Как же быть? - Кулешов Александр Петрович (прочитать книгу txt) 📗
А как было бы хорошо не думать о деньгах. Плыть с Кенни на яхте, чтоб лежала она рядом в купальном костюме, загорелая и красивая, а он смотрел бы и смотрел в её серые глаза… Или мчаться вдаль на мотороллере да кет уж, в роскошной открытой машине, чтоб волосы её развевались золотистым флагом, а сама она смеялась или пела. («Она поёт?» — прервал Лори свои мысли, он не знал этого.) Или он возвращается с работы в их дом, большой, белый, под красной черепицей, и Кенни ждёт его, стоя на ровно подстриженном, сочном газоне, в коротком цветастом платье.
Или ещё они едут путешествовать в далёкие страны, где горы, леса, иные города… В Африку, например, или в Австралию.
И всюду у них были яхты, машины, деньги…
Вдруг Лори подумал: ну, а если б не было всего этого?.. Комнатушка в подвале, одно платьице у неё да рубашка с брюками у него. Без кафе и кино, телевизоров и транзисторов… С нависшей угрозой потерять работу, заболеть, остаться на улице…
Ну что ж, он и тогда любил бы Кенни не меньше — не меньше дрался, чтобы ей было хорошо.
Уж для неё-то, во всяком случае, не имело бы значения в её любви, где она живёт — во дворце или лачуге. Только он, Лори, и важен для неё.
Нет, он должен сделать всё, любой ценой добиться успеха, богатства, в общем, построить для Кенни такую жизнь, какой она достойна.
Полный решимости, стиснув зубы и сжав кулаки, Лори унёсся на крыльях наконец-то пришедшего к нему сна в далёкие дали.
Глава четвёртая
ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ
Пожелание Кенни осуществилось — погода в то воскресенье выдалась замечательная Тугое полновесное солнце щедро светило с синего, бесконечного неба. Стояла жара, но лёгкий ветерок, дувший откуда-то с дальних степей, порой доносил сквозь запах асфальта и бензина травяной
аромат.
На улице было ясно, покойно и празднично.
По-иному было в это утро у Лори на душе. Словно сидела в этой душе большая заноза. А всему виной был происшедший за два дня до того разговор с Усачом.
Лори, как ему было сказано, явился на следующий день после конкурса в кабинет к Усачу получать чек. Весело насвистывая, шёл по коридору. Он переоделся в робу, желая подчеркнуть, что успех не вскружил ему голову, что он по-прежнему лишь скромный служащий «Запада-III».
Лори, конечно, было далеко до матёрых волков вроде Руго или даже Лема, но он уже достаточно потолкался, насмотрелся, пообтёрся здесь. Он уже кое-чему научился и понимал, что нет ничего опаснее, чем всегда говорить правду, говорить то, что думаешь, что считаешь правильным. И соответственно вести себя.
Быть откровенными могли только люди очень могущественные или круглые дураки.
Лори, к сожалению, не относился к числу первых и не хотел быть среди вторых.
Тихо постучавшись в дверь к Усачу и услышав зычный крик «Входите!», Лори вошёл и, сняв каскетку, остановился на пороге.
— А, чемпион! Победитель! — громогласно приветствовал его Усач. — Входи. Садись. Пришёл за миллионами?
Лори, робко улыбаясь, кивнул головой.
— Ну как, натерпелся страху? Волновался? А? — Усач весело задавал вопросы, но в глазах была какая-то настороженность.
Он напоминал врача, бездумно балагурящего с больным и напряжённо при этом нащупывающего, сколь серьёзна болезнь.
Беседа длилась минут десять. Усач ещё раз поздравил Лори, рассказал ему о новых конкурсах, которые собирается проводить, о том, какие можно заработать на этом огромные деньги и что на эти огромные деньги можно сделать. Намекнул, что при удаче даже такие желторотые птенцы, как Лори, могут принять участие во взрослых конкурсах, а это уже пахнет миллионами.
Под конец Лори тяжело дышал, глаза его горели, он видел себя обладателем несметных богатств, он витал в облаках.
Тут-то Усач и спустил его на землю.
— На чек — сказал он, вынимая из ящика стола синий продолговатый листок, — распишись в получении.
Лори торопливо расписался в какой-то ведомости против цифры 500 и схватил чек. Он хотел уже запрятать синий листок в карман, но взгляд его случайно упал на цифру, проставленную в чеке, — 250.
