Это моя школа - Ильина Елена Яковлевна (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
То же было и в классе.
«Ореховские» — так прозвали в классе девочек, которые побывали в Орехове, — любовались каждой страничкой макета, узнавали все, что видели, а другие девочки больше слушали, что говорят подруги, чем рассматривали эту крошечную, уютную книжечку.
— Надо бы и нам что-нибудь послать в Орехово, — предложила Настя.
— Обязательно надо! — согласилась Катя. — Только что бы такое послать получше, поинтереснее? Ну да что-нибудь придумаем.
Но придумать оказалось не так-то легко. Да, по правде сказать, и времени на обдумывание не хватало. Катин отряд все чаще собирался то у себя в классе, то в пионерской комнате, то по звеньям — у кого-нибудь на дому. Кате уже не приходилось, как в начале школьного года, ломать голову над тем, чем занять отряд. Девочки то и дело сами прибегали к ней с каким-нибудь новым предложением. Валя Ёлкина прочла книжку о таком лагере, где мальчики долго отказывались дружить с девочками, потому что считали их трусихами и плаксами, и Вале очень хотелось обсудить на сборе вопрос, как заставить мальчиков уважать девочек. Зоя Алиева, которую выбрали в совет юных зрителей при детском театре, хотела рассказать на сборе, какие спектакли будут ставить в будущем году. Аня Лебедева собрала очень много открыток с видами Москвы и пересмотрела у себя дома «Огонек» чуть ли не за целый год, чтобы выбрать страницы, которые можно было бы вырезать или переснять для альбома. Целый сбор посвятили рассматриванию открыток и фотографий.
Катя едва успевала справляться со всеми этими делами, а дни так и летели.
И вот уже стало чувствоваться, что морозам конец. По утрам, когда девочки шли в школу, стояла еще как будто нетронутая, крепкая зима. Зачастую снег порошил мостовую, ветер гнал по обледенелым тротуарам белую пыль, и на ступенях школьного крыльца лежали только что наметенные волны свежего снега.
А когда девочки возвращались домой, была уже настоящая весна. Выпавший утром снег успевал потемнеть и подтаять. С крыш капало, а пролившееся сквозь тучи солнце по-весеннему пригревало щеки.
Незаметно подошло и Восьмое марта.
Накануне этого дня школьницы собрали в классе восемнадцать рублей (по пятьдесят копеек с каждой девочки) и купили в большом цветочном магазине на Арбате пышную и нарядную гортензию в горшке. Цветок унесла с собой Аня Лебедева. Она обещала девочкам, что будет поливать его так, чтобы не помялась розовая рогожка, в которую был обернут горшок.
Наутро Аня перед школой зашла за Катей, и обе подруги зашагали рядом по аллее бульвара.
Аня бережно, обеими руками, несла завернутый в газету горшок с высокой, широколистой и как будто накрахмаленной гортензией. А Катя несла обе сумки — свою и Анину. Сегодня Катина сумка была гораздо толще, чем всегда: в ней, кроме книжек, лежал уже совсем готовый московский альбом.
Буйный мартовский ветер рвал бумагу из Аниных рук, и она еще крепче прижимала к себе горшок с живым, нежным цветком. Над верхушками деревьев метались, шурша крыльями, встревоженные галки.
— Ты осторожней, скользко, — говорила Катя. — И вообще, дай лучше цветок мне. У тебя, наверно, руки озябли.
— Ничуть не озябли, сама донесу, — отвечала Аня, все ускоряя шаг. Наконец она почти побежала вперед и вдруг в самом деле, поскользнувшись, с разгона упала прямо в снег, лицом вниз.
— Что — вдребезги?! — закричала не своим голосом Катя, подбегая ближе.
Но Аня быстро вскочила на ноги. К груди она крепко прижимала свою драгоценную ношу. Горшок был цел и невредим. Катя осторожно пощупала цветок под бумагой и убедилась, что гортензия тоже цела.
— Как это тебе удалось так ловко упасть? — спросила она, стряхивая снег с Аниного пальто. Аня, у которой брови и ресницы были еще в снегу, мотнула головой и сердито сказала:
— Сама разобьюсь, а его не разобью!
Девочки пошли медленнее.
