Доктор воровских наук - Гусев Валерий Борисович (прочитать книгу txt) 📗
...Расставаясь с архитектором, мы договорились, что в следующий раз обязательно разгребем завалы и найдем спуск в подземные узилища.
– Коллеги! Нас ждут там необычайные находки!
И он оказался прав. Не совсем, конечно. Потому что нашли мы там вовсе не то, на что надеялись. Но и не намного лучше, чем скелеты в ржавых цепях. Правда, скелеты... Впрочем – обо всем в свое время. И в своем месте...
А вот когда архитектор скрылся в направлении Пеньков, Алешка достал из кармана и показал мне свою таинственную находку.
Сначала я фыркнул, а потом призадумался.
– То-то! – сказал Алешка. Очень как-то весомо и даже встревоженно. И опять убрал в карман этикетку с надписью «SONY». – Папе пока не говори, а то он нас в машине запрет.
– Не, попутчики, вы помогать-то думаете? – спросил нас дядя Федор. – Или дале не поедем? Здеся будем жить, до зимы?
– Интересно! – возмутился Алешка. – Вы же сами сказали, что от нас вреда больше, чем пользы!
– Это я когда сказал? Три дня назад. А сегодня я совсем другое говорю. Имею право на мнение.
У них, у взрослых, всегда так. Особенно у родителей. Сначала: «Какие вы умненькие и благоразумненькие. Сразу видно – наши дети». А потом: «Просто хулиганье какое-то растет, совершенно неуправляемое. И откуда такие берутся?»
Дядя Федор налил полведра керосина, бухнул туда какие-то железки и распорядился:
– Отмыть до блеска! – и положил рядом с ведром поддончик. – Сюда складывайте готовое. Возле ведра не курить!
– А мы и вдали от ведер не курим, – проворчал Алешка.
Мы тяжело вздохнули, сели рядом с вонючим ведром и взялись за тряпки. А дядя Федор полез под машину.
– А родители-то где? – спросил Алешка.
– Мои? – глухо отозвался дядя Федор. – В Курске. Или еще где.
– А наши? – хмыкнул Алешка.
– В магазин пошли, продуктов подкупить. Говорят, вы едите больно много. Не напасешься.
– Вот врет-то, – шепнул мне Алешка.
Мы поваландались в ведре, отмыли какую-то кривую скобочку с дырочками и, вытерев руки, развалились на травке.
Алешка что-то сказал. Я что-то ответил.
Солнышко грело вовсю. По лицу пробегал легкий пахучий ветерок. Птички щебетали. Глаза закрывались.
Я что-то сказал. Алешка не ответил...
– Во дают! – разбудил нас папин голос. – Ночи им мало! – Он стоял над нами, заслоняя солнце, а у ног его стояли набитые провизией сумки. – Где бегали-то?
– В монастыре, – сказал Алешка. – Там монахи выращивают всякие продукты: варенье, вино, огурцы соленые. И сражаются на стенах.
– Классная информация, – сказала мама и стала разбирать сумки.
– Пап, – сказал Алешка, поднимаясь, – я вспомнил, у этого доктора фамилия Лепило... Ой, обознался! Чашкин – его фамилия.
– Ложкин, – немного уточнил я. – Иван Павлович Ложкин.
– Поварешкин, – вставил и свое слово из-под машины дядя Федор. – Детали готовы? – И стал, кряхтя, выбираться на волю.
Он увидел на поддоне чисто вымытую скобочку, но в восторг от нашего усердия почему-то не пришел:
– Это все? – Повертел скобочку в руках. – Отмыто знатно. Только зачем? – и зашвырнул скобочку в кусты. – Это, попутчики мои, дверная ручка. От старой избы. И как она в ведро попала?
Ну и механик! Великий, как Кулибин.
– Значит, Ложкин? – уточнил папа и, достав из кармана свой сотовый, скрылся в машине.
А Лешка скрылся за машиной, сзади. У нее был открыт багажник, и ему все было прекрасно слышно.
– Семенов? – спросил папа, набрав номер. – Оболенский беспокоит. Пробей-ка быстренько мне одну личность. Записывай: Ложкин Иван Павлович, врач по профессии. Да. И звякни мне на сотовый. Жду.
Ждал ответа он в машине. Его сотрудники были очень дисциплинированные и выполняли его просьбы (приказы, точнее) быстро и точно.
– Обедать! – позвала мама.
