Белоснежка идет по следу - Роньшин Валерий (полные книги .txt) 📗
— Ну слушай.
И Саша рассказал матери, как он пришел к Стасу Брыкину, как они затем поднялись в квартиры Менькина и Шишкина, а потом поехали в компьютерный центр и Стас увидел там своего бывшего отчима по видику… Ну а закончил Саша свой рассказ — тюрьмой, то есть допросом Пафнутьева в кабинете Кадыгроба.
— Ясненько, мама? — спросил он.
— Ясненько, Зайчик. — Калерия Ивановна задумалась.
Пока она думала, Чайников доел оставшиеся на тарелке блины.
— Вот что я тебе скажу, Зайчик, — подумав, произнесла Калерия Ивановна. — Ты запутался в этом деле, потому что мыслишь латерально.
— Как я мыслю? — поразился Саша.
— Латерально, — повторила Калерия Ивановна. — То есть однобоко. А здесь все взаимосвязано. Поэтому нужен комплексный подход.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, Зайчик, я хочу спросить. На каком этаже живут участковый Менькин и кукольник Шишкин?
— На пятом.
— А там еще есть квартиры?
— Нет. Только две.
— Теперь ты понял, о каких квартирах говорил Пафнутьев на автовокзале?
— Нет, не понял. А о каких?
— Да о квартирах Менькина и Шишкина.
— Тьфу ты, черт! — Чайников даже кулаком по дивану пристукнул. — А ведь верно, мама! Как же я сам-то не догадался. Это же так очевидно.
Калерия Ивановна продолжила:
— Пафнутьев сообщил Жуликову, что спрятал некий предмет, который он назвал «унитазом», на пятом этаже, в одной из двух квартир, но, в какой именно, он сказать не успел, потому что Жуликова арестовали. А когда Жуликов сбежал из тюрьмы, то арестовали Пафнутьева. И Жуликову пришлось искать «унитаз» как в квартире Менькина, так и в квартире Шишкина.
Саша на радостях расцеловал Калерию Ивановну.
— Мама, ты — Шерлок Холмс!
Но тут же Чайников снова встал в тупик.
— Да, но при чем здесь киллер Ствол?
— А вот при чем. Пафнутьев, видимо, кого-то опасался и поэтому не стал держать «унитаз» у себя дома, а спрятал у Шишкина или Менькина. И, как выяснилось, опасался он не зря. Этот «кто-то» нанял киллера Ствола.
— Мама!.. — в восторге закричал Саша, вновь целуя Калерию Ивановну. — Ты не Шерлок Холмс! Ты — лучше! Ты — Григорий Евграфыч Молодцов!
Калерия Ивановна шутливо поклонилась:
— Благодарю за комплимент, Зайчик.
— Значит, так, мама. — Чайников азартно потер руки. — Я думаю, «унитаз» находится в квартире Шишкина.
— А почему не Менькина?
— Потому, что Менькин — участковый инспектор. Это раз. А во-вторых, Стас Брыкин мне рассказывал, что, когда Шишкин уезжает к дочери, он всегда оставляет у них ключ. Значит, Пафнутьеву ничего не стоило попасть к кукольнику и спрятать у него «унитаз». Логично, мама?
— Логично, Зайчик.
Саша заулыбался. Но вслед за тем нахмурился.
— Да, но Жуликов уже мог найти «унитаз»?
— Мог, — согласилась Калерия Ивановна.
— А мог и не найти…
— Мог, — вновь согласилась Калерия Ивановна.
— Что же скрывается под этим «унитазом»? Как ты думаешь, мама?
Калерия Ивановна устало улыбнулась:
— Я уже не в состоянии думать, Зайчик. Четвертый час ночи. Давай спать.
— Как четвертый час?! — Чайников глянул на часы.
— Да, четвертый час. Спокойной ночи, Зайчик, — поцеловала Калерия Ивановна сына.
— Спокойной ночи, мама.
Но поспать в эту ночь им так и не удалось.
Раздался звонок в дверь. И звонил, не переставая. Кто-то держал палец на кнопке и не отпускал.
Саша и Калерия Ивановна вышли в прихожую.
— Кто там? — громко спросил Чайников.
В ответ — тишина. Только звонок надрывается: дзинь-дзинь-дзинь-дзинь-дзинь…
Саша посмотрел в «глазок», но никого не увидел.
— Зайчик, не открывай, — тревожно сказала Калерия Ивановна.
— Спокойно, мама. — Чайников вынул из плечевой кобуры пистолет, снял с предохранителя, послал патрон в патронник…
Затем рывком распахнул входную дверь.
И — остолбенел.
