Блин – гроза наркобандитов - Некрасов Евгений Львович (читать книги онлайн .TXT) 📗
Под утро у Блинкова-младшего разболелись порезанные ноги. Он долго ворочался, потому что устал вчера ужасно и хотел еще поспать, но боль спать не давала. В полудреме ему казалось, что лежит он в гамаке под яблоней, и сейчас керченский дедушка Борис Владимирович придет будить его на рыбалку. И вот он ждал дедушку, а его раны сначала ныли, потом их стало печь, а потом дергать. В конце концов Блинков-младший решил проснуться сам, без дедушки. Он открыл глаза и очень расстроился. Все в его сне оказалось неправдой, кроме гамака. Гамаков было много, они висели под крышей шабона в ряд, и в каждом лежал голый индеец. Блинков-младший перевернулся на другой бок и увидел еще один ряд гамаков. В самом ближнем спала Ирка, и это немного его успокоило.
Стараясь не шуметь, он встал и вышел на середину шабона, к костру. Индейцы все равно проснулись – жизнь в сельве приучает спать чутко. Но взрослые посмотрели, кто это ходит – ага, шори Блин, – и опять заснули. А дети уставились на него своими похожими на черносливины большими глазами.
Под их взглядами Блинков-младший сел у костра, засучил джинсы и снял кроссовки. Они с Иркой спали одетые, потому что, во-первых, стеснялись, во-вторых, опасались, что индейцы стянут их вещи. Раны на ногах казались несерьезными – так, царапины. Но в них, наверное, попала инфекция, потому что кожа вокруг царапин припухла. Ни йода, ни бинтов у индейцев, само собой, не было, а снаряжения из лодки Блинков-младший не видел со вчерашнего дня. Зато, убегая с виллы дона Луиса, он про запас надел сразу три футболки. Одну он разорвал на бинты, обмотал сначала левую ногу и потянулся за кроссовкой.
Кроссовка отпрыгнула от его руки и довольно резво побежала, надетая на чужую грязную ногу. Шагов через пять похититель упал, кроссовка отлетела далеко в сторону, и тут началось! На утоптанную площадку в середине шабона высыпали индейские дети. Они визжали, они бегали друг за другому просто так, они боролись, сцепившись руками и бодаясь головами. И во всей этой суете летала, рвалась из рук и примерялась на ноги кроссовка Блинкова-младшего. Спасти ее нечего было и надеяться. Блинков-младший надел одну правую кроссовку и стал ждать, когда маленькие индейцы набегаются:
У них, у маленьких, был свой самый высокий воин ростом с первоклашку. Но индейцы вообще низкорослые, так что маленькому самому высокому воину было не меньше двенадцати лет. В конце концов кроссовка оказалась у него. С полминуты он ее рассматривал, мял и даже пробовал на зуб, потом надел и попытался ходить, но все время падал.
После третьей попытки маленький индеец подошел к Блинкову-младшему, и они немного поговорили про обувь. Понимать его было легче легкого: когда человек тебе показывает кроссовку и корчит недовольную гримасу, а потом показывает собственные босые ноги, ясно, что обычай белых людей ходить обутыми кажется ему странным и диким. В ответ Блинков-младший показал, как кроссовки надеваются, как зашнуровываются и как удобно в них прыгать. А маленький индеец согласился, что да, удобно, только – зачем, если прыгать можно и без кроссовок?
Так они мирно беседовали у костра, и вдруг маленький индеец схватил двумя руками ногу Блинкова-младшего и впился в нее зубами! В правую незабинтованную ногу – в самую рану!
«Людоед!» – мелькнуло в голове у Блинкова-младшего, и он приготовился дорого продать свою жизнь. Маленький индеец урчал и терзал его ногу, как шашлык на шампуре, явно собираясь отгрызть ее заживо. Если бы у Блинкова-младшего под рукой оказался его швейцарский нож китайского производства, он бы, наверное, ударил им врага! Только нож куда-то запропастился – наверное, выпал из кармана, когда Блинков-младший спал, и остался в гамаке. А уже через минуту оказалось, что маленький индеец никакой не враг и даже наоборот.
Маленький индеец оторвался от блинковскои ноги и сплюнул блинковскую кровь. Лицо у него было довольное.
– Доса! – сказал он, тыча пальцем в развороченную рану, как будто приглашал Блинкова-младшего полюбоваться проделанной работой.
