Девочка Лида - Чарская Лидия Алексеевна (книги серии онлайн .TXT) 📗
Иринка лежала с широко раскрытыми глазами, но никого не узнавала.
К утру у девочки сильно поднялась температура, она стонала, хваталась за голову и, видимо, очень страдала.
Лева в ту же ночь сам помчался верст за десять, в соседнее село, за местным врачом.
- Нервная горячка на почве сильного душевного потрясения! - объявил доктор, внимательно осмотрев девочку. - Надежды мало... пока только лед на голову и полный покой, а там увидим!..
Но вот прошла уже почти целая неделя с тех пор, а состояние ребенка не улучшилось.
Иринка стала только немного спокойнее, не так часто хваталась за голову, не так сильно металась, но по-прежнему никого из близких не узнавала и все бредила, бредила, бредила...
Ах, этот бред, этот ужасный бред, - он больше всего надрывал сердце несчастной Дарьи Михайловны!
Девочка почти все время что-то тихонько бормотала про себя и как-то странно при этом перебирала дрожащими пальчиками; иногда она даже улыбалась, но вдруг снова принималась стонать и звать к себе то маму, то бабушку, то Леву, чаще всего Леву.
- Иринка, милая, да я тут, тут, жив твой Лева, дитенок мой дорогой, успокойся, я тут с тобой! - с отчаяньем повторял юноша, низко наклоняясь к девочке, но она не слыхала его, а если и слыхала, то не понимала, и ее широко раскрытые глаза ничего не видели.
- Ах, Левочка, я не могу, не могу больше слышать этого бреда, я с ума сойду! - говорила Дарья Михайловна. - Ради Бога, не уходите, побудьте с нею! - И она убегала в свою комнату, запиралась на ключ и там на коленях перед образом принималась горько рыдать.
А Лева оставался с Иринкой и продолжал ухаживать за нею, как самая добросовестная сиделка.
Он то прикладывал ей лед на голову, то осторожно поил с ложечки лекарством, то мерил и записывал температуру - и все дни и ночи почти безотлучно проводил у постели больного ребенка.
Бабушка, заходившая каждый день навещать Иринку, теперь с невольным беспокойством смотрела на своего любимца - до того он осунулся и изменился за последние дни.
- Поди, Левушка, поспи хоть немножко, я посижу за тебя! - предлагала старушка, но Лева не соглашался.
Он никому не доверял уход за Иринкой, и, кроме того, из слов доктора он уже давно понял, что девочка, вероятно, не долго протянет, а потому последнее время ни на минуту не желал разлучаться с нею.
Разве не он был причиной страданий Иринки?
Как молила она его остаться тогда, не ехать, а он так грубо оттолкнул ее, и вот теперь этот милый, так отчаянно преданный ему ребенок умирал на его глазах, и это он, он убил его!!!
Эта мысль, как кошмар, преследовала Леву и не давала ему покоя. Он прямо с ума сходил.
А между тем Иринка с каждым днем становилась все слабее и слабее. Лицо ее приобрело желтоватый восковой оттенок, черты заострились, глаза, обведенные темными кругами, казались непомерно большими, пульс слабел...
- Голубушка, уходит она от нас, уходит! - рыдала Дарья Михайловна, поверяя свое горе бабушке. Лева и сам видел, что дни и даже часы жизни ребенка были сочтены.
Однажды, по просьбе Дарьи Михайловны, доктор заехал к ним во второй раз за день, вечером.
Свет лампы под зеленым абажуром слабо освещал осунувшееся восковое лицо ребенка.
Иринка лежала неподвижно и больше не бредила. Доктор, заложив руки за спину, молча стоял над нею и прислушивался к частому, прерывистому дыханию девочки. Он даже не справлялся о температуре больной.
По выражению лица его Лева понял, что все почти кончено.
- Доктор, неужели ничего нельзя сделать?! - спросил он тихо, когда Дарья Михайловна вышла из комнаты.
- Ничего нельзя! - ответил доктор. - По крайней мере медицина тут больше ничего не может, разве чудо какое спасет ее, вероятно, сегодня ночью будет кризис, и тогда...
- Тогда что?! - Лева почти с ненавистью смотрел теперь на человека, который так холодно и равнодушно, как ему казалось, предсказывал смерть его маленькой Иринки. - Что тогда?!
