Все явное становиться тайным - Трушкин Андрей (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Однако через два часа непрерывного катания я почувствовала, что ноги мои уже гудят, спина взмокла от пота и прическа, если этим словом можно было назвать колтун у меня на голове, растрепалась. Наконец я не выдержала, быстро догнала Ямаху, и мы вместе присели на какую-то скамейку.
— Слушай, что-то я устала, — пожаловалась я. — Может, зря мы это затеяли во время уроков? Небось наши грабители сидят сейчас где-нибудь, скрипят перьями, записывают закон Менделеева — Клапейрона, а мы тут дурака валяем, того и гляди на родоков наткнемся или на участкового.
— Ничего-ничего, — ободрила меня Ямаха. — Нельзя же сразу так сдаваться, может, еще и повезет.
И нам повезло.
Во время хождений по микрорайону я не могла держаться от Ямахи на одной и той же дистанции. Когда впереди была прямая, мне приходилось прятаться за гаражами или стоять за углом дома. Когда дорожка петляла через двор, я объезжала его сбоку, держа в поле зрения Ямаху. И надо же было так случиться, что, когда мне
нужно было быть к Машке как можно ближе, я оказалась от нее слишком далеко.
Ямаха, наверное, в пятнадцатый раз завернула за угол супермаркета, я остановилась, чтобы поправить сбившийся носок и в очередной раз загнать волосы под резинку. Потом я неспешно подъехала к углу дома и, почти не таясь, выглянула наружу. То, что я увидела, меня одновременно испугало и неприятно поразило.
В двух шагах от ничего не подозревающей Ямахи, которая от меня была не ближе, чем в ста метрах, мчался роллер. Скорость он набрал порядочную, потому что куртка его так парусила от ветра, что казалась надутой воздухом, как небольшой воздушный шар.
— Ямаха!!! — заорала я что было сил. — Атас!!!
Машка оглянулась, но было уже поздно. Парень сдернул сумочку с ее плеча и ринулся прочь. Но он не знал, что мы приготовили для него ма-а-аленький сюрприз. В случае провала операции мне пришлось бы объяснять мамане пропажу ее театральной сумочки, поэтому я решила подстраховаться — мы прикрепили ее к руке Ямахи тонкой, но крепкой капроновой леской. Роллер, уже, видимо, раскатавший губу на нашу собственность, вдруг с изумлением почувствовал, что чужая сумка, будто живая, дернула его за руку и опрокинула наземь.
Не удержалась на ногах и Ямаха. Для того чтобы создать ей более привлекательный и беззащитный вид, я заставила надеть туфли на шпильках. Теперь это обстоятельство нас подвело. Если бы она была обута в кроссовки, то, может быть, и устояла бы на ногах. Но ноги ее подогнулись, и она, обдирая себе коленки, шваркнулась на асфальт.
Я мчалась к этой свалке на всех парах, так что ветер тут же высушил пот у меня на лбу. Роллер отползал в сторону на четвереньках, Маха подтягивала к себе сумку, пыталась встать, а я визжала что-то невразумительное в одно слово:
— Стойнетострелятьбудугадпаразитсволочь-идиотсейчасдогонюубьюнетохужебудетмилиция-помогите!
Роллер этого крика испугался, пожалуй, больше, чем живой сумки, выпрыгивающей у него из руки, вскочил на ноги и дал ходу. Но как бы он ни был натренирован, он только набирал скорость. А я уже летела рассерженной осой в его затылок. Нас разделяло буквально метров пять.
Я примерилась, как бы половчее сделать этому гаду подножку, занесла правую ногу, но промахнулась и от этого завертелась на месте волчком. А чтобы не упасть, широко раскинула в стороны руки. Покружившись ветряной мельницей секунды две, я вернула потерянное равновесие, сориентировалась и бросилась вслед за грабителем.
Не оборачиваясь, он рвался вперед так, будто через десять метров его ожидала большая шоколадная олимпийская медаль с лентой через плечо. Пыхтя от злости, я опять заорала что-то вроде: «Держи вора, пока я не рассердилась!» И, как учили, согнула ноги в коленях, наклонила корпус вперед и принялась размахивать руками, пытаясь придать телу необходимую инерционную скорость. Расстояние между нами стало сокращаться.
Но рано я обрадовалась, потому что вдруг передо мной нарисовалась небольшая — всего ступенек в двадцать — лестница. Грабитель, словно кошка, присел и мгновенно, будто подброшенный мощной пружиной, вскочил на железные перила. Ловя точку равновесия, он застыл в позе, похожей на китайский прием ушу «Отойди, а то разревусь», и помчался вниз.
