Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Уиггин Кейт Дуглас (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Не возникало сомнений, что не отличающийся постоянством отец семейства начал новую страницу своей жизни. Когда именно он начал исправляться, а также каким образом, по каким причинам и как долго он будет держаться своих похвальных намерений - или, короче говоря, будут ли начаты им в предстоящие месяцы другие “новые страницы”, - этого миссис Симпсон не знала, и сомнительно, чтобы какой-либо авторитет, более скромный, чем Создатель мистера Симпсона, мог ответить на этот вопрос. Он долгое время крал самые разные предметы для последующего обмена, но эти кражи часто оставались нераскрытыми, и ему удавалось избежать наказания. Однако в последние несколько лет, когда за тремя штрафами, наложенными на него за мелкие правонарушения, последовало несколько арестов и два коротких срока тюремного заключения, мистер Симпсон нашел, что возмездие за грех - вещь для него совершенно неприемлемая. Сам по себе грех не особенно его тревожил, но вот возмездие было явно неприятным и утомительным. Большую досаду вызывало у Эбнера и то изолированное положение в обществе, которое в последнее время стало его уделом, так как он был человеком общительным и скорее предпочел бы не красть у соседа, чем допустить, чтобы сосед узнал о краже и прекратил общение с ним! Это чувство шевелилось в его душе и делало его, по непонятной ему причине, раздражительным и унылым, когда он вез свою дочь в Риверборо накануне торжественного подъема там нового флага.
В духовном мире, так же как и в природе, бывают периоды свежести и периоды засухи, и так или иначе, а росы и дожди благодати пали во время той короткой поездки на сердце Эбнера Симпсона. Быть может, то, что он отдавал в чужую семью собственного ребенка, которого не мог прокормить, уже подготовило в его душе почву для того, чтобы она могла принять благие семена, а украв новый флаг с порога миссис Мизерв - в полной уверенности, что в свертке находится чистое белье от прачки, - он невольно привел в действие определенные силы.
Как мы помним, Ребекка увидела клочок красной ткани, торчащий из-под холщового фартука его повозки, и попросила позволения проехаться вместе с ним. Она не была “дочерью полка”, но намеревалась следовать за флагом до конца. Когда она дипломатично попросила возвратить этот чтимый как святыня предмет, которому предстояло играть столь важную роль в торжествах следующего дня, и в результате Эбнер обнаружил свою ошибку, он был в ярости из-за того, что сам поставил себя в это неприятное положение, а позднее, неожиданно столкнувшись лицом к лицу с группой жителей Риверборо, стоявших на перекрестке, и встретив не только их гнев и презрение, но и полный упрека и разочарования взгляд Ребекки, почувствовал себя как никогда прежде униженным.
Ни ночь, проведенная в маленькой придорожной гостинице, ни состоявшийся на следующее утро патриотический митинг, собравший жителей трех поселков, не помогли забыть о неприятных чувствах. Он был бы рад оказаться в гуще событий, возглавить приготовления к празднику, но он сам закрыл для себя путь на подобные дружеские сборища и теперь мог рассчитывать лишь на то, что по меньшей мере посидит в своей повозке в самых задних рядах толпы и взглянет на веселье, - а видит Бог, и такое ему нечасто выпадало, ему, который так любил болтовню, и смех, и песни, и шутки, и радостное оживление.
Флаг подняли, толпа кричала “ура”, девочка, которой он солгал, изображала штат Мэн и, стоя на помосте, “говорила свой стих”, и он разобрал некоторые из ее слов:
- Звезды штатов вместе все - и твоя здесь есть с моей,
Гордо, флаг страны родной,
Под осенним небом рей!
А затем громкий и отчетливый голос прорезал воздух, и Эбнер увидел стоящего в центре помоста высокого мужчину и услышал, как тот кричит:
- Ура в честь девочки, которая спасла флаг из рук врага!
