Тайна рыжего кота. Роман-детектив для детей от 7 до 107 - Таск Сергей Эмильевич (книги без сокращений .txt) 📗
Шляпа как будто вздохнула:
– Тут стригись не стригись…
По зеркалу пробежала рябь, а когда поверхность разгладилась, в зеркале уже никого не было. Кроме, разумеется, самого Дэвида.
– Эх ты, Квинтус-Свинтус, – вырвалось у мальчика. – Такой большой, а всего боится!
«Какой же он большой? – вдруг задумался Дэвид. – Он же ростом меньше меня. Но ведь всех взрослых принято называть „большими“, разве нет? Какая-то путаница получается. Не могу же я сказать „малыш“ столетнему старичку…»
Ход его мыслей прервали чрезвычайно приятные ощущения в области правой лодыжки. Он опустил глаза и увидел рыжего кота, который терся о его ногу. Кот тщательно умылся – никаких следов сажи.
– Фосс! – обрадовался Дэвид. – Ты вернулся! Ну что ты об меня трешься? Хочет, чтобы тебя погладили?
Нет, дело было в другом: кот пытался привлечь внимание Дэвида к лежащему на полу листку.
Дэвид поднял листок с такой поспешностью, словно надеялся найти в нем ответы на все свои вопросы, а нашел – одни загадки.
– И это называется «все сказано»! – Дэвид размахивал листком перед носом у кота. – Хорошенькие «советы»! По-твоему, здесь есть какой-то смысл?
Кот вертел головой туда-сюда, пытаясь прочесть пляшущие буквы.
– Я ни-че-го не понимаю!
Это он, конечно, сгоряча. Чтобы Дэвид не сумел осилить несколько загадок… быть того не может! Просто такой текст с наскока не возьмешь. Кстати, и мы с ним заодно поломаем голову.
Зеркальные советы
ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой мы проваливаемся в черную дыру
– Будем думать, – сказал Дэвид и почесал… за ушком у кота. – С дырой вроде все ясно, это картина, куда всех засасывает. А вот «скворчать»… Похоже на «скворца» и «торчать» одновременно, – размышлял вслух Дэвид. – Кто-то торчит в дыре, как скворец… Что значит «кто-то»! Это же про Фикса с Йонингом! И ничего в той дыре нет хорошего: ни тепла летом, ни снега зимой. Почему ж тогда «ах, как люблю я»? Разве можно любить место, где тебе плохо?
Кот нервно забарабанил лапами по паркету.
– Про клерка с хвостами надо будет у мамы спросить. Она каждый четверг после дождичка ездит в Чешир электричкой. И тоже потом грустит, как этот клерк. Так, что тут у нас дальше? «Той, что сидит и ни гу-гу без жвачки и ситро». Это про Кэнди, как я сразу не догадался! «Ни гу-гу» – правильно, она же немая. И откуда взяться жвачке и ситро, когда она, бедная, сидит в темнице на хлебе и воде! А вот кто ей поможет сменять золото на серебро? А главное, зачем? Зачем менять более ценное на менее? Наверное, Афрозина хочет ее облапошить.
Кот недовольно завозился.
– Не Афрозина? – спросил у него Дэвид. – Кто же? Бэрр?
Кот презрительно фыркнул.
– Ничего не понимаю. Фикс?… Доктор?… Моя мама?
С каждым вопросом кот все больше успокаивался, а при слова «мама» выразительно поглядел мальчику в глаза и тихо ткнулся ему в живот.
– Я?!
Кот сладко заурчал. Все это напоминало известную игру, когда один пытается что-то отгадать, а ему подсказывают: «холодно»… «теплее»… «горячо»!
– По-твоему, я способе обмануть Кэнди? Нет, тут что-то не то. Думай, Дэвид, думай! Откуда у Кэнди золото? И серебро ей тоже ни к чему. Ей главное – заговорить, а она молчит. А молчание – золото…
Это вырвалось у Дэвида настолько неожиданно, что он сам растерялся. Кот, как бы в награду, лизнул ему руку.