Я летела за ним с еще большей скоростью, но, увы, не по перилам, а по ступенькам. И хотя было их там немного, мне хватило. Пытаясь дотянуться до перил, чтобы как-то погасить скорость и удержаться на ногах, я наклонила корпус чуть больше, чем следовало, вперед. Тут же нога моя запнулась, и серый, в пупырышках закатанных в него камней, асфальт бросился мне в лицо и звонко, как родная тетя, приехавшая из Житомира, чмокнул меня в щеку.
Глава VIII
ЯМАХА
Долго мы с Наташкой не могли прийти в себя после нашей неудачной засады и погони. Потери наши, к сожалению, сильно перевешивали маленькие победы. Ну про то, как Янатаха грохнулась на лестнице, я вообще молчу. Потому что когда я увидела, что она кульбитом летит вниз, от страха у меня аж в сердце что-то закололо.
Теперь у нее на скуле красовался солидный синяк. Глядя на нее, можно было подумать, что она отстояла три раунда против боксера Майка Тайсона. У меня же саднило запястье, к которому леской была привязана сумочка. Пропали только позавчера купленные колготки, на коленках запеклась кровь, и два сломанных ногтя на левой руке неотвратимо свидетельствовали о том, что придется теперь долго и серьезно заниматься маникюром. В общем, как писал Михаил Юрьевич Лермонтов (на сочинение по книге которого мы сегодня не попали): «Тогда считать мы стали, раны, товарищей считать».
Обнявшись, словно два раненых бойца, ковыляющих с передовой, мы поднялись к Янатахе на квартиру и стали с помощью перекиси водорода, воды, ваты и лейкопластыря приводить себя в порядок.
Если я, натянув джинсы, могла скрыть следы сегодняшнего боя, то Янатахе срочно предстояло выдумать какую-то легенду о том, где она обзавелась таким «фонарем» и почему, собственно говоря, не была в школе. Но Янатаха со свойственным ей остроумием заметила:
— Сие высокое искусство — жать из лимона лимонад!
— Приятно слышать эту фразу, но что конкретно…
— Хочу я предпринять? Все очень просто: Не могла же с таким фингалом я писать.
— Что? Сочиненье?
— Ну, конечно! Ведь глаз почти заплыл!
— А версия? Где ты обзавелась вот этим?
— По улице я шел, упал, очнулся — гипс.
— Где?! На глазу?! Потом, с какого перепугу ты станешь падать — ведь лед уже сошел.
— Да, не февраль. Но, скажем, я поскользнулась… поскользнулась… Тут хорошо бы приплести арбуза корку.
— Да, но их еще не продают, не завезли.
— Отмазка не в сезон. Попробуем придумать что покруче, ну, например, я шла по лестнице и думала о том, как лучше отразить Печорина в литре.
— Его уж отразили…
— Лермонт?
— Лермонт. А следующие — мы.
— Ну вот, задумавшись, я шла себе и шла, пока щербатая ступенька не подвернулась мне под ногу.
Тут я отправилась в полет…
— …и, совершивши оборот…
— …впечаталась о землю.
— Хоть рифма и хромает и размер желает лучшим быть…
— …однако достаточно правдоподобно, чтоб не ходить сегодня в школу.
— Любой родитель будет просто зверь, когда осудит нас.
— Нас?
— Ну да, конечно, ведь я свидетелем тому была.
— Ах да, конечно, теперь припоминаю.
— И — как учили с детства, не могла оставить товарища в беде я.
— Поскольку я лежала почти что бездыханна. И, испугавшись, ты…
— …стала хлопотать. И даже думала тебя вести в больницу.
— Но тут я поднялась…
— …как Феникс из пепла.
— Из пепла. Что неважно. И повела меня домой.
— С тобой нам надо б сочинять.
— Любовные романы.
— Послушай — это правда! Мы — могем!
Несколько успокоившись и приведя себя в порядок, мы с Янатахой решили позвонить Ирке. Правда, прежде мне пришлось рассказать о том, что я успела заметить во время нашей молниеносно проваленной операции «Захват без Нико». Если бы не предупреждающий крик Янатахи, я бы, наверное, не смогла рассмотреть лицо грабителя. Но, услышав ее истошный вопль, я инстинктивно прижала к себе сумку и уже стала оборачиваться, когда эту самую сумку с меня стряхнули, как кокос с пальмы. В этот момент я увидела лицо роллера в профиль. Потом, когда леска, привязанная к сумочке, натянулась и я грохнулась перед ним на коленки, на мгновение увидела его анфас. Мне показалось, что это именно тот хмырь, который подкатывал к Ирке и намекал ей о том, что ее брата украли.
