Рассказы литературоведа - Андроников Ираклий Луарсабович (серия книг TXT) 📗
Чавчавадзе не просто владетельный князь. Он сын грузинского посла в Петербурге, убежденного сторонника объединения Грузии и России. В Петербурге он и родился. Крещен Екатериной II. Воспитывался в Петербурге, в частном пансионе. Потом отправился в Грузию. Шестнадцати лет вовлечен в заговор грузинского царевича Парнаоза. Сослан в Тамбов (куда его потом сослали вторично). Прощен. Поступает в Петербурге в Пажеский корпус. Окончил. Зачислен в лейб-гусарский полк, расквартированный в Царском Селе (в нем потом служит Лермонтов). Участвует в войне 1813–1814 годов. Ранен. Вступает с русскими войсками в Париж, состоя в должности адъютанта Барклая-де-Толли. Вернулся в столицу и в полк. Переведен в Грузию. Служит в Кахетии, в Нижегородском драгунском полку, и одно время командует им (в этот полк сошлют потом Лермонтова). Ушел из полка, произведен в генерал-майоры. Состоит при Отдельном Кавказском корпусе. Принимает участие в персидской войне; после взятия Эривани назначен начальником Армянской области. С началом военных действий против Турции командует отрядом и одерживает несколько блестящих побед. «Покорение» Баязетского пашалыка навсегда останется связанным с именем Чавчавадзе.
Василий Завелейский не знает, что Чавчавадзе принадлежит к числу замечательных грузинских поэтов. Впрочем, этому найти объяснение можно. Стихов своих генерал Чавчавадзе не печатает, об их переводах на русский язык в ту пору никто и не помышляет, и понятно, почему из современников его поэзию знают только грузины. Да и то в списках: на грузинском языке нет в те годы ни газет, ни журналов.
Розен не ошибается: Чавчавадзе действительно вольнодумец. То же самое думает император. Он считает, что «генерал-майор князь Чавчавадзе был всему известен и, кажется, играл в сем деле роль, сходную с Михайлою Орловым по делу 14-го декабря». Другими словами, так же, как декабрист Михаил Орлов, который вначале входил в тайное общество, был в нем одной из самых видных фигур и, хотя потом отошел от движения, намечался после победы восстания на важный государственный пост.
Считается, что, сократив Чавчавадзе срок ссылки, Николай I «обласкал» его. Тем не менее три года Чавчавадзе живет в Петербурге, а не в Тифлисе. Очевидно, Николай выжидает: должно пройти время, для того чтобы поэт мог возвратиться в Грузию. Надо, чтобы события отошли в прошлое. А еще вернее — суть заключается в том, что в столице за Чавчавадзе присматривать куда легче, нежели в далеком Тифлисе.
Чем вызвано это стойкое недоверие?
Оно вызвано дружескими связями Чавчавадзе с передовыми людьми. Сперва — это служба в одном полку с выдающимся мыслителем Чаадаевым.
Потом — знакомство с поэтом-декабристом Кюхельбекером. Долголетняя дружба и родство с Грибоедовым. Тесная связь с кружком прогрессивно мыслящих офицеров, служивших в Грузии у генерала А. П. Ермолова. Дружеское отношение к участникам декабрьского восстания, отбывавшим ссылку в полках, расквартированных на Кавказе и в Грузии. Впрочем, выдержки из дневника Василия Завелейского и по этой части сообщают нам новые данные и косвенно подтверждают связи с декабристским кругом и Чавчавадзе и Завелейского и их компании. Но сначала хочу обратить внимание, что в эти годы Чавчавадзе не разлучается с Завелейскими даже и летом.
1835 год. Михаил Завелейский снимает дачу под Петербургом, в Лесном, где у него собираются и постоянно обедают «почти все кавказцы» — то есть знакомые «старшего дяди». Кто же такие?
«Князь Чавчавадзе, Калиновский, Легкобытов…»
Впрочем, тут появляется фамилия новая — Вышеславцев, который тоже «иногда бывал у дяди Михаила Демьяновича».
Можно уже предвидеть: Вышеславцев Павел Сергеевич — чиновник грузинской казенной экспедиции. Так и есть: он составлял описание Тифлиса. Это тоже один из соавторов «Обозрения российских владений за Кавказом», еще один из петербургского окружения Чавчавадзе.