Блинков-младший присмотрелся, и его затошнило. В ране копошились тонкие, как волос, червячки. А маленький индеец взял из костра ветку с обгорелым концом и стал выжигать-выскребать червячков. Боль была невыносимая, но Блинков-младший как-то ее выносил. Потому что, подумал он, это ведь только так говорится – невыносимая боль, а на самом деле как бы ни болело, другую ногу себе не приставишь и свою на время не оторвешь, так что деваться некуда, приходится выносить.
Голова закружилась, маленький индеец, костер и весь шабона побежали в глазах, и Блинков-младший почувствовал, что теряет сознание. Значит, все-таки не всякую боль можно вынести.
Он очнулся опять от боли. Ирка перебинтовывала ему ноги, роняя на них теплые щекотные слезы.
– Не плачь, – сказал Блинков-младший. – Все в порядке. Если бы этот не прочистил мне раны, тогда другое дело. А сейчас нечего плакать.
– Размечтался, – сказала Ирка. – Стану я из-за тебя плакать. Это дым попал в глаза. И не «этот», а Оау, я узнала.
– Ay?
– Нет, О-а-у, – по слогам повторила Ирка. – Ты как себя чувствуешь?
– Бывало хуже, – бодро сказал Блинков-младший, а сам подумал, что нет, хуже еще не бывало. Червяки в ране! Да в Москве его уже давно увезли бы на «Скорой помощи» и уложили бы на месяц в больницу!
– Это хорошо… – Ирка не смотрела ему в глаза и вообще была сама не своя. – Митя, он серьезно хочет жениться. Он сказал, что ты не воин, а еще мальчик.
– А сам-то! От горшка два вершка! – разозлился Блинков-младший. Он сразу понял, что Ирка говорит про самого высокого воина. – И как вы, интересно, разговаривали – по-русски, что ли?
– Не перебивай. Мы так разговаривали, что друг друга поняли. Сегодня тебя и Оау будут испытывать. Вождь подарил тебе обезьянью жилу, и Оау уже начал ее жевать. Вам нужно добыть инье, а потом бороться с другими воинами.
– Та-ак, – только и смог сказать Блинков-младший. Главное дело, обезьянья жила. Зачем ему, скажите на милость, обезьянья жила, и почему ее жует этот Оау? Не тебе подарено – не тебе и жевать.
Но Ирка опять капнула ему на ноги, и Блинков-младший не стал задавать лишних вопросов.
– Добудем, – поспешно сказал он. – И поборемся. Мне мама знаешь какие приемчики показывала?!
Инье – это любая еда, на которую охотятся. Лягушки и жуки не в счет. Молодой индеец должен сделать себе оружие и добыть столько инье, чтобы хватило на угощение всему племени. После этого он считается взрослым и может побороться с остальными воинами. Кого победишь, тот и станет во всем тебя слушаться, а кому проиграешь, того, будь любезен, слушайся сам.
Блинкову-младшему здорово повезло, что сдавать эти индейские экзамены ему пришлось не одному, а с Оау. Маленький индеец вырос в сельве и знал ее как свои пять пальцев. Он умел варить страшный яд кураре из трав, известных только индейцам и ботаникам, выслеживать в сельве зверей и убивать их отравленными стрелами. Стрелы, лук и копье он тоже сделал сам.
Оау давно выдержал бы испытание на воина, если бы не был такой маленький. Охотился Оау просто здорово, но приносил домой всякую мелочь. Ему не хватало сил донести крупную добычу. А оставить подстреленную дичь в сельве и бежать за подмогой – это все равно что специально созвать на обед енотов, диких кошек и хищников пострашнее, вроде ягуаров и пум. Пока бегаешь, они все слопают да еще того и гляди набросятся на тебя из засады, когда ты будешь возвращаться.
Поэтому Оау считал, что ему здорово повезло с Блинковым-младшим. Он уже понял, что шори Блин совсем не умеет жить в сельве. Зато он такой сильный, что запросто дотащит хоть дикую свинью, хоть даже оленя. А уж подстрелить дичину Оау сумеет.
Тушуауа тоже считал, что ему повезло. Он справедливо рассудил, что из двоих мальчишек – маленького и умного и большого и глупого – может получиться один воин. А еще один воин гораздо полезнее для всего племени, чем двое мальчишек. Поэтому тушуауа подарил Блинкову-младшему сушеную обезьянью жилу из своих личных запасов, а Оау начал ее жевать.
