Тайна подвенечной вуали - Кин Кэролайн (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Бесс приподнялась с травы, вздернула на лоб свои огромные солнечные очки.
— А этот тип, Джейсон Мосс, — сказала она, — тоже не последняя фигура, наверное?
— Даже, может быть, первая, — улыбнулась Нэнси. — Они вместе могут вскоре стать наследниками огромного состояния, вы это помните? Не знаю еще, как и что, но, вполне возможно, ко всему этому имеет отношение и разнесчастная вуаль.
Тут она внезапно вскочила на ноги с выражением какого-то удовлетворения на лице.
— Едем на Кейп-код! — объявила она. — Там ведь находится имение Торндайка. Об этом говорили по телевизору. Поднимайтесь!
Кейп-Код — знаменитая курортная зона неподалеку от города, и туда отправились девушки, захватив с собой свитера на случай похолодания и кучу сандвичей из ближней лавки. Они не стали связываться с такси, а снова взяли напрокат небольшой автомобиль — это было значительно дешевле.
Когда часа два спустя они подъехали к величественному дому Торндайка, стоящему на утесе над самым океаном, Нэнси охватило непривычное волнение: дом притягивал ее как магнит; она предчувствовала — что-то здесь должно проясниться, что-то произойти.
Дом был красивым, однако что-то в нем отталкивало, казалось устрашающим. Но в нем чувствовались сила и мощь — трехэтажное здание словно утверждало, что ему ничего не стоит бросить вызов стихиям, океану и выйти победителем в противоборстве. Здесь давно уже никто не жил — дом был предназначен для осмотра, как и все имение в целом.
Когда девушки, поставив машину, подошли к зданию, там продавали билеты на последнюю в этот день экскурсию — было уже четыре часа дня. Человек двадцать во главе с экскурсоводом собирались отправиться на осмотр и ожидали последних желающих.
— Привет всем! — заученно дружелюбным тоном произнес молодой гид. — Меня зовут Роберт. Рад приветствовать вас в имении Торн-хилл. Сейчас мы пойдем с вами на экскурсию, но перед этим примите, пожалуйста, к сведению одно-два правила, которым мы убедительно просим следовать. — Он улыбался всеми частями лица и умудрялся глядеть в глаза каждому из присутствующих одновременно.
Дальше он предупредил, что не следует снимать картины со стен, а также трогать все прочие экспонаты, и просил родителей следить за собственными детьми, чтобы они, упаси Бог, не разбили чего-нибудь, потому что за все отвечать придется ему.
Осмотр начался с главного входа в дом. Роберт был, казалось, влюблен в каждый квадратный дюйм, в каждый уголок, каждую паркетину, каждую створку. Он подолгу говорил обо всех архитектурных деталях — об арках, о лепке, о мраморных полах, о люстрах и зеркалах — и о многом другом.
Нэнси все это было достаточно интересно, но ожидала она чего-то другого — каких-то более частных деталей, свидетельств жизни этого дома, из которых тоже можно было бы что-то лепить — но не скульптуры, а домыслы, догадки, соображения.
На втором этаже экскурсантов провели в библиотеку.
Кроме сотен книг в кожаных переплетах, здесь были многочисленные фотоснимки, на которых хозяин фигурировал с самыми разными людьми, главным образом весьма знаменитыми в той или иной сфере деятельности.
— А где фамильные портреты семьи? — спросила Нэнси, оглядывая стены.
Роберт ответил с досадой, показывая тем самым, что ему тоже не нравится, что их нет:
— К сожалению, пять лет назад, когда мистер Торндайк выехал из этого дома, он велел убрать все свои личные вещи, в том числе и портреты. Так что просим извинения.
У Нэнси упало сердце, но все же она продолжала искать в каждой комнате какую-нибудь крошечную улику, маленький ключ, туманную информацию о Сесилии Банкрофт, о вуали и Моссе. Больше о Сесилии Банкрофт. Однако чаще всего ее глаза наталкивались на изображение тюльпанов — семейного герба Торндайков.
Похоже было, что хозяин дома метил им все, что ему принадлежало: мебель, стенные украшения и портреты, корешки книг.
Герб этот представлял собой искусное сочетание цветущих тюльпанов, помещенных внутрь изящно сплетенного венка, а все вместе казалось Нэнси похожим то ли на сеть, то ли на толстую паутину.
