Рассказы литературоведа - Андроников Ираклий Луарсабович (серия книг TXT) 📗
Завелейского в это время в Грузии не было. Он находился уже в Петербурге. И вот из мемуаров его племянника, Василия Завелейского, я узнаю, что в 1834 году в Петербурге, в доме своего дяди Петра Демьяновича, он познакомился с князем Александром Гарсевановичем Чавчавадзе!
Как так?! Александр Чавчавадзе в Петербурге, в 1834 году? В то время, как в 1834 году он сослан в Тамбов?
Ничего не понятно! Это какое-то новое сведение, неизвестное никому из исследователей!.. Вот еще раз про Чавчавадзе!.. И еще раз!..
Страница из тетради Василия Завелейского.
Одного этого было достаточно, чтобы привлечь интерес к тетради. А тут еще Пушкин, Крылов…
Я написал для архива небольшую записку, рекомендовал тетрадь Завелейского приобрести. А сам решил внимательно изучить ее после того, как она поступит в архив. Возвращая, поинтересовался, кто продает.
— Внучка.
— Сколько просит?
— Немного!
Собеседница назвала какую-то ничтожную сумму и, спрятав тетрадь в портфель, удалилась.
Пренеприятнейшее письмо
Прошло года два. Получаю письмо. Его автор прочел в моей книге, что Лермонтов в 1837 году встретился в Грузии с Александром Гарсевановичем Чавчавадзе. «Мне очень неприятно, — читаю в письме, — сообщить Вам о допущенной Вами грубой ошибке. По делу о грузинском заговоре 1832 года Чавчавадзе был сослан в Тамбов на четыре года. Выехал в ссылку в начале 1834-го. Значит, вернулся в 1838-м. В 1837 году в Грузии его не было. Следовательно, в 1837 году Лермонтов и Чавчавадзе встретиться не могли. А вы пишете…» Мой оппонент беспокоился зря. Мне уже удалось найти к этому времени бесспорные доказательства, что осенью 1837 года Чавчавадзе находился в Тифлисе. Что же касается ссылки в Тамбов, то действительно, почти во всех биографиях Чавчавадзе можно прочесть про эти четыре года.
Предписание тамбовскому губернатору.
Правда, в них говорится, что ссылка окончилась раньше. Но объяснить, откуда известно, что ссылка была недолгой, и откуда взялись эти четыре года, я не могу. Из документов это не видно.
В Тбилиси, в Историческом архиве Грузии, хранится утвержденный царем приговор: «Чавчавадзе князь Александр… Выслать на жительство в Тамбов».
Про четыре года не сказано!
Видимо, для того чтоб решить этот вопрос окончательно, надо обратиться в тамбовский архив. Наверное, туда никто никогда не писал.
Пишу. Получаю ответ: Чавчавадзе прибыл в Тамбов 18 февраля 1834 года, выехал оттуда в самом начале мая того же, 1834 года.
Куда выехал?
В Петербург.
На каком основании?
По велению царя.
Оказывается, поэт написал в Варшаву фельдмаршалу графу Паскевичу, которого знал по Кавказу, — просил помочь в облегчении его, Чавчавадзе, участи. Паскевич обратился к царю. Николай, ценивший Паскевича едва ли не выше всех сановников в государстве, просьбу его исполнил. Чавчавадзе был вызван в столицу для свидания с царем и больше в Тамбов не вернулся.
Значит… тамбовская ссылка длилась совсем не четыре года, а всего два с половиной месяца! Но тогда возникает новый вопрос: где находился Чавчавадзе с мая 1834 года до середины 1837-го?
Вот тут-то и вспомнил я о тетради Василия Завелейского.
Мелочи или не мелочи?
Приезжаю в Центральный литературный архив. Вхожу в кабинет начальника. Строчу заявление: «Прошу разрешить ознакомиться… Записки Василия Завелейского…»
— Да их у нас нет. Мы их тогда не купили…
— Как — не купили? Там же про Пушкина есть! Про Крылова!
— Так это всё мелочи! Ну, видел на улице Пушкина… Какой в этом толк для науки? А тут ценные документы приносят…
— Ну как же так? — говорю. — Ведь иной раз и незначительный факт, если его поставить рядом с другими, становится важным! Вы же спрашивали — я написал: купить.