В квартиру звонила… Белоснежка. Она стояла на задних лапах, опершись передней правой лапой о стену, а левой — давя на кнопку звонка. В зубах у собаки была зажата какая-то бумажка. Увидев Сашу, Белоснежка встала на все четыре лапы и вытянула морду в его сторону. Как бы предлагая взять у нее бумажку.
Чайников взял. Это был свернутый в несколько раз пожелтевший обрывок газеты. Саша развернул этот обрывок и прочел неровные рукописные строчки, идущие поверх типографского текста:
«Мы в опасности! Помогите! Стас».
«Кто в опасности? — с недоумением подумал Чайников. — Стас Брыкин? А еще кто?..»
Саша перечитал записку, написанную красной пастой. И вдруг его как укололо. «А ведь это не красная паста!» — понял он.
Записка была написана кровью.
Глава XII УДАР ПО НОСУ
Итак, Стас полез в разбитое окно. И Юльке ничего другого не оставалось, как последовать его примеру. Не могла же она бросить своего парня.
Ребята очутились в маленькой комнате, забитой разным хламом. Они осторожно двинулись к выходу. Под ногами хрустели обвалившаяся штукатурка и осколки стекла. Выйдя из комнаты, Юлька и Стас угодили в другую комнату, тоже маленькую и тоже забитую хламом: на полу валялся порванный матрас, у окна стоял стол на трех ножках, у стены — шкаф без дверцы… Затем Стас и Юлька оказались в длинном, извилистом коридоре, долго по нему блуждали, словно по лабиринту, заглядывая по пути во всевозможные помещения, которых в доме имелось великое множество. Складывалось такое впечатление, будто изнутри дом был больше, чем снаружи.
Наконец коридор уперся в деревянную лестницу. По скрипучим ступенькам ребята поднялись на второй этаж.
Вдруг Стас схватил Юльку за руку.
— Слышишь? — прошептал он. — Кто-то разговаривает.
Юлька прислушалась.
— Нет, не слышу.
— Вот, опять… Слышишь?
Теперь Юлька услышала.
— Ой, мамочка, — пролепетала она.
— Ты здесь постой, — приказал Брыкин, — а я пойду разговор подслушаю.
— Нет, нет, — живо возразила девочка. — Я с тобой. Одна я боюсь.
Ребята на цыпочках подкрались к двери, за которой раздавались приглушенные голоса. Брыкин посмотрел в дверную щелку. В скупом лунном свете, идущем от окна, Стас увидел две фигуры. Одну он сразу узнал. Это была старушка. Во второй фигуре угадывался мужчина.
— …Папа долго ждать не любит, — говорил этот мужчина. — Сечешь, братан?
— А я что, виноват? — отвечала «старушка» мужским голосом. — Меня же менты замели.
— Это твои проблемы. Папа тебе бабки отстегнул?
— Ну, отстегнул.
— А ты не мычишь и не телишься.
— Да я все перерыл. Вот чтоб мне век воли не видать, Цыган. Нигде этого чертового футлярчика нет.
— Может, не там ищешь, Картошка.
— Скальпель же говорил: на пятом этаже, где две квартиры… Эх, жаль, не успел договорить. Меня менты за жабры взяли. А когда я из тюряги свалил, мусора Скальпеля замели. Прямо невезуха какая-то.
— Невезуха, — хмыкнул Цыган. — Вон Папа столько лет свои делишки делает. И никакой невезухи. А все почему?
— Почему? — спросил Жуликов.
— Да потому что он хитрый, как лиса. В лисьей норе всегда есть запасной ход. И у Папы всегда есть запасной ход. Потому он и Папа. Сечешь?
— Да, Папа — авторитет, — согласился Картошка и со вздохом добавил: — А моя фотка на всех стендах красуется.
— На каких стендах?
— «Их разыскивает милиция».
Цыган закурил.
— Слышь, Картошка, а Скальпель в какой тюряге сидит?
— В «Крестах».
— Че ж ты раньше-то молчал?! У Папы в «Крестах» свой человек есть. Надзирателем пашет.
— Ну и что?
— Он же может спросить у Скальпеля, где футляр спрятан. Сечешь?
— Так он ему и скажет. Откуда Скальпелю знать, что надзиратель на Папу работает?
Цыган пожевал сигарету.
— Здесь вот как можно сделать. Пускай Скальпель напишет записку, якобы жене. И в записке намекнет — куда он футляр заныкал. Да хитро намекнет, чтоб никто, кроме тебя, не врубился. А в случае чего Скальпель всегда сможет отвертеться, — дескать, просил надзирателя записку жене передать.