В раздевалке они бережно, с опаской развернули чуть-чуть влажную бумагу. Все три шапки гортензии, пышные, нежно переливающиеся из белого в голубой, сиреневый и розовый, были целехоньки. Даже ни один из крупных ярко-зеленых листьев не отломился и не помялся. Одним словом, гортензия выглядела так, будто ее только что принесли из магазина, где она стояла на полке, среди нарядных корзин и букетов в больших вазах.
Анна Сергеевна вошла в класс, как всегда деловито, с классным журналом в руках. Увидя на столе цветы, она остановилась на минуту, как будто не узнавая своего стола.
— Что это, девочки? — словно не понимая, спросила она.
Тут Зоя Алиева, которой было поручено поздравить Анну Сергеевну, выступила вперед и торжественно начала:
— Дорогая Анна Сергеевна! — Она немножко помолчала, перевела дыхание и повторила громче и решительнее: — Дорогая Анна Сергеевна! Горячо поздравляем вас с Международным женским днем! Желаем вам здоровья, успехов, чтобы все у вас… то есть у нас… было хорошо. А цветок этот мы потом завернем и сами отнесем к вам домой.
Анна Сергеевна, улыбаясь, кивнула головой:
— Спасибо, спасибо, дорогие девочки! Я, конечно, очень благодарна вам и тронута. А цветок давайте лучше оставим здесь, в классе. Ведь я так мило бываю дома, и ухаживать-то за ним некому. А здесь вы по очереди будете присматривать за моим цветком. Ладно?
— Хорошо, Анна Сергеевна, — ответили хором девочки. — А где он будет стоять? У вас на столе?
— Нет, на столе он будет нам немножко мешать. Я из-за него не увижу, кто из вас вертится и шалит на уроке… Нет-нет, — это я так, в шутку: в последнее время вы отлично себя ведете. Но только цветок нам лучше всего поставить на подоконник, вот тут, посередине. Посмотрите, как хороню! И в классе как-то стало нарядней и веселей. Правда?
— Правда! — дружно ответили девочки.
— А теперь давайте заниматься.
Но тут Анна Сергеевна заметила, что у Кати на парте, рядом с учебниками, лежит пухлая, в красном шелковом переплете книга.
— Что это, альбом? Уже готов? — спросила Анна Сергеевна и подошла поближе.
Катя встала:
— Да, Анна Сергеевна. Хотите посмотреть? Мы так торопились, чтобы кончить к сегодняшнему дню.
— Вот молодцы! — сказала Анна Сергеевна. — Конечно, посмотрю с удовольствием, но только не сейчас, а после уроков. А пока положи альбом я парту, чтобы он не отвлекал от работы ни вас, ни меня.
…Как только прозвенел последний звонок, Анна Сергеевна сама вспомнила про альбом, взяла его у Кати из рук и тут же начала перелистывать.
— Великолепно сделан, — сказала она, — не хуже ореховского. Неужели сами обтянули? А буквы как хорошо получились! Ну прямо точно напечатанные.
И в самом деле, альбом вышел на славу. Сквозь красный шелк нигде не проступило ни одного пятнышка клея. Буквы, вырезанные из золотой бумаги, были одна в одну — прямые и очень аккуратные.
Вкось — из угла в угол — шла сверкающая надпись: «Наша Москва. Альбом. Составил 4-й кл. «А» московской средней школы им. Н.К. Крупской».
На плотных, гладких страницах ровным, старательным почерком — то с нажимом, то легким прикосновением пера — были переписаны стихи разных поэтов о Москве и коротенькие рассказы о том, как выглядели раньше различные улицы города. Рассказы чередовались с видами теперешней Москвы — Кремля, Красной площади, набережных, театров и скверов с пышными каскадами фонтанов. Глянцевитый картон цветных открыток поблескивал и отсвечивал, словно водяная гладь. Под снимками нынешней Москвы были четко выписаны старые и новые названия улиц и объяснения, когда что построено и что тут было прежде.
— Вот как! — проговорила с улыбкой Анна Сергеевна — Вы даже знаете, откуда взялись названия улиц и переулков!
— Да, только жалко, что не все названия, Анна Сергеевна, — сказала Лена Ипполитова. — Мы знаем, что на Поварской жили повара, в Хлебном переулке — хлебники, пекари, а вот откуда взялся, например, Воротниковский, мы так и не узнали. Что там, воротнички делали, что ли?
Анна Сергеевна рассмеялась:
— Нет, там жили «воро?тники» — привратники, охранявшие городские ворота.
