«Грозный всадник», «Небывалое бывает», «История крепостного мальчика», «Жизнь и смерть Гришатки - Алексеев Сергей Петрович
Трижды Кутузов был тяжело ранен. Дважды в голову, раз в щеку. В одном из сражений Кутузову выбило правый глаз.
Пора бы уже в отставку, на стариковский покой, так ведь нет — помнит народ Кутузова. Вот и сейчас. Собирайся, мол, старый конь. Кутузов едет к войскам. Новый главнокомандующий едет.
Рады солдаты. «Едет Кутузов бить французов», — идет по солдатским рядам.
Бегут рысаки по дороге. Солнце стоит в зените. Мирно гудят стрекозы. Ветер ласкает травы.
Едет Кутузов, сам с собой рассуждает: «Плохи, плохи наши дела. Нехорошо, когда армия отступает. Непривычно для русских солдат этакое. Орлы! Да ведь силы наши пока слабы. Армию сберегать надо. Смерть без армии государству Российскому. Но и солдат понимать нужно. Душу русскую понимать».
Прибыл Кутузов к войскам.
— Ура! — кричат главнокомандующему солдаты. — Веди нас, батюшка, в бой. Утомились, заждались.
— Правда ваша, правда, — отвечает Кутузов. — Пора унять супостата.
Довольны солдаты, перемигиваются: вот он, настоящий боевой генерал.
— Что мы — не русские? — продолжает Кутузов. — Что нам, в силе господь отказал? Что нам, храбрости не хватает? Сколько же нам отступать!
— Вот это слова!
— Ура генералу Кутузову!
Довольны солдаты. «Ну, братцы, — ни шагу назад. Не сегодня-завтра решительный бой».
Спокойно заснули солдаты. Пробудились на следующий день, им объявляют первый приказ Кутузова. В приказе черным по белому значится — продолжать отступление.
Зароптали солдаты:
— А бой!
— Что-то непонятное, — разводят они руками.
— Может, приказ от старых времен остался?
Увидели солдаты Кутузова:
— Ваша светлость, так что же, опять отступление?
Посмотрел на солдат Кутузов, хитро прищурил свой единственный глаз:
— Кто сказал отступление? Сие есть военный маневр!
Решил Кутузов объехать войска, посмотреть на боевые полки и роты. Взял он штабных генералов, тронулся в путь. Едет, встречает пехотный полк. Лежат на привале солдаты. Увидели пехотные командиры главнокомандующего и генералов:
— Встать!
Повскакали солдаты, застыли, как сосны.
Подъехал Кутузов:
— Не надо, не надо. Пусть лежат, отдыхают солдаты. На то и привал.
Подивились пехотные командиры: впервые так, чтобы перед главнокомандующим и генералами не надо было вставать во фрунт, — распустили они солдат.
Едет Кутузов дальше, встречает уланский полк. Расположился полк у какой-то реки. Сняли уланы мундиры, засучили рукава и штаны, коней боевых купают.
Увидели уланские командиры Кутузова:
— Стройся!
Бросили уланы своих коней, построились в ряд.
Подъехал Кутузов:
— Отставить! — И строго на офицеров: — Тут не мне — коню боевому внимание.
Едет Кутузов дальше, встречает артиллерийскую батарею. Пушки солдаты чистят.
Увидели главнокомандующего артиллерийские командиры:
— Становись!
— Разойдись! — еще издали крикнул Кутузов. Подъехал ближе, стал отчитывать командиров: — Не сметь отрывать пушкарей от дела. Пусть солдаты пушки к боям готовят.
Объехал Кутузов немало полков и рот. И всюду одно и то же. Увидят офицеры Кутузова:
— Стройся!
— Отставить! — кричит Кутузов. — Тут война, не военный парад.
Поражаются армейские офицеры:
— Порядки какие-то новые!
Прошло несколько дней.
Войска стояли у города Гжатска. В какой-то избе собрались офицеры. Пьют вино, веселятся, играют в карты. Шум и крики, как дым при пожаре, из окон столбом валят.
Проезжал Кутузов мимо избы, услышал разгульные крики. Решил посмотреть, что там в избе творится. Слез он с коня, заходит в избу.
Увидели офицеры главнокомандующего, соображают: встать им, не встать, бросить игру или нет? Вспоминают наказ Кутузова, решают остаться на месте. Продолжают в карты себе сражаться.
