Призраки подземелья - Дектор Ф. (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Бывает, — согласился сторож. — У меня вот еще до войны сосед часы потерял.

— Жалко бросать такую вещицу, — вздохнул Зенонас, — может быть, парнишка старался, мастерил… Узнать-то хозяина легче легкого. Кто у вас из учеников с именем на «Р», а фамилией на «Ж» или наоборот?

— Да у нас только директор всех учеников знает, — объяснил сторож. — Учителя — они только тех знают, кого учат. А директор — тот уже всех.

Что делать с этим старым тупицей! Уверять, что двое взрослых мужчин всерьез озабочены тем, чтобы вернуть мальчишке какую-то бляшку? Глупо. Не объяснять же ему, что они ищут хозяина портфеля!

Они не заметили, как рядом с ними остановилась пожилая круглолицая женщина.

— Добрый день, Адомас! — поздоровалась она. — Помогите мне отыскать Ромаса Же?йбу.

Клапас и Зенонас вздрогнули — «Ромас Жейба — Р. Ж.». Может быть, им только послышалось?

Клапас шагнул к женщине:

— Простите, пожалуйста, кого, кого?

Женщина оглядела его с ног до головы. Ей строго-настрого было велено не болтать лишнего, а в глазах этого толстяка она заметила слишком большое любопытство.

— А к чему это вам знать?

Клапас, сразу поняв свою ошибку, отступил.

— А он не уехал? — спросил сторож. — Большинство-то ребят поуезжало кто в деревню, кто в лагеря, кто еще куда.

— Он в городе, — заверила женщина.

— Нет, такого не знаю.

— Может, в канцелярии можно узнать?

— Да канцелярия не работает. Начнет работать, когда заявления в первый класс собирать будут. А теперь не работает. Знаете что, напишите письмецо и оставьте на столе в коридоре — есть там такой стол специально для писем. Ребята тут часто бывают, ремонтируют школу, спортом занимаются, за садом ухаживают.

— Хорошо, я напишу записку. — Женщина поблагодарила и пошла в школу.

Клапас готов был прыгать от радости. Хоть и маленький, хоть и не очень надежный, но все-таки след.

Жадный нетопырь

В воскресенье Йонас все утро ожидал друзей. Но был уже полдень, а они не приходили. «Может быть, им что-либо помешало, а может, позже пойдут к учителю», — утешал он себя. Но время шло, а никто не разыскивал Йонаса, никому он не был нужен. И когда к вечеру Йонас окончательно понял, что ничего не дождется, его охватило отчаяние. Он бросился на постель, свернулся калачиком, закутался, даже голову укрыл, и лежал не шевелясь, зажмурившись. Он ничего больше не хотел. Вот умереть бы сейчас… Тогда уж наверняка начались бы разговоры: «Ах, какой парень был Йонас! Вот кого мы не умели ценить! Да, это был настоящий друг…» Нет. Умирать все-таки не стоит. Лучше остаться на всю жизнь одному и больше никогда-никогда не водиться с этими ребятами! Он им отомстит! Йонас вдруг вспомнил когда-то и где-то прочитанные и очень понравившиеся ему строки:

Дальше там что-то говорилось о птицах и псах плотоядных, терзающих трупы, Йонас попытался представить себе, как это выглядит. Настроение стало еще хуже. Йонасу уже не хотелось мстить товарищам. Лучше всего оказаться бы сейчас рядом с ними. «Они, наверное, у Пуртокаса. Читают сейчас», — подумал Йонас.

Тем временем учитель Пуртокас уже встал с постели и, сидя в кресле, читал рукопись. Письмецо, оставленное в школе его женой, достигло адресата, и теперь друзья внимательно слушали:

— «…Удары становились все сильнее, испуганные нетопыри метались по подвалу. А затем несколько кирпичей выпали, и в отверстие ворвался свет свечей. Я стоял и смотрел затаив дыхание. Снова раздались удары, отверстие расширилось, в нем показалась сначала рука со свечой, а затем голова… Она огляделась по сторонам и снова исчезла.

— Бочки и паутина, больше ничего нет, — послышалось за стеной.