– Идем! – отозвался папа и схватился за пикающий телефон. – Слушаю. Оболенский. – Помолчал и, видимо, повторил полученную информацию: – Так, понял. Подозревается в изготовлении наркотиков... В настоящее время местонахождение неизвестно... Хорошо, спасибо. – И сказал уже совсем другим тоном, Алешке: – А тебе уши заклею, чтобы не подслушивал.
– А как ты догадался? – спросил Алешка.
– Ты сопел здорово, – объяснил папа. – Наверное, от любопытства.
Но я-то сразу сообразил, что он просто разглядел Алешкины любопытные глаза в зеркальце над лобовым стеклом.
– Вот что, друзья, – сказал папа очень серьезно. – Держитесь от этого Ложкина подальше. Он наркотиками занимался. Но как-то вывернулся, ушел от ответственности. И молоко у него больше не брать! Категорически. И яблоки тоже.
Дядя Федор уже нетерпеливо сидел за столом. Мама разливала по мискам суп. Из пакетиков, конечно. Мы плюхнулись на свои места, а мама вдруг поморщилась:
– Фу! Как эта лампа керосином воняет.
– Это не лампа, – сказал дядя Федор, берясь за ложку. – Это ваши дети.
Пришлось идти на ручей, отмываться.
– Ты понял? – спросил меня Алешка, когда мы мыли руки. – Этот Ложкин нам сонные яблоки подсунул. Помнишь, как в «Спящей красавице»?
– В «Мертвой царевне», – поправил я.
– А при чем здесь яблоки? – Опять у него дикие выводы.
– У него там лаборатория, так? Он там изготавливает всякие препараты, так? Испытывает их на жене, на корове, так? И, наверное, прививки деревьям делает. Помнишь, мы яблок наелись и все спать повалились, до самого утра без просыпа?
Наконец-то что-то прояснилось. Но Алешка ошибся.
– Молоко! – Меня просто осенило. – Дядя Федор на бессонницу жаловался. А он молока в тот вечер не пил!
– Теперь, – не смутился мой младший братец, – я все-все про них знаю!
– Про кого? – Мы уже подходили к столу, и я спросил об этом шепотом.
– Про бандитов!
Глава XI
ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Вторая половина дня прошла довольно скучно. Нам пришлось помыть на ручье посуду (и мама потом долго ее обнюхивала – не пахнет ли она керосином), прибраться в палатке и целых полчаса подавать дяде Федору ключи под машину. Мне даже кажется, что под машиной его самое любимое место в жизни.
Дядя Федор лежал там в комфорте и не столько работал, сколько болтал.
– Саныч! – говорил он, кряхтя и позвякивая ключами. – А на шоссейке-то – паника! Посты усиленные, проверки. Водилы боятся, что их тоже ограбют. А надысь вижу – идут по трассе два фургончика, а их гаишный «жигуленок» сопровождает. Во как!
– «ДПС-16»? – спросил Алешка, заглядывая под машину.
– Чего шишнацать? – переспросил дядя Федор.
– «Жигуленок»!
– Откель мне знать? Что я их, считал, что ли? Может, и шишнацать. Обыкновенный, с надписями. За рулем – инспектор.
– Чашкин? – опять сунулся под машину Алешка.
– Плошкин! – рассердился дядя Федор. – Он мне документ не предъявлял. Давай лучше ключ на двенадцать. Прямо не малец, а вопросник какой-то. «Что, где, когда?»
Папа в разговоре участвовал молча. Слушал и поглядывал на Алешку. А потом взял его за плечо и спросил:
– А при чем здесь Чашкин? Это кто такой?
– Так просто, – невинно хлопая глазами, ответил Алешка. – Это гаишник. Мы его сперва на дороге, а потом в Пеньках видели. Он к доктору заходил.
– Зачем? – строго спросил папа.
– А мы знаем? – Алешкины глаза стали круглыми. – Какие-то деньги ему приносил. Какое-то лекарство просил. У него хронический насморк.
– Откуда такие подробности? – спросил папа. – Подслушивали? Под окошком сидели?
Интересно, а у папочки откуда такие подробности?
– Значит, Чашкин, говоришь? – спросил он Алешку. – Не перепутал? – И взялся за телефон, своему Семенову звонить. Несмотря на отпуск.
О чем он его спрашивал, мы не услышали: папа предусмотрительно отошел от машины и разговаривал на открытом месте. Скрытно не подслушаешь.
Тут из-под машины вылез наш главный механик, вытер руки, поскреб затылок и торжественно объявил:
