бы скромный вид она ни имела!
– Весьма скромный-с, – поддакнул скелет (ох, сейчас он нарвется!). – Сосед-то у вашего мужа гончар был: горшки-черепеньки, копейка за фунт. А бабушка от безделья с кругом баловалась: хотела собачку вылепить, а получилась вазочка-с. Какие собачки-с на гончарном-то кругу? Они и забросили работу-с. А ихний внук стащил, раскрасил да вашему мужу за две копейки продал-с.