– Какие мы молодцы! – Дэвид стиснул кота в объятиях. – Как в поговорке, помнишь? «Слово – серебро, а молчание – золото». Вернуть Кэнди речь – все равно что обменять золото на серебро! Ай да Квинтер Финтер Жос!
«Ну, гном, держись, – сказал про себя Дэвид. – Сейчас мы будем щелкать твои загадки, как орешки!» Не тут-то было. Дэвид безнадежно увяз в последних четверостишиях. Улетает на юг стерх, то есть журавль… и почему-то не белый, а черный… Ну и что? Стоп! А если это – черный лимузин? Ну конечно! И летит он на юг, в Ньюкасл! На всякий случай гном меня успокаивает: «ну и пусть себе летит, все равно конец будет счастливый. Была бы голова на плечах».
Дэвид вскочил на ноги и подбежал к зеркалу. Он не рассчитывал увидеть знакомую шляпу, просто захотелось сказать слова благодарности – вдруг гном услышит?
– Прости меня, Квинтер Финтер! Ты дал отличные советы. Я верю, все будет хорошо. И на твоей шляпе будет праздник. Ты меня слышишь?
Из зеркала донесся вздох, и это был (так показалось Дэвиду) не горький вздох отчаяния, а тихий вздох облегчения.
Мальчик повернулся к коту:
– Фосс! Кажется, я догадался, как нам попасть в черную дыру. Помнишь, что пробормотал Бэрр? Пропади все пропадом! И всех стало затягивать в картину. Против их желания, понимаешь? А мы сами хотим туда попасть. Значит, теперь нам надо произнести заклинание. Ты готов?
– ПРОПАДИ ВСЕ ПРОПАДОМ!
Нет, никто никуда не пропал. Роскошные усы кота нервно зашевелились.
– Странно. Не сработало. – Взгляд Дэвида упал на листок с зеркальными советами. – Постой-постой… Вот же! «Перетасую все слова!» В этом вся штука.
– ПРОПАДОМ ВСЕ ПРОПАДИ!
Едва он произнес магическую формулу, как его что-то подхватило, оторвало от пола, и черная дыра всосала его. Последнее, что он успел увидеть, был взлетающий кот – этакий огненно-рыжий летательный аппарат с еще не убранным шасси… в белых «чулочках».
– Кисик мой прилетел!
Дэвид услышал голос Афрозины, еще не понимая, где он очутился. В ее голосе, как ни странно, звучала искренняя радость. Дэвид с удивлением посмотрел по сторонам – ёксель-моксель! Да это же мастерская! Все здесь было по-старому, словно никто и ничто не проваливалось ни в какую дыру. Картины, подрамники, китайская ширма, длинный стол – всё на месте. И, кажется, все на месте: детектив, доктор, АФРОЗИНА, даже павлин.
Но… что-то было не так.
В следующую секунду он понял – что именно. Все сидели на столе, а блюда и тарелки стояли на стульях! Есть при этом было невероятно сложно, однако никто не ворчал, не возмущался. Ведьма накалывала свои любимые блюшечки острием зонтика и неочищенными, в мундире, преспокойно отправляла в рот. Фикс связал подтяжки хитрым образом – наподобие рыболовной сети – и с ее помощью отлавливал вареных лобстеров. Что качается Йонинга, то все за него решил павлин. Уж не знаю, принял ли он доктора за прожорливого птенца, но он выискивал для него самые лакомые кусочки. Доктор послушно открывал рот. Заколебался он лишь раз, когда увидел в клюве павлина что-то живое и извивающееся. Дэвид вдруг вспомнил выражение «заморить червячком» (по-моему, он от страха что-то перепутал) и хотел уже предупредить Йонинга о грозящей ему опасности, но не успел: доктор с удовольствием проглотил то, что в некоторых восточных странах считается деликатесом.