— Неплохое местечко, — сказала Джорджи, — но жить бы я здесь не хотела. Уж очень все угрюмо.
— Если исчезнувшим наследником окажусь я, — сказала Бесс, — то, пожалуй, не откажусь от такого домика. Да и вас приглашу погостить.
Роберт подвел экскурсантов к комнате, которую назвал самой печальной, самой сиротливой комнатой в доме. Это был личный кабинет Торндайка.
— Здесь, — объяснил Роберт, — хозяин держал все документы, связанные с его безуспешными многолетними попытками разыскать свою жену и детей. Были тут и фотографии, конечно, но решительно все он велел убрать из дома. Жена, сын, дочь — никаких следов от них не осталось.
— Как печально, — сказала Бесс. — А почему жена покинула его и забрала детей? Что-нибудь известно?
— Мистер Торндайк никогда не говорил об этом ни слова, — ответил экскурсовод. — Все, что я знаю и могу сказать: после пяти лет семейной жизни она уехала от него. Это разбило ему сердце.
— Наверное, не сразу, — предположила Нэнси, — а когда он был уже в преклонном возрасте.
Роберт воззрился на нее с видимым неодобрением: ему не нравилось ни обсуждение, ни тем более осуждение покойного владельца. Нэнси выдержала его взгляд.
— Почему вы так говорите, мисс? — холодно спросил он.
— Так мне подсказывают его глаза на более ранних фотографиях, — ответила Нэнси. — Посмотрите сами. Холодные, стальные. А ведь только недавно жена уехала и забрала детей! А в позднем возрасте, вот здесь, — взгляд намного мягче. Словно он понял, что не только в работе и в богатстве счастье.
— Как вы наблюдательны, девушка! — воскликнула одна из женщин в их группе. — И правда, похоже, что так оно и есть, как вы говорите.
— Друзья, — прервал разговор Роберт, — нам еще многое надо посмотреть. Не будем задерживаться. Сейчас вы увидите спальню хозяина.
Спальня была колоссальной, шкафы ломились от одежды, на комодах из красного дерева — те же цветистые гербы, но Позолоченные.
Затем наступила очередь столовой.
— На обеденном столе, — сказал Роберт, — вы видите посуду из старинного фарфора. Это самый старый фарфор в доме. Он принадлежал одному из британских предков мистера Торндайка и был преподнесен его юной жене в качестве свадебного подарка.
— Что-то в этой посуде мне кажется необычным, — тихо сказала Нэнси, обращаясь к Джорджи.
— Что именно? — спросила та. — Я ничего такого не замечаю.
— Взгляни как следует. По-моему, герб выглядит немного по-другому. Что-то в нем не то. Попробую проверить. Она направилась к дверям.
— Прошу прощения, мисс, — сказал экскурсовод. — Куда вы желаете пройти?
— Могу я еще раз взглянуть на спальню?
— Если вы что-то там потеряли, служитель найдет и доставит вам, — сказал Роберт не очень довольным тоном.
— Я ничего не потеряла, — сказала Нэнси как можно вежливей, — просто хочется взглянуть еще раз на мебель, она такая великолепная.
Роберт покачал головой.
— Извините, — сказал он, — но это последняя группа сегодня, и никому не разрешается входить в комнаты без сопровождения. А я не могу оставить остальных, как вы понимаете.
— Я же только на минуту!
— Если хотите, чтоб я потерял работу… — сказал Роберт. Нэнси не дала ему договорить.
— Я не хочу этого! Простите меня.
Она покорно заняла свое место в общей группе, но, когда экскурсия была закончена и всех пригласили прогуляться по саду, заполненному тюльпанами, она улучила момент и на собственный страх и риск проскользнула обратно в дом.
Чувствуя себя чуть ли не преступницей, она прокралась на второй этаж в спальню и снова вгляделась в гербы из позолоченных листьев, которые красовались на ящиках комода. Затем прошла в столовую — поглядеть на старинный фарфор.
— Определенно разные, — прошептала она самой себе. Да, рисунок на посуде выглядел менее сложным: венок из тюльпанов, был, пожалуй, таким же, но в центре герба, где стебли переплетались, они были не такими густыми, как на рисунке в спальне.