Он растерянно уставился на Усача.
Тот смотрел на него весело, даже ласково.
— Чего смотришь, парень? Сосчитать не можешь? Эх ты, чему ж тебя в школе учили? Пятьсот на два равняется двести пятьдесят. Всё правильно. Ты свою половину получил.
Но Лори всё ещё не понимал.
— Так ведь приз был пятьсот, — словно рассуждая сам с собой, пробормотал он.
— Верно, пятьсот. — В глазах Усача были холод и отчуждённость. — Пятьсот. Для победителя, А если победителей двое? Или ты считаешь, что выиграл один?
Но обычная сообразительность Лори на этот раз куда-то пропала.
— Так ведь тот и на половину вопросов но ответил…
— А я думал, ты умней, Рой. — Усач смотрел на него теперь с сожалением. — Да, ты меня огорчаешь… Я думал, ты умней. Скажи, откуда ты знал про рекорд Джо Луиса? А?
Лори молчал.
— А Про Щербаковых? А про Армстронга?
Лори опустил голову. Наконец он понял.
— Ты думаешь, если б мы с тобой тогда не поговорили, ты бы выиграл? Вот с тем парнем я не беседовал, и что же? Долго он продержался?.. Ну, ясно теперь?
Лори было ясно. Он встал. Но Усач нетерпеливым шестом указал ему на кресло.
— Да погоди! Для такого птенца, как ты, двести пятьдесят тоже неплохо. Они на улице не валяются. — Он помолчал и добавил небрежно; Тем более, если получать такие деньги регулярно. Регулярно.
Рой поднял глаза. Усач смотрел на него улыбаясь, ласково.
— А? Как ты на это дело смотришь, Рой? Вот в следующем месяце будет конкурс любителей лёгкой атлетики. Там выигрыш — тысяча. Тысяча! По-моему, если ты получишь пятьсот, это неплохо, А?
— Так ведь в лёгкой атлетике я не очень разбираюсь… — пожал плечами Рой.
Зато он хорошо разбирался теперь в словах Усача. И замечание своё сделал вовсе не потому, что действительно не интересовался этим видом спорта, а чтоб получить ещё более ясное и недвусмысленное подтверждение Усача. Подтверждение в том, что будет ли конкурс посвящён лёгкой атлетике, гребле, гимнастике, попугаям, фотоаппаратам, наконец, кибернетике или языку урду — победителем всё равно будет выходить он, Лори.
Усач хитро подмигнул.
— Ничего, Рой, перед конкурсом мы с тобой основательно побеседуем, и я выясню твои знания в лёгкой атлетике. Уверен, что ты всё же разбираешься в ней достаточно, чтобы попытать своё счастье в финале…
Улыбнулся. Но вдруг его лицо мгновенно приняло знакомое холодное выражение, и он добавил:
— Ну, а если нет, что ж делать, найдём кого-нибудь, кто сумеет разобраться…
Лори испугался. Только что он испытывал затаённое чувство довольства — Усач ему нужен, но и он нужен Усачу, выигрывать эти конкурсы, Однако, услышав последние слова своего собеседника, он понял, что Усач один, а таких, как он, Лори, сотни и любой согласится не то что за половину, а за десятую часть приза поменяться с ним местами.
— Да вы не беспокойтесь, — торопливо заговорил он, — я тоже бегал, прыгал раньше… и вообще буду знать ответы… то есть смогу ответить…
Лори запнулся и умолк.
Усач не стал перегибать палку.
— Я знал, что ты не дурак, Рой. И имей в виду, что если всё у тебя пойдёт хорошо, то ты сможешь участвовать и в больших конкурсах, а там уж речь идёт не о сотнях, а о сотнях тысяч! Понял? Только запомни: не посоветовавшись со мной ни единого слова журналистам! Нет? А то как заговорят о тебе, они прилипнут и сразу пронюхают, что ты ни черта не знаешь — закончил Усач резко и посмотрел на Лори таким взглядом, что того опять бросило в жар.
Этот разговор, напоминавший душ Шарко с его неожиданными переходами от ледяной воды к кипятку продолжался ещё несколько минут.
Хотя, выйдя от Усача, Лори вытирал платком вспотевший лоб, но в конечном счёте он был доволен.
Пройдя шагов сто по улице, он почувствовал, что настроение у него отличное, что всё кругом прекрасно, а будет ещё лучше.