Постоял, постоял Кутузов, покачал головой: «Да, неплохо усвоили наказ офицеры. Поняли, что к чему».
— А ну-ка, голубчики, — вдруг произнес, — коли время у вас свободное, там у ворот Серко мой с дороги стоит нечищенный. Ступайте к нему. Ступайте, голубчики. Да поживее! — прикрикнул Кутузов.
Опешили офицеры. Приказ есть приказ. Вскочили, помчались вон из избы. Дорогой разводят руками:
— Чтобы офицеру да чистить коня! Порядки какие-то новые…
Вечер. Штабная изба. Тускло горят две свечи. Кутузов сидит за простым крестьянским столом, подписывает приказы и распоряжения. Рядом вытянулся дежурный генерал, подает одну за другой бумаги. При каждой новой бумаге Кутузов обращается к дежурному с одним и тем же вопросом:
— Про что тут, голубчик?
Генерал докладывает.
— Так, так… — кивает головой Кутузов. Затем начинает читать. Читает долго, не торопясь. Если глянуть со стороны, можно подумать: не заснул ли главнокомандующий? Но вот Кутузов берет перо — гусиным в то время еще писали, — макает его в чернильницу и осторожно выводит подпись.
Над одной из бумаг Кутузов задержался особенно долго. Прочитал раз, второй, повел своим единственным глазом на генерала, наконец произнес:
— Не пойму что-то. Перескажи-ка, голубчик.
— Прошение, ваша светлость.
— Так.
— От помещицы Смоленской губернии Нащекиной Глафиры Захаровны.
— Так.
— Драгунские фуражиры скосили, ваша светлость, зеленый овес на поле помещицы. Владелица просит о возмещении убытков в размере сорока четырех рублей.
— Так, — произнес Кутузов, посмотрел на генерала. — Как же нам быть, голубчик?
— Мародерство, ваша светлость, — отвечает генерал. — Тут по всей строгости надобно. Под арест бы виновных.
Кутузов закивал головой, повернулся к своему адъютанту:
— А ты как, голубчик?
— Надобно извиниться перед графиней. Солдатам — шпицрутенов, ваша светлость.
Кутузов поднялся из-за стола, прошел в сенцы, открыл выходную дверь.
— Эй, братец! — окликнул стоящего у избы караульного. — Ступай-ка сюда.
Солдат нерешительно переступил порог, вытянулся:
— Слушаю, ваша светлость.
Объяснил Кутузов, в чем дело. Ждет, что же ответит солдат. Караульный замялся, переступил с ноги на ногу.
— Так что же, голубчик?
— Лес рубят — щепки летят, — гаркнул солдат. — Россию отдаем, неужто, ваша светлость, овсом скупиться!
Кутузов поднял глаза на солдата:
— Родом откуда?
— Деревенька Глушково. В семи верстах от Смоленска.
— Так деревня твоя под французом?
— Сожгли мужики деревеньку.
— Та-ак, — произнес Кутузов. — Ладно, ступай. — Повернулся к своим офицерам: — Слыхали?! Как же нам быть?
— Солдат — мужик, — заявил генерал. — Солдату чужого добра не жалко. Наш долг защищать дворянство.
— Дворянство — оплот царю и отечеству, — произнес адъютант. — Права графиня Нащекина, тут надобны строгости, в пример для других.
— Да-а, — протянул Кутузов, — «лес рубят — щепки летят…» — повторил он слова солдата, подошел к столу, взял в руки письмо, вновь прочитал, поморщился и вдруг разорвал на мелкие части. — Позорнейший документ для россиянина. Не смею в армейских делах хранить.
Затем Кутузов склонился к столу, открыл стоящий на нем деревянный ларец, отсчитал сорок четыре рубля из собственных денег, протянул адъютанту:
— На, отправь графине Нащекиной. Да отпиши, что главнокомандующим отдан специальный приказ и произведен с виновных строжайший взыск.
Далеко прошли от русской границы французы. Без малого тысячу верст. Сколько их по пути побито! Тысячи в русской земле зарыты. Сколько вернется домой калек!
Начинают роптать солдаты:
— Куда нас ведут?..
— Нам бы отдых в Смоленске нужен…
— Нам бы дальше Днепра не ходить.
С каждым шагом врагу труднее. Обтрепаться успели солдаты. Голодно им в пути.
