Кукла из темного шкафа - Данилова Анна (мир книг txt) 📗
Света смотрела на телефон, словно видела аппарат впервые в жизни.
– А это звонил мой отец. Значит, он ничего не знает о маме.
– А вот мама почему-то уверена, что автоответчик первой услышишь ты. Может, она знает про отца?
– Что знает? – не сразу поняла Света.
– То, что его тоже дома нет.
– Мне страшно… Саша, как же мне страшно!
– Ты не бойся, я ведь с тобой. Главное, твои родители живы. А раз так, значит, они скоро вернутся домой.
Сашка успокаивал ее как мог, хотя сам прекрасно понимал: плохо дело. Судя по всему, родителей Светы держат в разных местах. И, кажется, их похищения между собой никак не связаны. Непонятно, почему им в один и тот же день позволили позвонить домой? Что это, совпадение?
– Света, а раньше ты включала автоответчик? – догадался спросить Дронов.
– Нет… – растерянно ответила она. – А что?
– Значит, ты все эти дни безвылазно сидела дома?
– У… вообще-то нет… Постой-ка… Ох, я тебя обманула. Да, я и раньше включала автоответчик, но у нас в доме есть и другой телефон, с дистанционным управлением. Вот он, на диване… Я пользовалась им, и к этому телефону даже не подходила. Ты можешь мне не поверить. Я практически все время находилась в своей комнате и не сообразила, что мне что-то могут оставить на автоответчике. Я никогда им раньше не пользовалась…
– А по-моему, ты снова меня обманываешь, – перебил ее Саша.
Света подняла на него свои большие, полные слез глаза и опустила голову.
– Да, ты прав. Я видела эти мигающие огоньки. Я знала, что кто-то оставил мне или кому-то из родителей сообщение. Эти красные сигналы появились еще вчера утром…
Он видел, как ей трудно говорить, поэтому закончил за нее:
– Но ты боялась услышать что-то страшное?
– Да.
– И нам ничего не сказала?
– Нет.
– Ну и трусиха же ты, Светка!
Она посмотрела на него. Он говорил все правильно. Да, страх делает людей очень странными. Поступки человека, находящегося под давлением страха, трудно объяснить. Но Сашка понял ее. Света вдруг вспомнила, как он и Горностаев, когда впервые появились возле ее квартиры, представились родственниками из Воронежа, и слабая улыбка осветила ее лицо.
– Да, ты прав, я страшная трусиха. Но с тобой мне ничего не страшно.
– Вот и хорошо. А что касается сообщений на автоответчике, то здесь все просто. Мы не знаем точно, когда они оставлены, но нам теперь известно, что сначала позвонила мама, а потом папа. Правильно?
– Правильно. Выходит, мама могла позвонить еще вчера утром? И я до сих пор не знала об этом, потому что побоялась включить эту штуковину?
Сашка кивнул. Он уже решил про себя никому не рассказывать о том, что Света скрыла информацию об автоответчике. Он сейчас словно увидел перед собой насмешливое лицо Маши. Уж кто-кто, а она точно не поймет Светиных страданий, ее нерешительности.
Еще Дронов ловил себя на том, что сейчас каждым своим нежным взглядом, обращенным на Свету, он предает Машку. А ведь он был в нее влюблен, и, как ему думалось, на всю жизнь. До гроба.
«Ладно, время покажет», – принял он мудрое, как ему показалось, решение ничего не менять в своей жизни, и еще раз прослушал сообщения.
– По-моему, я слышу какие-то посторонние звуки… Вот послушай внимательно мамино сообщение…
Дронов включил автоответчик, и они услышали, как голос Клары Конобеевой накладывается на какой-то музыкальный фон.
– Ты не знаешь, что это за музыка? – спросил он Свету.
– По-моему, это звучит саксофон… Грустная мелодия… Господи, да это же мамин любимый Фаусто Папетти!
– Любовник, что ли? – пробормотал извиняющимся голосом Дронов. – Итальянец?
– Это музыкант, – улыбнулась Света. – Саксофонист. Мама его очень любит. Но не может же быть такое, чтобы, украв, похитители ублажали ее любимой музыкой!
Сашка не знал, что и ответить.
– Давай теперь повнимательнее послушаем голос твоего отца.
Он нажал на кнопку. Но нет, никаких посторонних звуков при его сообщении не было.