Доктор пожал плечами.
- Видите ли, иногда во время кризиса наступает перелом болезни, - проговорил он нерешительно. - Но в данном случае я не предвижу этого: потрясение, по-видимому, было чересчур сильно, и ребенок не вынес его; впрочем, если бы к больной вернулось сознание...
Доктор не докончил, - вероятно, это и было бы тем чудом, о котором он только что говорил и в которое не верил, а потому, как человек добросовестный, он не желал внушать ложных и напрасных надежд.
Вскоре он уехал.
Дарья Михайловна заняла свое обычное место у постели Иринки. Лева оставался в соседней комнате и нарочно не входил в детскую, стараясь овладеть собою.
После разговора с доктором он был не в силах встретиться с глазу на глаз с Дарьей Михайловной, так как чувствовал, что несчастная мать все еще продолжает надеяться.
Молодой человек был в отчаянии.
"Итак, все конечно! Медицина бессильна, и только чудо, одно только чудо могло спасти ее! Ну так пусть же будет это чудо, пусть оно совершится! - молил Лева. - Там, где люди и наука бессильны, Ты, Ты можешь все. Ты Один можешь! Спаси ее, спаси ее, о Боже!" - Лева опустил голову на руки и почувствовал, что плачет.
Никогда еще он так страстно не молился, так горячо не верил.
"Спаси ее!"
Кто-то неслышно вошел в комнату и тихонько остановился позади него...
- Левушка... Лева... - раздался хриплый, словно совсем чужой голос. - Она...
Лева быстро вскочил.
В дверях стояла Дарья Михайловна и как-то странно покачивалась вся, точно ей трудно было держаться на ногах, и лицо у нее тоже было странное, не бледное, а какое-то серое.
- Левушка, она...
Лева как сумасшедший кинулся к дверям.
- Нет, не может быть! Не может быть!
Но Дарья Михайловна продолжала покачиваться и все глядела на него мертвым, неподвижным взглядом.
- Уже... уже... Левушка, - проговорила она хриплым шепотом и молча несколько раз кивнула в сторону детской.
Но Лева уже был там.
Он бросился на колени перед кроваткою девочки и приложил голову к ее груди.
Иринка по-прежнему лежала неподвижно, только темные круги под глазами стали будто еще чернее.
"Господи, спаси ее! Неужели не дышит, кончено?! Нет, нет, вот что-то бьется, но, быть может, это только его сердце бьется?!"
Лева уже не верил себе и снова и снова прислушивался...
Нет, это не его сердце так слабо бьется, его сердце громко-громко стучит в груди.
Да, теперь ясно... она еще дышит, дышит, еще не все кончено...
- Дарья Михайловна, скорей, где мускус? Давайте капли!
Молодой человек быстро влил лекарство в полуоткрытый рот больной; последнее время было почти бесполезно давать его, так как лекарство сейчас же выливалось обратно, но на этот раз, к счастью Левы, Иринка как будто проглотила часть жидкости, и только несколько капель вылилось на подушку.
Лева с напряженным вниманием следил за девочкой; прошло еще несколько минут - что это, уж не мерещится ли ему? Леве показалось, что дыхание Иринки становится как будто ровнее, покойнее, на лбу выступает легкая испарина, худенькие руки спокойно протянуты вдоль одеяла, и в них уже не заметно прежнего судорожного сжатия... Лева вынул часы. Первый час ночи...
"Должно быть, кризис, тот кризис, о котором говорил доктор... О Боже, спаси, спаси ее!!!"
Утро.
Лампа под зеленым абажуром все еще горела на комоде, но сквозь открытую дверь столовой дневной свет широкою, белесоватою полосою вливался в комнату больной.
Иринка после долгих дней в первый раз повернулась на бок, подложила по старой привычке правую руку под щеку и тихо спит...
Дыхание ее еще очень слабо, но уже ровно, почти спокойно...
Измученная Дарья Михайловна прилегла в соседней комнате и скорее забылась, чем задремала.
Лева был с Иринкой. Он по-прежнему сидел около ее постели, слегка прислонив голову к ее подушке. Молодой человек всю ночь не смыкал глаз, наблюдая за больною, но под утро утомленные веки его незаметно сомкнулись, усталая голова тяжело опустилась на грудь, и Лева заснул.
