Операция «Бременские музыканты» - Гусев Валерий Борисович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
– Когда я был маленький, – сказал он задумчиво, будто ему девяносто лет вчера исполнилось, – я очень любил, когда мама рассказывала мне перед сном какую-нибудь страшную сказку. Но эти сказки всегда были добрые. А когда мне показывают, как из гнилого гроба вылезает протухший мертвец или какие слюни текут с вампирьих клыков, мне не страшно. Мне противно.
– А что же страшно? – спросил папа.
Алешка подумал и улыбнулся, вспомнив «Бременских музыкантов»:
– Страшно, когда петух лает, а собака кукарекает. Это страшно... весело. – И тут вдруг он задумался, прищурив глаза, по которым сразу стало видно, что им овладела какая-то идея.
– А вот этих людей, которые снимают для детей всякую пакость про мертвецов и мутантов, я их ненавижу.
– Я тоже, – тихо произнес папа. – Они сами хуже всяких вампиров.
– И это из-за них многие дети, насмотревшись ужастиков, перестают понимать нормальные сказки. И становятся все хуже и хуже.
Вот это выдал!
Даже папа головой покачал.
И вдруг спохватился:
– Братцы, уже второй час. Отбой!
Мы вышли из хозблока, и нас окружила летняя лунная ночь.
Стрекотали кузнечики, квакали лягушки, иногда спросонок чирикала какая-то птичка – видно, что-то ей снилось из ее птичьей жизни. Было прохладно после жаркого дня, над нами чуть слышно лепетала березовая листва.
Но Лешка все еще рвался в бой.
– Смотри, – сказал он, – какая красивая светит луна. От нее даже тени получаются. И все такое загадочное становится – не то что днем. – Мой брат остановился, взявшись рукой за ступеньку лестницы. – А после этих ужастиков я что, должен думать только о том, что в такую ночь всякие вампиры еще больше звереют, да? И как у них растут клыки и когти? И как они шерстью покрываются и воют изо всех сил на луну...
Речь его в самом деле прервал знакомый дикий вой.
Лешка вздрогнул и грозно сверкнул глазами:
– Ну погодите! Я вам отплачу! На всю жизнь поседеете! – и погрозил кулаком куда-то в сторону Мрачного дома.
А ночь и правда выдалась необыкновенная. Было полнолуние, а при нем всегда случается всякое колдовство...
На чердаке было светло от луны. Так светло, что даже с закрытыми глазами никак не засыпалось. Лунный свет тревожил; он вливался в окно неудержимым потоком, который нес в себе что-то пугающее, будто о чем-то хотел сказать, от чего-то предостеречь. Но мы не понимаем его языка...
Лешка перестал ворочаться и засопел, уснув. А я еще долго лежал без сна, и в голове вертелись всякие мысли, связанные с этим загадочным домом. Разгадка не за горами, думал я. Но если там делаются подлые дела, разве мы сможем помешать?
А почему нет? На нашей стороне папа с его отважными сотрудниками. А главное – Алешка что-то уже придумал. А я по опыту знал: если Алешка за что-то берется всерьез, переделывать не придется.
... Я уснул. И мне приснилась какая-то тревожная местность, вроде какой-то лесок из больших деревьев, и я иду к нему, хотя мне очень не хочется. И чем ближе я подхожу к нему, тем становится холоднее. И почему-то страшнее. Будто впереди, в этом леске, таится что-то ужасное и непонятно-опасное. И вдруг я вижу, что это не лес, а кладбищенские деревья, меж которых что – то пугающее светится – будто светлячки перелетают или гнилушки бегают. Стало так страшно, что захотелось поскорее проснуться. Но никак не получалось.
И я подхожу к этому заброшенному кладбищу все ближе и ближе. И над ним висит круглая зловещая луна. И тут раздался какой-то монотонный мужской голос...
Бешено забилось мое сердце, и я проснулся от страха. Но этот жуткий сон не ушел совсем, он, как туман, просочился в явь...
Где-то, я никак не мог понять где, слышались какие-то размеренные шаги, а монотонный голос зазвучал негромко совсем рядом.
«... Пробило полночь. Мистер Торп аккуратно закрыл за собой крышку гроба, одернул еще не истлевший саван и неторопливо зашагал, немного прихрамывая, в сторону видневшейся неподалеку деревни.