Но гораздо важнее, что в Тифлисе Вышеславцев встречался с писателем-декабристом Александром Бестужевым и близко сошелся с братом его, Павлом Бестужевым, и братом другого декабриста, Титова, — литератором Николаем Титовым. Эта дружба — Вышеславцева, Николая Титова и Павла Бестужева, которые в разговорах о сосланных декабристах называли их «нашими», — встревожила присланных на Кавказ жандармов и вселила им сильные подозрения, не возникло ли в Тифлисе новое тайное общество и не являются ли они его членами? После этого нас уже не должно удивлять, что «Вас. Завелейский» дважды встречает в Петербурге, у дяди Михаила Демьяновича на даче в Лесном, Павла Бестужева.
Но тут следует рассказать о Бестужеве хотя бы немного, иначе важный смысл этих встреч окажется не вполне понятным.
Тифлис. Старый город.
Брат декабристов
Павел Александрович Бестужев, младший брат знаменитого декабриста Александра Бестужева-Марлинского и декабристов Николая Бестужева, Петра и Михаила Бестужевых, воспитывался в Петербурге, в артиллерийском училище, и был уже в офицерском классе, когда произошло декабрьское восстание, в котором приняли участие четверо братьев его. Все четверо арестованы. Спустя несколько месяцев арестовав и Павел Бестужев. Предлогом послужила найденная у него книжка «Полярной звезды», альманаха, который издавали брат его Александр Бестужев-Марлинский вместе с Рылеевым. Семнадцатилетнего юношу заключают в Бобруйскую крепость, а через год переводят юнкером на Кавказ, где он сражается с отличною храбростью в персидском и в турецком походах и, между прочим, участвует во взятии Арзрума. Под Карсом Павел встречается с братом Петром, тоже сосланным на Кавказ. Под Ахалцихом судьба разлучает их снова. И снова они встречаются — в Тифлисе, у Грибоедова. Вскоре к ним присоединяется брат Александр, которого перевели на Кавказ из Сибири.
После окончания походов в Тифлисе оказались одновременно, кроме братьев Бестужевых, и другие участники декабрьского восстания — Михаил Пущин, Оржицкий, Мусин-Пушкин (моряк) и граф Мусин-Пушкин, Кожевников, Вишневский, Гангеблов, которые проживают тут законно и незаконно. К их компании примыкают гвардейские офицеры, прикомандированные к кавказским полкам. Они постоянно видятся с Чавчавадзе, дом которого всегда открыт для гостей, каждого встречает здесь радушный прием. Но тут начальство опомнилось. Декабристов рассылают по гарнизонам.
Даже в кавказской ссылке Бестужевы не оставляют литературных занятий. Не говорю о Марлинском. Он навсегда прославил себя в истории своими блистательными романтическими рассказами о кавказской войне и о горцах. Но пишет и Петр Бестужев. И Павел, который напечатает потом в Петербурге страстную полемическую статью в защиту народов Кавказа.
Проявился его талант и в другом: Павел Александрович Бестужев изобрел прицел к пушкам, который был введен во всей артиллерии под наименованием «бестужевского прицела». Это дало ему чин поручика, орден и разрешение вернуться в Россию. Но по приказу царя за ним учрежден самый строгий надзор. В Петербурге Бестужев фактически стал редактором «Журнала для чтения воспитанников военно-учебных заведений» и в год смерти Пушкина перепечатал на страницах этого органа отрывок из пушкинского «Путешествия в Арзрум», а еще раньше — статью о военных действиях на территории азиатской Турции в 1828–1829 годах, автор которой с похвалою упоминает имя генерала А. Г. Чавчавадзе.
Вот что пишет Василий Завелейский о встречах с Павлом Бестужевым: «Павел был молодой человек — высокий, тонкий, красивый собою и большой остряк; мы валялись (от смеха) по коврам, постланным в саду, где почти всегда обедали; его остроты были очень милы, никого не кололи, но заставляли хохотать до слез. Он был тогда возвращен, по просьбе своей матери, из-за Кавказа, где он служил юнкером Куринского егерского полка. Кажется, он был сослан туда вместе с декабристами. Помню, что во время этих обедов иногда пели и плясали цыганки. Веселое было время!»