— Расширить отверстие! — приказал кто-то.

Снова раздался стук в стену, упало еще несколько кирпичей, пролом увеличился. Через него ввалились пятеро мужчин. Один из них был дворецкий Радвилы. Я узнал его сразу. Все были со свечами, и у каждого либо мяч, либо алебарда. Шли осторожно, озираясь, совали свечи в углы и тыкали мечами в ниши. У меня на лбу выступил холодный пот. Тихо сказал я про себя: «Господи, отврати от слуги своего оружие этих еретиков, и пускай его острие обратится против самих безбожников». Кто-то, проходя мимо, ткнул мечом в нишу, где я спрятался, и я едва не вскрикнул: лезвие разрезало мое платье, коснулось бока, однако не ранило. Я горячо возблагодарил всемогущего за эту милость. Но следом шли еще двое, и при одной мысли, что совсем случайно острие меча может вонзиться в мое тело, кровь стыла в жилах. Один из разбойников был всего в нескольких шагах. Он тщательно ощупывал мечом каждый закоулок. Шаги звучали все громче, слышалось царапанье стали о стену или глухой удар меча о пустую бочку. Ожидая смерти, я зажмурился. Когда открыл глаза, свеча удалялась от меня. Я во второй раз возблагодарил всевышнего за то, что он удалил опасность. Оставался еще один еретик. Он шел почти посередине прохода и помахивал алебардой. Я спасен! С трудом сдержал я крик благодарности отцу небесному. Но в это время еретик протянул в мою сторону свечу, должно быть, он увидел меня, ибо раздался жуткий крик, и с перекошенным от страха лицом он бросился назад, крича: «Дьявол! Дьявол!» Однако через несколько шагов он упал и начал дергаться в конвульсиях.

Остальные испуганно бросились к отверстию. Я глухим голосом проговорил:

— Адские врата распахнуты, ступайте все к своему хозяину Люцифе?ру!

Один из них, пробегая мимо, бросил в меня свечу и крикнул:

— Сгинь!

Я поймал ее на лету, задул пламя и снова сказал голосом более твердым, нежели прежде:

— Сатана соскучился по своим чадам, спешите в его объятия.

Все уже пролезли обратно через пролом, только самый первый лежал ничком посреди подвала: должно быть, всевышний забрал его душу. И вдруг тот, что бросил в меня свечу, вернулся, поднял алебарду и сказал:

— Пусть меня унесет рогатый, если это не отец Хауст! Сотню раз сдери с него кожу, десять раз повесь — все равно я его узнал бы. Неужто это его черт принес сюда? Пойду посмотреть. Будь что будет.

При этих словах я тотчас узнал Карла Зи?гирта — протестантского [16] священника, который однажды попал к нам в руки. И кровь в моих жилах застыла. А он, засветив свечу, подошел, приставил алебарду к моему животу и, поворачивая ее, завизжал:

— Ха-ха-ха, вот кто попался! Отец Хауст, какая приятная встреча, будешь моим гостем!

Я сказал:

— Отстань, еретик, я тебя не знаю и знать не хочу.

Но он только сильнее прижимал алебарду.

— Не знаешь, отец Хауст? С чего бы это твоя память ослабла? Может, кое-что напомнить?

Он распахнул одежду: на груди и животе его краснели шрамы в виде крестов, и мне стало дурно.

— Что, все еще не припомнишь подвал, костер и раскаленное железо? Не очень-то нежно вы обращались со мной тогда, заставляя отречься от своей веры. Но я не сержусь, я просто вне себя от радости, что встретил сейчас такого приятного знакомого.

Оправившись от страха, подошли и его сообщники.

— Что он тут прячет? — Один из них потрогал мою немного оттопырившуюся одежду.

Я решил не отдавать сокровища, даже если бы меня рубили на куски. Но они увидели, что оклад выложен золотом, унизан жемчугом, бриллиантами, и вырвали его, а меня схватили, как черти грешную душу, завязали глаза и потащили с собой.

Выбравшись через пролом, мы долго шли, то подымаясь, то опускаясь куда-то. Потом заскрипела железная дверь, и я почувствовал сквозь повязку дневной свет.