Похищение неправильной собаки - Сотников Владимир Михайлович (читать книги .TXT) 📗
– Что такие грустные?
– Хорошие новости? – дрогнувшим голосом спросила мама.
– Ты насчет Тяпы? – как ни в чем не бывало переспросил Емеля. – А что – нашлась! Я бы ее, честное слово, за это отшлепал, но рука не поднялась.
– Где же она была? – спросил папа.
– Не говорит, – пожал плечами Емеля. – Обиделась и молчит.
Наконец-то родители улыбнулись.
– Я же говорил! – воскликнул папа. – Кому нужна такая собака? Беспородную хорошо иметь – опасаться нечего.
– То-то вы со мной счастливы, – пробормотал Емеля и прошел к себе в комнату.
Актерский талант у него иссякал, он чувствовал, что сценка разыграна хорошо, а дальше притворяться было уже и стыдно, и просто неприятно. Одно дело острить по какому-нибудь безобидному поводу, но шутить Тяпиной жизнью… Это было уже слишком.
И тут Емелю как молнией пронзило! А вдруг… Вдруг ничего не изменится, вдруг Тяпа не найдется? Что тогда он скажет родителям? Но это допущение Тяпиной полной пропажи показалось настолько страшным, что по сравнению с ним все остальные страхи выглядели ерундой.
За окном густели сумерки, дающие временный отдых. Этот неприятный день оставался в прошлом. Емеля с нетерпением ждал завтрашнего дня с его событиями и боялся предстоящей ночи. Он знал, что его ожидает бессонница. А больше всего на свете он не любил томительные часы, заполненные ночными мыслями. Он уже давно понял, что ночные мысли очень отличаются от дневных. Кажется, думаешь об одном и том же, но оцениваешь это одно и то же совсем по-разному. Ночные мысли всегда тревожные, проблемы бесчисленные, решения у них нет… То ли дело мысли дневные! Они требуют действий, а действия освобождают голову от нерешенных проблем. Кстати, они с Галкой тем и отличаются, что Галка дневной человек, а Емеля ночной. Если можно так выразиться. Это и родители постоянно говорят – что характер у него мыслительный, мечтательный и потому нерешительный. А вот Галка… Галка сразу стремится к действию. Если сначала и думает, то чуть-чуть, совсем немножко, только для того, чтобы сообразить, с чего это действие начать. А обычно у нее получается, что она думает и действует вообще одновременно. И бессонницы у нее, конечно, не бывает.
Так рассуждал Емеля, уже лежа в кровати и глядя в темное окно, и ему казалось, что время идет слишком медленно даже для ночи. Только часы тикали и, казалось, спорили с ним, доказывая, что время все-таки идет как обычно.
– Ты запомнил название краски? – первым делом спросила Галка, когда они с Емелей встретились утром на автобусной остановке возле ее дома. – Про что мы будем спрашивать в этой гостинице?
– Кабачок и какая-то бабочка, – припомнил Емеля.
– Чего-о?! – округлила и без того круглые глаза Галка. – Ты что, плохо спал или сон продолжается? При чем тут кабачок?
– Наверное, я перепутал. Ну да, я вечно путаю кабачки с этими, как их… А, баклажанами! Они похожи – оба невкусные.
– И ничего они не похожи. И не бабочка вовсе, а махаон. Махаон номер три и баклажан номер четыре. Вот на цифры память у меня хорошая.
– Это же все равно, – поморщился Емеля. – Номер три, номер пять… Мы же никого красить не собираемся.
– Не согласна, – сказала Галка. – Если мы будем говорить точно, то докажем, что мы не случайные люди, а пришли сюда с определенной целью. Это очень важно для того, чтобы нас пустили! Неужели ты не понимаешь?
Емеля понял, что она права. Но сразу соглашаться ему не хотелось.
– А мне кажется, наоборот, их там запутать надо, – сказал он. – Чтобы искали какой-нибудь невиданный оттенок. Шелкопряд номер пять! Пока будут искать, у нас время будет для разведки. А так – сунут тебе в руку махаон с баклажаном и захлопнут дверь у тебя перед носом.
– По обстоятельствам надо действовать, – сказала Галка. – Что зря болтать?