Он шел кладбищем, где все спало своим вечным, но тревожным сном. Все было тихо и неподвижно, будто застыло под лунным светом. Даже листва кладбищенских лип не дрожала от ночного ветерка. И только над некоторыми неблагополучными могилами слышались стоны и висели призрачные зеленые огоньки.
Мистер Торп вышел за ворота, тихо поскрипывавшие створками, будто кто-то только что, проходя мимо, качнул их неосторожно и пошел полем, залитым таким неистовым лунным светом, что видны были каждая травинка, каждая капелька росы...»
Я слушал этот бред, замерев и не понимая: сплю я или проснулся.
«... Мистер Торп не спешил, да он и не смог бы ускорить шаг – побаливало колено, за которое в прошлое полнолуние цапнула его злобная и завистливая вампирша Ванда, вбившая в свой голый череп, что ему досталось лучшее место на этом кладбище...»
Тут я понял, что не сплю и что этот замогильный текст доносится снизу – видимо, папа включил потихоньку видеоплейер. Он что, подумал я, тоже тайный поклонник ужастиков? И я тихонько прополз к выходу, спустился по лестнице. В окне и впрямь светился экран телевизора.
«... Мистер Торп не спешил еще и потому, что это была его ночь. В эту ночь он совершит свою месть, а удовольствие можно немного оттянуть – это так приятно.
В эту ночь он отомстит еще живому мистеру Смиту, сельскому кузнецу, который грозился вогнать в его могилу осиновый кол. Нет, мистер Торп не будет рвать мистеру Смиту горло своими клыками, нет, это не так сладостно. Он поступит мудрее и изощреннее – он только чуть куснет за ушки его детей, и они станут вампирами. И сами загрызут в ближайшую лунную ночь своего неразумного отца.
... Топ-топ, топ-топ – не спеша, прихрамывая, идет мистер Торп к виднеющейся неподалеку деревне...»
Я осторожно выглянул в окно. Папа сидел за столиком и, не глядя на экран, что-то быстро записывал. Потом пустил пленку назад, опять вперед – и опять что-то записал в блокноте.
А на экране шли титры. И монотонный голос снова завел свою жуткую сказку про хромого вампира мистера Торпа.
И я понял: да, папа не в отпуске, он на работе. И кажется, мы работаем в одном направлении.
Мне стало спокойно, я тихонько вернулся на чердак, поправил сбившееся одеяло сурового мстителя и крепко уснул.
Утро началось рано. Солнце поднялось еще невысоко, роса еще не высохла – и было вокруг свежо и бодро.
Папа разогрел мамин ужин, который стал завтраком, и спросил нас за столом:
– Какие планы, братцы? – По его лицу никто бы не догадался, что он не спал почти всю ночь. Наоборот – он был весел, доволен, будто отлично выспался или хорошо поработал.
– Пошляемся по окрестностям, – скучным голосом сказал Алешка. – Карасей на обед наловим. Только чур – жарить будешь ты.
– Нажарю, – согласился папа. – Так нажарю, что не уверен – станете вы их есть?
– А ты постарайся. Их нужно в муке обвалять и в соли, – подсказал Алешка.
– И шкуру снять, – прибавил я.
Папа удивился:
– Парни, это же не медведь все-таки. Какая у них шкура?
– Чешуйчатая, – ответил Алешка, заглотнув свой чай, и выскочил за дверь.
– Хлеба купите, – успел нам крикнуть папа.
– Куда сначала? – спросил Алешка, когда мы стали изучать расписание электричек на платформе.
– А вот – Рябинки, самая от нас дальняя станция. С нее начнем и будем постепенно к дому двигаться. К обеду вернемся.
Мы взяли билеты до Рябинок и обратно, и еще нам хватило денег на два мороженых.
Дорогой я рассказал Алешке про свой страшный сон и жуткую ночную явь. Он мне тактично посочувствовал:
– Здорово испугался? Я бы со страху помер.
«Так я тебе и поверил», – подумал я.
– А вообще, Дим, у меня хороший способ от страха есть.
– Какой?
– Я одеялом с головой укрываюсь – и все!
Вот еще, стану я с собой повсюду одеяло таскать.
– Рябинки! Выходим!
Платформу Рябинки назвали так не случайно. Она вся утонула в деревьях, а больше всего – в рябинах, на которых уже краснели гроздья ягод. И их клевали гроздья птиц.