– Судя по всему, он находится в помещении, потому что не слышно городского шума, – с важным видом заявил Дронов.
– Ладно, Саша, будем ждать дальше… Ты не возражаешь, если я попрошу тебя почистить картошку? Приготовим что-нибудь на обед. Глядишь, и время пролетит незаметно. И я не так сильно буду нервничать.
И только Света это проговорила, как телефон взорвался звонком. В другое время он навряд ли показался бы таким громким, но теперь, когда нервы ребят напряжены, они аж подскочили на месте.
– Я возьму, тсс… – Сашка взял трубку. Он молча слушал, потом кивнул головой: – Понял…
Затем, не кладя трубку и обратившись к Свете, сказал:
– Не волнуйся, это Пузырек…
Только выслушав его до конца, Саша положил трубку и пересказал его слова Свете:
– Никита только что вернулся из парка. В штабе никого нет, он звонит из дома. Говорит, что нашел сумочку Валерии. А в ней любопытные фотографии. Он сказал еще кое-что, но это следует проверить.
– Что?
– Говорит, что если судить по фотографиям, которые ты оставила в штабе, то на снимках, обнаруженных в сумочке Валерии, – твой отец!
И вдруг Саша, вспомнив разговор, произошедший еще раньше здесь, на квартире Конобеевых, спросил:
– Послушай, разве ты не говорила нам, что у вас телефон с определителем номера? Или я что-то путаю?
– Нет, ты не спутал. Говорила.
– Но ведь не бывает таких телефонов, чтобы в них были и автоответчик, и определитель номера.
– В маминой спальне стоит такой телефон. Я же говорю, у нас в каждой комнате по телефону.
– Так чего же ты молчишь?! Бежим скорее, посмотрим, откуда звонили твои родители! Вот чучело! – сорвалось у Сашки с языка, и он бросился в спальню.
Дронов выписал к себе в блокнот все последние номера телефонов и скомандовал:
– А теперь бежим. Я чувствую, что мы уже совсем скоро найдем твоих родителей.
В штабе собрались все, кроме Горностаева. И если у Маши, которая считала, что впустую потратила время во «Флоре», было грустное лицо, то остальные прямо-таки светились радостью.
Пузырек торжественно достал из зеленой сумочки Валерии фотографии (точнее, их клочки) и бережно разложил на столе.
– Да, – сказала Света, увидев на снимке обнимающихся Валерию и своего отца. – Это он. Но я не думала, что они могли быть знакомы. Мой отец – человек занятой. Ему некогда… Да и вообще, он не такой!
– Успокойся. Может, это фотомонтаж. Мало ли чего не бывает на свете.
Эти слова, конечно же, принадлежали Дронову. Его забота о Светлане в глазах Маши выглядела вызывающей.
Между тем все по очереди рассматривали разорванные снимки.
– Ну, ты, Пузырек, даешь! – с восхищением проговорил Сашка, похлопывая Никитку по плечу. – Надо же, как события-то интересно разворачиваются. Сначала ты находишь в парке Валерию, а на следующий день прямо на видном месте в каком-то шалаше на старой эстраде обнаруживаешь и ее сумку. Просто невероятно! Я только до сих пор не понял, а что ты вчера, собственно, делал в парке, да еще и в такую погоду?
– Один пацан должен был принести мне жаб, – замялся Пузырек. Он ждал этого вопроса еще и раньше, но все равно не успел подготовиться, а потому говорил чистую правду.
– А зачем тебе жабы? – не унимался Дронов.
Маша, которая прекрасно знала, зачем брату жабы, сидела в сторонке и молчала, что называется, «как рыба об лед».
Дело в том, что с жабами Никита собирался производить биологические опыты. Не понимая природу работы сердца – что за источник энергии заставляет его биться, – он хотел сам, собственноручно, разрезать жабу и поглядеть, «что там внутри». На все протесты Маши Никита отвечал всегда одно и тоже: я не садист, мне просто интересно. Ну что на это возразишь?
И лишь одно обстоятельство успокаивало Машу: ее брат все равно никогда не смог бы взять и разрезать на кусочки живую тварь. Не так воспитан, во-первых. А во-вторых, у него от природы доброе жалостливое сердце. Сколько бы он ни собирался произвести подобную операцию, а все равно не смог бы.