— У нас как-то сложилось другое мнение…
— А вот мне теперь эта тетрадь просто до зарезу нужна!
— Этого же мы не могли предвидеть!..
— Ну, хоть фамилию владелицы помните?.. Которая вам приносила…
— Сразу так не скажу… Попробуем выяснить…
Внутренний телефон под рукой:
— Тут внучка одна приносила записки… Два года назад… Завелейского… Фамилию ее случайно не записали?.. Жаль!.. Что-то похоже на орла? Не Орлова?.. Нет?.. Не Орловская?.. Орлевич не подойдет?.. — Усмехнулся. — Да уж это не «лошадиная» фамилия, а скорей птичья… Ну, добре!..
И в мою сторону:
— Поищем. Попробуем выяснить…
Но ясно, что если никто не помнит сейчас, то потом вспоминать не станут. Надо искать самому. А вот как искать — это надо подумать…
Разгадка «птичьей» фамилии
Завелейского звали Василием. Следовательно, сын или дочь его были Васильевичи. Посмотрю-ка я в каталогах, не писал ли книжек какой-нибудь Икс Васильевич Завелейский?
Генеральный каталог Государственной библиотеки имени В. И. Ленина дает ответ положительный. В 1894 году вышла в свет брошюра «Электрический трамвай в Киеве». Автор Игнатович-Завелейский Владимир Васильевич. Очевидно, сын «нашего». Вторая брошюра — его же: «Помощь утопающим». Киев. Третья работа — «Киевское реальное училище».
Первый вопрос выяснен: в 90-х годах прошлого века Игнатовичи-Завелейские жили в Киеве. Это хорошо согласуется с пометой в конце тетради Василия Завелейского, я ее тогда выписал: «…1869 год. Киев». Возможно, что и внучка, которая приносила в архив эту тетрадь, тоже из Киева?
Еду в Киев — по другим делам, разумеется. Заодно навожу справки. Узнаю от одного театрала: была в Киеве, только давно, Игнатович, актриса. Потом она выступала в Москве.
Вернулся в Москву— заглянул в ВТО (Всероссийское театральное общество). Решаю посоветоваться с сотрудницами кабинета драматургии. И начинаю выкладывать им эту историю. А какой-то маленький старичок ждет, когда ему наведут справку. Я мешаю ему.
— Я не расслышала, — переспрашивает меня та, что наводит старичку справку, — как вы назвали фамилию?
— Игнатович. Актриса. Играла в Москве.
— Нашли вы ее?
— Я еще не искал.
И вдруг старичок ядовито глядит на меня:
— И, между прочим, никогда не найдете!
— Почему не найду?
— Потому что она никогда не играла под этой фамилией. Ее сценическая фамилия Орлик. А зовут ее Ольгой Дмитриевной.
— А как мне ее найти?
— Вот уж этого я не знаю!
Взял справку и, приняв горделивый вид, удалился. А я даже не спросил, кто он такой.
Во всяком случае, ясно стало одно: «птичья» фамилия уточнилась.
Еду в адресный стол — нет в Москве Ольги Дмитриевны Орлик!
Состояние привычное, но все-таки неприятно.
Тогда я обращаюсь к Ивану Семеновичу Козловскому, нашему замечательному певцу. Он знает чуть ли не всех старых актеров, с довоенных времен добывает им пенсии, поет на их юбилеях, с готовностью откликается на их нужды… Я ему позвонил. И что же вы думаете?!
Он говорит, что помог устроить Ольгу Дмитриевну Орлик в Ленинградский дом ветеранов сцены.
— Она в переписке с моим секретарем — Саррой Рафаиловной Шехтер, — говорит мне Козловский. — Вы ж с ней знакомы. Поговорите… Я сейчас попрошу ее к телефону.
Невероятно! Я слышу голос той самой сотрудницы Центрального литературного архива, которая привозила ко мне на дом тетрадь Завелейского, вскоре ушла с работы, потом поселилась под Москвой где-то по Казанской дороге, и адрес ее выяснить было не легче, чем найти тетрадь Завелейского.
Ну конечно… Она в курсе дела: Ольга Дмитриевна писала совсем недавно, что тетрадь по-прежнему у нее, что она готова уступить ее в какой- нибудь архив за бесценок.
