Марка страны Гонделупы - Могилевская Софья Абрамовна (книга жизни .txt) 📗
Конечно, все эти подробности выяснились много позднее — на переменке. А в первый момент, когда Кирилка и его новый портфель появились в дверях класса, все только в изумлении ахнули.
Клавдия Сергеевна тоже заметила новый Кирилкин портфель и подозвала к себе Кирилку.
Застенчиво краснея, Кирилка подошел.
— Замечательный портфель! — проговорила Клавдия Сергеевна и спросила: — Кто же тебе подарил его, Кирилка?
И вот тогда-то класс впервые услыхал Кирилкин голос, тоненький, словно писк комара:
— Это мой папа.
— Он уже вернулся? — обрадовалась Клавдия Сергеевна. — Когда?
— Нет, — ответил Кирилка. — Он еще не вернулся. Один дядя приехал прямо с Севера… и привез.
— Как хорошо, что твой папа вспомнил про портфель… Я рада за тебя, Кирилка!
— И я рад! — пропищал Кирилка и вздохнул.
Но какой же это был легкий и счастливый вздох!
Конечно, о своем портфеле Кирилка мог бы рассказать гораздо больше. Он мог бы рассказать, например, как вчера вечером к ним домой пришел высокий военный в форме летчика и спросил, не тут ли живет мальчик Кирилка.
В этот вечер Кирилка сидел дома совершенно один. Увидев незнакомого военного, он сперва немного испугался. Но потом сказал, что «мальчик Кирилка» живет здесь и что он и есть этот мальчик. Тогда высокий военный очень обрадовался и сказал, что он папин товарищ, прилетел с Севера и привез Кирилке привет от папы.
Тут Кирилка тоже очень обрадовался, сразу перестал бояться, и они с папиным товарищем в одну минуту подружились. Папин товарищ посадил Кирилку к себе на колено и стал рассказывать, как они хорошо и дружно живут на зимовке, какой у Кирилки молодец папа и какой он выстроил отличный дом для зимовщиков.
Потом он сказал, что завтра улетает обратно и пусть Кирилка скажет: что ему хочется получить с Севера — медвежонка, или олененка, или еще какую-нибудь необыкновенную северную вещь?
И тогда, немного подумав и легонько вздохнув, Кирилка сказал: конечно, он бы рад получить живого медвежонка, а еще лучше маленького моржонка, но пусть лучше папа пришлет ему с Севера самый обыкновенный портфель. Без портфеля ему очень неудобно ходить в школу.
— У тебя совсем нет портфеля, малыш? — удивился папин товарищ. Совсем никакого? А в чем же ты носишь книжки?
Кирилка сказал, что у него нет никакого портфеля, а книжки он заворачивает в газету и ребята над ним смеются и не хотят с ним играть в «колдунчики».
— Что ж тут смешного? — Папин товарищ нахмурил брови. — Не понимаю!
— Не знаю, — тихонько промолвил Кирилка. И вдруг папин товарищ шлепнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
— Ну какой же я рассеянный! Просто удивительно, до чего я рассеян… Посмотри, какой портфель прислал тебе отец, а я чуть не забыл про него!
И он показал Кирилке на портфель, который лежал возле них на столе.
Кирилка сначала не очень-то поверил.
— Это мне? — спросил он, робко дотрагиваясь до портфеля. — Мне? — повторил он снова. — Мне? — повторил он и в третий раз.
— Уж раз я говорю — тебе, значит, тебе! — весело сказал папин товарищ. — Только дай я выну из твоего портфеля мои бумаги… Я их на время положил туда.
А потом папин товарищ распростился с Кирилкой и ушел. Но, уходя, он еще раз обернулся и, улыбнувшись, сказал Кирилке:
— Ну до чего я забывчивый! Ведь чуть не увез твой портфель обратно на Север…
Ничего этого Кирилка, понятно, никому не рассказал. Да и зачем рассказывать?
На первой же переменке весь класс окружил Кирилку. Всем хотелось поближе взглянуть на необыкновенный портфель.
Но Клавдия Сергеевна посоветовала им не толкаться, а спокойно сесть на места. Пусть лучше портфель пойдет вкруговую, по всем партам, тогда каждый сможет его хорошо рассмотреть.
— Хочешь так, Кирилка? — спросила Клавдия Сергеевна.
— Хочу, — шепотом ответил Кирилка.
И портфель отправился с одной парты на другую по всему первому классу «А».
Не было ни одного из тридцати трех ребят, кто не пощупал бы прочность кожи портфеля, не полюбовался бы его двумя замками, двумя ключами, двумя ремнями и восемью отделениями.
