Толстый на кладбище дикарей - Некрасова Мария Евгеньевна (прочитать книгу TXT) 📗
3. Накупаться и назагораться (это, пожалуй, единственное, что уже выполнено, так что хватит на несколько лет вперед)
4. Отдохнуть от Ленки. Вам смешно, а этот пункт включался в план летних каникул не первый год, и еще ни разу не был выполнен.
Вот так. Хотел человек на каникулах отдохнуть, скромно, без притязаний. Мог бы на дачу съездить к дедушке Пете (Ленка бы не поехала с ним, не любит она дачу). Там пейзажи!.. Лафа. И баня есть, настоящая. Мог бы сгонять в тур хоть по Золотому кольцу или отправить туда одну Ленку, а сам – отдохнуть в городе…
А что получил?! Горы, камни, бессмертник. Мыльный камень, после которого надо мыться с мылом; палатку, которую так и не научился ставить; котелок, который сегодня отдраили, а уже завтра он снова обретет свой нормальный закопченный цвет. Над костром же болтается, е-мое! Дикий, нелепый отдых в компании тети и пещерных жителей. Жалкое зрелище, отстойные каникулы. Бессмертник коленки царапает, тетю где-то носит.
Байкеры с их саблезубым гоминидом правы, по крайней мере, в одном: люди-то здесь действительно пропадают! Вчера Ленка, сегодня – тетя.
Гора кончилась, и ребята вышли на дорогу. Коленки по привычке подгибались – хотели карабкаться вверх, а не идти прямо. В подошвы впивались сотни невидимых иголочек, асфальтированная дорога после горы – это что-то. Цикады понемногу запевали: «Темнеет, темнеет, темнеет». И ни одной машины на сто метров вперед (дальше поворот, за ним не видно).
Ленка чуть отстала и подвывала сзади:
– Может, кто нас подвезет?
– Угу. Как только появится машина, сразу голосуй. Все равно, в какую сторону, Земля круглая.
– Издеваешься?!
– Ничуть. Покажи хоть одну машину.
Ленка картинно вздохнула. Толстый у Сашки на плече покачивался в такт хозяйским шагам. Тонкий шел и наслаждался тишиной. Если, конечно, это тишина: далеко внизу шумело море, а справа – поле, тоже шумело. На поле ничего не росло. В смысле, ничего съедобного, трава по пояс и выше – все. Зато шумит, погромче моря, потому что ближе. А совсем близко, за самой спиной, вот буквально над ухом – тоже звуки природы:
– Сынки, бутылочки не выкидывайте!
Тонкий сперва решил, что ему послышалось. Они идут втроем с Ленкой и Толстым. При всем желании их нельзя назвать: «Сынки!». На «Сынка» здесь тянет только Тонкий, Ленка, понятно, на «Дочку», а Толстый – на «Уй, нечисть!», «Мама!» или, на худой конец: «Уберите собаку!» (был такой случай). Это во-первых, а во-вторых, никаких «бутылочек» у ребят и в помине нет.
Но голос за спиной был настойчив:
– Сынки!
Тонкий обернулся и никого не увидел. Точнее, увидел Ленку, которая напряженно выглядывала на дороге того же хозяина голоса.
– Слышала?
– Ага. Это в траве, Сань!
И правда: голос доносился со стороны поля, и за высокой травой не было видно ни его обладателя, ни «сынков». Зато как слышно!..
– Папаша, блин! – ответил молодой басок. – Нигде от вас не спрячешься!
– Такая профессия! – самодовольно ответил местный бомж и, судя по бряканью, убрал в кошелку вожделенную «бутылочку».
– Напугал, дед! Держи. – Третий голос принадлежал девчонке. Все-таки бомж оказался близорукий и вполне мог обозвать «Сынками» и Тонкого с Ленкой и Толстым.
Совсем рядом забрякала стеклотара, и близорукий бомж выбрался из травы наперерез Тонкому. В авоське его брякали бутылки и полупустая банка баклажановой икры с торчащей ложкой. Выбрался, остановился, придирчиво оглядел компанию, должно быть, на предмет наличия бутылок, разочарованно вздохнул и выдал:
– А вы что здесь так поздно делаете, молодые люди?
Вопрос был не из тех, с каких начинается приятное знакомство. Да и что приятного в знакомстве с тем, кто, даже имея море под боком, не любит мыться. Впрочем, бомж на то и бомж, чтобы везде ходить, все знать…
– Мы тетю ищем, – опередила Тонкого Ленка. – Поехала с утра в деревню, до сих пор нет. У нее «Жигули»…
Бомж понимающе кивнул и назидательно поднял палец:
– Тетя за рулем – это катастрофа!