Он и так уже испытывал чувство горечи и ожесточения, и так уже был одинок, отрезан от жизни общества честных людей, не мог пожать дружеской руки, разделить соседской трапезы, и это неожиданно прозвучавшее всеобщее суровое осуждение потрясло его. С вновь вспыхнувшим в душе негодованием, уязвленной гордостью, оскорбленным самолюбием он бросил проклятие веселой толпе и направился к своему дому - дому, где ему предстояло найти собственных оборванных детей и встретить кроткий взгляд женщины, делившей с ним тяготы бедности и позор.
Возможно, что уже тогда его (чрезвычайно проворная) рука протянулась к “новой странице”. Ангелы, вне всякого сомнения, не могли особенно гордиться тем, как произошло его перевоспитание, но, смею думать, они были рады считать его своим на любых условиях - так трудно дается им исправление этого невосприимчивого и глупого мира! Да, должно быть, они были рады, ибо незамедлительно послали ему доходную и, что более существенно, интересную и приятную работу, позволявшую зарабатывать деньги, делая именно то, чего требовала его натура. Он совершал чудеса бесстрашия на глазах восхищенных и аплодирующих конюхов; он постоянно был среди лошадей, которых так любил; от него требовалось заниматься обменом животных, так как Дейл, хозяин конюшни, даже рассчитывал на него, когда хотел избавиться от ненужных лошадей; ему были предоставлены широкие права и возможности для проявления инициативы, поскольку Дейл отнюдь не был проповедником строгости нравов и чувствовал себя вполне способным держать под контролем любое число ловких Симпсонов; так что на этом месте перед человеком открывались безграничные возможности, а кроме того, было и жалованье! У Эбнера явно не возникало искушения что-либо украсть; его душу переполняла гордость, а восхищение и удивление, с которыми он взирал на свое добродетельное настоящее, могли сравниться лишь с отвращением, с которым он созерцал свое прошлое - не столько порочное, сколько “потрясающе глупое”, как он сам снисходительно оценивал его.
Миссис Симпсон смотрела на исправление Эбнера так же, как и ангелы. Она была благодарна Богу даже за краткий период честности в жизни мужа, тем более в сочетании с деньгами, присылаемыми им домой по субботам. И если она по-прежнему “стирала и плакала, плакала и стирала” - так всегда виделась она Кларе-Белле, - то причиной тому была либо какая-то глубокая тайная печаль, либо то, что ее и без того небольшие силы как-то вдруг покинули ее.
Как раз тогда, когда работа и достаток стучались, так сказать, в дверь, а дети были накормлены и одеты лучше, чем когда-либо прежде, боль, которая всегда таилась - постоянная, но тупая - возле ее усталого сердца, сделалась жестоко и торжествующе сильной, сжимая ее в своих когтях, грызя, и терзая, и с каждой неделей оставляя ей все меньше сил, чтобы сопротивляться. И все же надежда еще оставалась, и выражение удовлетворения, какого никогда не было раньше, появилось теперь в ее глазах - удовлетворения, которое превратилось едва ли не в счастье, когда доктор распорядился, чтобы она оставалась в постели, и послал за Кларой-Беллой. Бедная женщина не могла больше стирать, но покрывать хозяйственные расходы позволяло не перестававшее удивлять ее чудо получения денег от мужа по субботам.
- Как сегодня твое сердце, мама? Очень болит? - спросила Клара-Белла, которую лишь недавно отдали в семью Фоггов и сейчас, в чрезвычайных обстоятельствах, позаимствовали, как предполагалось, ненадолго.
- Даже и не знаю, Клара-Белла, - со слабой улыбкой отвечала миссис Симпсон. - Я, похоже, не замечаю боли в эти дни, если только она не сильнее, чем обычно. Соседи так добры к нам. Миссис Литл прислала мне овощи в горчичном соусе, а миссис Бенсон - шоколадное мороженое и сладкий пирог. Доктор принес капли, которые помогают мне уснуть, а мистер Ладд - большой ящик со всякой едой. И ты здесь, чтобы составить мне компанию! Меня, право же, как-то даже ошеломили все эти подарки и удобства. Никогда не думала, что увижу в этом доме херес. Я даже не решаюсь вынуть пробку; мне помогает уже то, что я смотрю на эту бутылку, присланную мистером Ладдом, - как она стоит на каминной полке и огонь отражается в ее коричневом стекле.