Обратно к Кирилке портфель вернулся без единого пятнышка, без единой царапины, овеянный небывалой для портфеля славой.
— Наверно, он из моржовой кожи, — проговорил Петя, деловито щупая портфель, который уже лежал рядом с Кирилкой. — Или из мамонтовой… А может, из китовой или тюленьей? Они всегда водятся на Севере.
Кирилка ничего не ответил. Он протирал тряпочкой сверкающие бляхи замков. Он только поднял на Петю глаза, полные доверия. Если бы Петя сказал, что портфель сделан из банановой кожи и на Севере водятся крокодилы, Кирилка вцепился бы в каждого, кто посмел это отрицать.
Но из школы, несмотря на портфель, Кирилка возвращался в одиночестве. Петя и Вовка шли впереди, а он понуро плелся сзади.
Петя и Вовка обсуждали очень важный вопрос: куда лучше им снарядить экспедицию — на Северный полюс или в Антарктиду?
А Кирилка, печально вздыхая, думал о том, что и портфель ему не помог. Петя все равно не хочет с ним дружить. И Вова тоже.
— Нет, как ты не понимаешь, — горячился Петя, размахивая рукой, — как ты не понимаешь? У меня только три парохода! Нельзя пополам, раз три… Ну как ты разделишь три пополам? Как?
— А тоже нельзя, чтобы у тебя были одни пароходы, а у меня одни самолеты, — упрямо твердил Вовка. — Так тоже неинтересно!
— Тогда как? Ну как? — Петя иронически прищурился. — Ну? Ну? Как ты хочешь?
В то самое мгновение, когда Вовка собирался предложить свой план распределения пароходов и самолетов, пронзительный крик, полный отчаяния и ужаса, раздался у них за спиной.
— Что это? — воскликнул Петя и обернулся.
Кричал Кирилка.
Какой-то верзила, тощий и длинноногий, с громким хохотом вцепился в Кирилкин портфель и тащил портфель вместе с Кирилкой в боковой переулок между домами. Кирилка упирался, скользил, падал, но портфель держал крепко и, кажется, готов был скорее умереть, чем отпустить его кожаную ручку.
Первым опомнился Вовка:
— Вот дрянь!
Надув до предела красные щеки, он ринулся на помощь Кирилке.
Петя побежал следом за ним.
Они подоспели в самый раз. Увидев их, парень тотчас отпустил портфель. Игриво насвистывая, он завернул в тот самый переулок, куда перед этим тащил Кирилку.
А Кирилка шлепнулся в снег. И когда мальчики подбежали к нему, сидел в сугробе, горько плача.
Вовка помог ему встать.
— Ладно, не реви… — сказал он и потряс кулаком в том направлении, куда исчез Кирилкин обидчик. — Он у нас еще увидит! Еще как увидит…
Петя протянул Кирилке носовой платок:
— На, вытрись…
И Вовка вытащил из кармана свой платок:
— Лучше мой возьми! Ты не смотри, что грязный. Зато сухой…
Кирилка взял и тот и другой. Всхлипывая, прорыдал тонюсеньким голоском:
— Чуть… не утащил…
Вовка снова потряс кулаком:
— Думаешь, мы бы дали? Мы бы…
— Кирилка, — с озабоченным видом сказал Петя. — Дай-ка лучше я сам тебя вытру… А то ты стал какой-то ужасно грязный… Ужасно!
— Это он об мой платок! — похвастался Вовка. — Честное слово!
— Вова! — Петя посмотрел на Вовку.
— Чего? — спросил Вовка, посмотрев на Петю.
— Пусть он с нами дружит? А?
— Кто? Он? — Вовка кивнул на Кирилку.
— Он. Пусть с нами дружит, а?
— Пусть дружит.
— Пусть?
— Пусть!
— Кирилка, — сказал Петя, — будешь с нами дружить?
— С вами? — недоверчиво прошептал Кирилка.
— С нами! — подтвердил Петя. — С ним и со мной. Хочешь?
Но Кирилка молчал, переводя глаза с Пети на Вовку и снова с Вовки на Петю.
— Ничего не понимает! — с сожалением воскликнул Вовка. И громко, точно глухому, стал раздельно выкрикивать каждое слово: — Хочешь дружить… ты… да он… да я?
Тут Кирилка снова залился слезами. Всхлипывая, проговорил, что он всегда хотел, только они не хотели… И он бы давно хотел, если бы они хотели… И если он молчал, так потому, что они все время молчали… И раз они хотят с ним дружить, то и он больше всего на свете хочет с ними дружить, с Петей и Вовкой.