Этим она еще раз продемонстрировала свой характер. Умозрительными рассуждениями она не увлекалась. Для Галки, как для какого-то полководца древности, главное было – ввязаться в бой, а там видно будет. Емелю не раз удивлял этот так называемый афоризм. Какой же ты полководец, если так думаешь? Так может думать только кот перед дракой с соседскими котами… Завывающий без всякой стратегии и тактики.
Но спорить с Галкой он не стал. Просто потому, что к остановке подошел автобус.
Название краски в самом деле сработало как пароль. Во всяком случае, для охранника. Он впустил ребят во внутренний двор и показал на маленькое белое здание внутри огромной территории, покрытой кустами и какими-то сооружениями для тренировки собак.
– Безлюдно тут у них, – заметила Галка.
– И даже бессобачно, – добавил Емеля. – Ни вывесок, ни указателей. Прав дядя Петя – странное учреждение!
– Тебе, конечно, хотелось бы, – съязвила Галка, – чтобы тут сидело сто собак, среди которых мы должны были бы выбрать Тяпу.
– Ты головой не верти, – посоветовал Емеля. – Больше глазами работай, а то со стороны ты типичная шпионка.
– Шпионки типичными не бывают. Они все разные, – тут же возразила упрямая Галка.
Внутри здание ничем не отличалось от любого офиса. За стойкой в приемной сидел парень и что-то разглядывал на мониторе компьютера. Увидев ребят, он незаметным движением повернул монитор так, чтобы они не могли рассмотреть, что на нем изображено. Это сразу насторожило Емелю. Что такого особенного может быть на мониторе, чтобы это сразу прятать? Уж наверное, не игры…
– Вам чего? – неприветливо спросил парень.
– Мы за краской. От Добронравова. От… художника. Мы еще вчера приходили, – торопливо сказала Галка.
– Люся! – позвал парень. – Это от Добронравова. Надоел уже! Как будто у нас тут салон на Тверской.
«Или магазин лакокрасочный», – подумал Емеля.
Из противоположной от входа двери вышла Люся. Она была в халатике, похожем на те, которые носят парикмахеры.
– Какой у вас цвет? – не здороваясь, спросила она.
– У нас нормальный, – поправила ее Галка. – Нам нужен махаон номер три и баклажан номер четыре. Точнее, не нам, а художнику Добронравову. Мы подождем.
Емеля не удержался – все-таки постарался затянуть время. Для этого он добавил:
– А еще он просил посмотреть… Хотя у вас, скорее всего, не будет такой краски, она только в элитных клубах бывает…
– Именно в таком ты и находишься, мальчик, – высокомерно сказала Люся.
– Тогда посмотрите, пожалуйста, краску цвета тела испуганной нимфы.
– Чего-о? – Люся чуть не уронила баночку, которую держала в руках. – Санек, ты хоть раз такое тело видел? – обратилась она к парню за компьютером.
– Я и нимфу-то ни разу не видел, – ответил Санек. – Это что за порода?
– Это не порода, а персонаж древнегреческой мифологии, – объяснил Емеля. – Ну, я же говорил, это редкая краска…
– Ничего, пои-ищем, – презрительно протянула Люся. – Умники нашлись! У нас все должно быть.
Люся скрылась за дверью.
– А на экскурсию пока можно? – спросил Емеля у Санька. – В прошлый раз нас на экскурсию водили, собак показывали.
– Никаких экскурсий у нас не устраивают. А вас я вообще первый раз вижу.
Он что-то сосредоточенно высматривал на мониторе и двигал мышкой. Галка вытянула шею, чтобы подсмотреть. Заметив это, Санек сказал:
– Сядьте вон туда. – Он указал на диван в углу холла. – Ждите свою нимфу, не мешайте.
– Душно тут у вас, – сказал Емеля. – Мы пока воздухом на крылечке подышим.
Ребята вышли на крыльцо и огляделись. Надо было использовать время ожидания с толком. И вдруг они увидели идущую через двор тетеньку с грязной лохматой собачкой на руках. На тетеньке был такой же халат, как на Люсе. Она поднялась на крыльцо, не обращая внимания на ребят.
– А какая это порода? – как можно более приветливым голосом спросила Галка.
– Никакая, – буркнула тетенька. – Пока еще.
Собачка у нее на руках чихнула и потянулась носом к Галке.
– Сиди ты! – недовольно встряхнула ее тетенька. – Как тебя там назвали… Пенелопа!
