Петтер и красная птица - Старк Ульф (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Когда мы вытерли всё полотенцем, па пол было приятно по-смотреть. Попало, конечно, немного и на стены, и на мебель, и мы это тоже вытерли. На обоях получились некрасивые бурые разводы, потому что вытирали мы тем же самым, не очень уже чистым полотенцем, которое использовали для пола.

— Нет, так оставить нельзя, — решил Стаффан. — Надо это дело исправить. А то получится как ложка дёгтя в бочке мёда.

— Ну, а как исправишь-то? — спросил я. — По-моему, эти обои не моющиеся.

— Если их нельзя вымыть, значит, у нас есть только один выход: покрасить их, — решительно сказал Стаффан.

А что, идея была и правда неплохая. Разве Оскар с Евой не жаловались вечно на эти обои в гостиной? Они всегда говорили, что это просто безобразие — обои и то нельзя самому выбрать. У нас во всех домах были одинаковые обои, потому что их выбирали не сами жильцы, а фабрика. И Оскар с Евой возмущались, что человек даже в своём собственном доме не хозяин. Я подумал: ничего ужасного, если мы закрасим эти сине-зелёные треугольники и малиновые квадраты.

У Стаффана всё было с собой. Он на всякий случай прихватил ящик со всякими там малярными принадлежностями: банки, склянки, кисти, щётки. Бери и крась! Но он считал, что если красить, как обычно красят стены, получится очень долго. Тогда мы ничего больше не успеем до приезда моих родителей.

— Нам надо красить по-другому — методом распыления, — сказал он.

У меня не было никаких предложений. Я так прямо и сказал, что в малярных делах мало что смыслю. Зато у Лотты было своё собственное мнение, хоть она ещё меньше моего в этом смыслила.

— Давайте лучше попробуем осторожненько отмыть, — предложила она.

Предложение, конечно, дурацкое. Одно из двух: или обои моющиеся, или они не моющиеся. Так мы ей и сказали. Стаффан притащил пылесос и надел шланг на бутыль с красной краской.

— Красная комната — это будет празднично и романтично, — сказал он. — Самый подходящий цвет для свадебного юбилея.

Мы включили пылесос, и он с шипением, будто огромная змея, стал разбрызгивать по стене алую краску. Стаффан был прав: дело шло быстро. Алые волны романтики разливались по скучным фабричным обоям.

Самое трудное было в точности попадания! Краска почему-то попадала не только на обои: и на пол, и на стену выше обоев, и на окна.

— Ничего, сотрём после скипидаром, — сказал Стаффан.

Жаль только, скипидара у него в ящике не оказалось. Старая качалка, которая досталась Еве от её мамы, была так вся забрызгана, что мы решили, что лучше уж её всю целиком покрасить. Мы вытащили её на террасу и там покрасили. Получилось хорошо, даже красивей, чем было.

Так. Что дальше?

Угощение Стаффан принёс готовое, это он организовал через одного парня, приятеля своей сестры, который работал в баре. Он принёс готовую «пиццу» — такой итальянский сырный пирог, его надо было только разогреть. И ещё ему там сделали торт, на котором было написано «С днём свадьбы» и нарисовано сиропом красное сердце.

Мы и не заметили, как прошло время. Скоро уже должны были вернуться Оскар с Евой.

— Наверно, пора ставить этот пирог в духовку, чтоб успел разогреться, — сказал я.

Мы сунули пирог в духовку и включили плиту. Мы включили на полную мощность, чтобы уж пирог точно был горячим к их приезду.

— Слушай-ка, — сказал Стаффан. — Помнишь, ты спрашивал меня, поддаются ли родители дрессировке?

— Да, помню, — сказал я. — А ты что, придумал каков-нибудь прием?

— Ну, не то чтоб приём, — сказал он. — Я, знаешь, потом много про это думал. По-моему, тут никакие обычные приёмы не подходят, ну вот как, например, с собаками или со свиньями Единственный, наверное, способ — это заставить их самих пошевелить мозгами. Я вот составил тут список правил для родителей. Вообще-то ничего особенного, само собой понятно. Но взрослые, они знаешь какие, часто самых простых вещей не понимают. Только про всякое сложное думают. Но, по-моему, они могли бы всё-таки немножко исправиться, если следовали этим вот советам. Проверим хотя бы на твоих родителях.

Он достал из коробки свёрнутый трубкой лист бумаги, развернул его и приколол кнопками к стене около плиты.

На листе красивыми, чёткими буквами было выведено:

Он гордо разглядывал своё произведение. По-моему, всё было правильно, я и сам так думал. Там были некоторые вещи, которые мне хотелось бы обсудить. Но особенно разговаривать было уже некогда. Вот только одно я у него не очень понял. В чём там смысл.

— А как ты это понимаешь — что не надо использовать любовь, чтобы угнетать?

— А чего тут понимать, — сказал он. — Ну, в том смысле, что многие родители любят своих детей, только если те делают всё по-ихнему. За эту их любовь надо вроде как всё время к ним подлаживаться, быть таким, как им хочется. И выходит, что у ребёнка отнимают всё его собственное, его личность, верно? По-моему, это означает угнетение.

Я решил, что надо будет ещё потом подумать.

Скоро уже должны были вернуться Оскар с Евой.

Мы накрыли на стол и поставили две свечки.

Из свадебного юбилея получилось совсем не то, что мы задумали.

Когда мы увидели нашего «деда», который двигался странными скачками и зигзагами, будто перепуганный жук, мы как раз возились в саду с ракетами для фейерверка. Стаффан и ракеты прихватил. По его плану, мы должны были дать салют в честь прибытия Оскара с Евой.

Но в спешке и волнении мы как-то не так установили ракетницы. Как раз когда машина подъехала к дому, я поднёс спичку к одной такой штуковине, что-то затрещало, задымило, ракета со свистом взвилась, повисела над кустом сирени, а потом ринулась вниз, сделала несколько витков и — о, ужас! — угодила через опущенное стекло прямо в машину. Что уж она там натворила — неизвестно. Но только Оскар с Евой вылезли от-туда все перепачканные сажей и с такими лицами, что ясно было, как им понравился наш салют. Оскар что-то кричал, но я даже не расслышал, потому что Стаффан поджёг ещё одну штуковину, которая всё заглушила. Что-то затрещало и взорвалось, как бомба.

Мы решили, что самое лучшее для нас сейчас — скрыться и ждать их дома. Не может быть, думали мы, чтоб они не смягчились, увидев, как мы для них постарались. Уже в передней нас ждал ещё один дымящий и чадящий сюрприз. Пирог! Он разогрелся у нас в духовке до того, что превратился в плоскую, чёрную, вонючую дымовую шашку, от которой по всей квартире плавали волны дыма. Мы вытащили его и швырнули в мойку.

Наверное, Оскар увидел дым из-под двери и решил, что мы подожгли дом. Потому что он влетел к нам как сумасшедший. Пол в передней ещё не совсем высох и был скользкий от порошка. И когда Оскар с разбега влетел в гостиную, он был похож на плохого конькобежца, который размахивает руками и никак не может затормозить.

Он затормозил, только когда трахнулся о романтически красную стену. Я думал, стена не выдержит такой массы, помноженной на такую скорость.

Он долго ещё сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и смотрел в одну точку. На его белой рубашке отпечаталось большое красное пятно.

— Чёртовы детки, — пробормотал он. — Что вы тут натвори-ли? Что вы наделали? Эти стены, эти священные стены нашего предприятия, к которым нам запрещено прикасаться! Ей-богу, лучше б у меня совсем не было детей…

Вошла Ева. Она поглядела вокруг и только рукой махнула.