Если бы спросили Тонкого, он бы сказал, что тетя Муза – сама по себе катастрофа, а за рулем у нее хотя бы руки-ноги заняты. Но бомж не спрашивал, он уже был готов углубиться в свои бесценные воспоминания:
– Вот в мое время тети…
– Так! – оборвала Ленка. – Вы ее видели?
– Обидеть художника может каждый, – пафосно заметил бомж. Не понятно к чему, это он? – Ты бы хоть послушала умного человека…
«Который бутылки собирает», – хотел сказать Тонкий, но поиски тети были важнее:
– Видели или нет?
Бомж обиженно пожал плечами и махнул рукой куда-то вверх или вперед:
– Там «жигуль» стоит с утра. Может, ее, откуда я знаю!
Ленка бросила: «Спасибо» и потянула Тонкого вперед по дороге. Да он и не сопротивлялся. Если «Жигуль» стоит с утра, то, может, и правда, тетин. Поехала и заглохла. Обратно идти пешком с пятидесятилитровой канистрой воды старшему оперуполномоченному, может, и не слабо, просто не такая она дура. Она лучше наймет кого-нибудь из деревни машину починить или хоть воду дотащить. То и другое требует времени…
Дорога убегала из-под кроссовок, трава шумела, пытаясь перешуметь море. Вот и поворот, вот и «жигуль». Тетин! Только тети внутри, понятно, нет. А снаружи ее непонятно, где искать. Тонкий затормозил, едва не врезавшись в Ленкину спину (Ленка добежала первой и стояла уже целую секунду, рассматривая пустую машину).
– И? – Она посмотрела на Тонкого, как на гида, заведшего группу туристов в лабиринт или пустыню: «Вот мы и пришли, господа, сейчас будем выбираться, не знаю, как».
– Что «и»? – передразнил Тонкий. – Машина здесь, значит, тетя рядом. В деревне, скорее всего.
– Ага, молочка попить решила, пока мы ее ищем!
Тонкий обозлился:
– Она отправлялась в деревню за водой. И если до сих пор не подошла к машине, значит, там в деревне и тусуется. У тебя есть другие варианты?
Ленка пожала плечами и молча кивнула куда-то на асфальт. Тонкий глянул: опа! Из-под машины торчала пара ног. Явно не тетиных: у тети нет таких огромных кирзовых сапог и штанов, настолько грязных, что это видно даже в темноте. Расслышав, наконец, голоса, ноги синхронно замерли, потом вопросительно поводили носами сапог и неоригинально поинтересовались:
– Чего надо?
Голос был точно не тетин. Тонкий подумал о деревенской преступности, а заодно о необязательности и грубости людей, носящих кирзовые сапоги. Потому что в такой ситуации вообще трудно думать о чем-то позитивном. Хотя… Он присел на корточки (лица подмашинного человека все равно не было видно) и серьезно спросил:
– Хозяйка где?
– Так в деревне! – Оскорбился правый сапог. – Тут работы, небось, до утра, что ж она всю ночь на травке сидеть будет?! Не-ет, брат, – включился левый сапог, назидательно кивая носом в сторону Ленки, – она сидит у меня дома и гоняет чаи с сыновьями. Можете посмотреть. – С сомнением добавил правый: – Мы в третьем доме живем.
– Спасибо! – вскочила Ленка.
– Да! – хором крикнули сапоги. – Петруху там старшего пните, чтобы шел мне помогать с фонариком. Не видно ж ни черта!
Тонкий подумал, что это, вообще, странная идея: чинить машину прямо на дороге, вместо того, чтобы перегнать в теплый освещенный гараж. Но как только Ленка потянула его в деревню, через поле, по кочкам, глине и траве, ямам и ухабам, сообразил: на колесах тут, может, и проедешь, но сломанную машину толкать будешь до утра. Вот сапоги и решили сэкономить время – чинят прямо на дороге. Хотя, что мешает взять машину на буксир?..
Пока Тонкий рассуждал, его два раза уронили в яму, раза четыре – в глину и разок обругали просто так, чтобы не отставал. В конце концов, ему это надоело, он вырвал руку и, проворчав «отпусти», сам пошел вперед. Но сестра и не думала идти следом (шуршания травы за спиной не было слышно).
– Ну и куда тебя несет?
Тонкий обернулся. Ленка стояла у него за спиной, с видом занудной училки, скрестив руки на груди.
