Трое в машине - Щеголихин Иван Павлович (электронная книга .TXT) 📗

— Товарищи! Граждане! Помогите! Сюда, сюда! Женщине плохо!

Люди собрались быстро. Набились в помещение, сгрудились возле двери. «Что такое?.. Что случилось»?» Приехала скорая. И только после того, как Елене Ивановне дали понюхать ватку и натерли виски, она пришла в себя. Оказывается, ограбление, убийство. А все и так сразу поняли, что ограбление, что убийство. И забыли, что в первый-то миг никому это в голову не пришло.

Вкладчик Д. так и не внес в тот день свои десять рублей, хотя пробыл в сберкассе до самого вечера. А с вечера до поздней ночи он звонил своим наиболее близким друзьям и знакомым, звонил и рассказывал, как стал свидетелем ограбления, как приехала милиция и он давал показания, как приехал муж Нины Ивановны, шофер, а из школы прибежали трое ее детей, две девочки и один мальчик. И чего он там только не натерпелся!

Друзья и знакомые стали звонить дальше, своим наиболее близким, и с утра уже весь город знал о случившемся. «То таксистов грабили, теперь за кассиров взялись. И куда смотрит милиция?»

Елена Ивановна рассказала следующее. Вошли двое перед самым перерывом. Один высокий, в голубой тенниске с портфелем, второй пониже, в черном костюме и светлой рубашке. С пистолетом. «Ни с места!» А Нина Ивановна как раз стояла у сейфа, складывала трехпроцентные облигации. Только она к столу, чтобы кнопку нажать, а высокий выстрелил. И направил пистолет на Елену Ивановну. Второй тем временем выгребал деньги в портфель и облигации. Портфель черный с двумя замками. Высокий забрал портфель и пошел. А второй держал под пистолетом Елену Ивановну.

— Как долго все это длилось? — спросила милиция.

— Ой, долго! Не меньше часа.

Это «не меньше часа» сбило с панталыку вкладчика Д. Он запомнил только одного грабителя.

— Черный... невоспитанный, — давал показания Д. — толкнул пожилого человека. И не извинился.

— Приметы? — спрашивали его. — Во что одет?

— Черный, — твердил Д. — Весь. Как шашлычник.

— А второго не видели?

— Нет, не видел, я только подошел.

Он только подошел, а тот, «голубой», по словам Елены Ивановны, ушел значительно раньше. Как же его мог увидеть вкладчик Д.?

И только часа через два он с усилием вспомнил, что да, перед самым его носом вышел какой-то молодой человек с портфелем. Для Д. он послужил всего-навсего только сигналом, что касса еще открыта. Просигналил и исчез из его памяти. С глаз долой, из сердца вон. Во что он был одет и какие у него приметы, Д. сказать не мог.

— А куда он пошел?

— Прямо пошел. В сторону парка...

На ноги были подняты весь уголовный розыск, милиция, дружинники. Жареного арестовали в тот же день, милиция его знала, держала под наблюдением. Елена Ивановна опознала его сразу.

За дело взялась городская прокуратура. Расследование было поручено старшему следователю Анатолию Андреевичу Шупте.

Жареный опасался, что убийство пришьют ему и, как рецидивиста, приговорят к высшей мере. Он все валил на своего напарника, не особенно запираясь, назвал его имя, фамилию, кличку и особые приметы: «Маленький, толстый, на морде шрам и походочка «рубль сорок» — одна нога короче». Его спросили, во что был одет напарник.

— В рубахе, — отвечал Жареный, — на рубахе пальмы, а на пальмах вот такие обезьяны!

Никаких денег, заявил Жареный, они не взяли, не успели, кассир подняла тревогу. А потерпевшая темнит, сама же их и растратила.

Обыски ничего не дали. А напарник скрылся с крупной суммой, и никаких сведений о нем не было, кроме как «высокий, светлый, лет двадцати пяти, в голубой тенниске». Жареному, конечно же, не поверили.

На второй день в Калининский райотдел милиции пришла девушка и принесла черный портфель с деньгами и облигациями. Нашла в парке. Дежурный записал ее адрес, место работы — чертежница в «Водоканалстрое», имя записал и фамилию: Таня Бойко. Ее похвалили, поблагодарили и, разумеется, отпустили. Постоянно связанный с милицией журналист из «Вечерки» Адаев срочно написал очерк под заголовком «Есть такие девушки». Надо было поскорее успокоить горожан. Адаев побывал в школе, беседовал с Валентиной Лавровной, побывал в семье Бойко. Таня жила с бабушкой, родители были на гастролях в Новосибирске. Мать ее — известная актриса Пригорская, отец — режиссер того же театра Евгений Бойко. «Семья и школа, — писал Адаев, — воспитали замечательную девушку. Она находит крупную сумму денег и, ни минуты не задумываясь, несет в милицию. Народное добро спасено...» и так далее. Очерк уже был сдан в набор, но редактору позвонили из прокуратуры и сказали, что с Таней Бойко не все ясно. Вместо очерка появилась информация о том, что один преступник задержан и принимаются все меры для задержания второго.

Бойко пригласили на допрос, и Демин впервые ее увидел.

Первое дело, первое волнение — особенное. Да еще какое дело! Не карманная кража и не взлом фанерного ларька на окраине с конфетами и сигаретами.

Он сидел в кабинете Шупты за отдельным столиком с магнитофоном. Она вошла. Демин на нее посмотрел — как будто пол медленно накренился и Демина медленно и бесшумно стало сносить под откос.

Если бы он ее на улице встретил, среди прохожих, она бы так не врезалась в сознание. Ну отметил бы, что особа приметная, ничего себе, но здесь, на допросе по такому громкому делу с ограблением, стрельбой, убийством, она вызвала жадное внимание и странное волнение Демина. Он видел юную, нормальную девушку, ее глаза, лицо, старался не смотреть на ее грудь, на ее бедра — и досада охватывала его. Неужто связь? Анатолий Андреевич перед ее приходом так и сказал: «Интуиция мне подсказывает...»

Шупта не учинял ей никаких допросов, он беседовал просто-напросто, вежливо, обходительно, даже слишком, и это Демину не понравилось. Хотя он и понимал, что такой путь, не казенный, вернее. А не понравилась манера Шупты оттого, что Демин бы так не смог — хитрить, лукавить. Он бы сразу предупредил ее об ответственности за дачу ложных показаний. А Шупта не предупредил. С извинениями, оговорками он сказал, что вынужден поинтересоваться ее личной жизнью, «служба, знаете ли», с кем она встречается, много ли у нее знакомых парней.

— Как у всех, — ответила она.

— Но в кино ходите, дружите с кем-то одним, надо полагать.

— Да.

— Как его зовут, если не секрет?

— Виктор.

— Хорошее имя — Виктор. Викто?р — победа. Виктория. А фамилия?

— Не знаю...

— А вы не смущайтесь, невелика беда. Чтобы в кино с кем-то пойти или, скажем, в ресторан, или на танцы, фамилия не обязательна.

— Мы познакомились... дней десять всего.

— Интересно, а как? При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

— Ну, а зачем это?

— Извините, служба. Да вы не стесняйтесь, мы секретов не выдаем, можете нам смело довериться. Так как?

— Случайно... Ко мне пристали. Возле «Армана», А он вступился. Домой проводил.

— Молодец. И вы стали встречаться.

— Да.

— Кино, ресторан и все такое.

— Нет, в кафе один раз были.

— Где, интересно, в каком?

— В парке. В стеклянном,

— Он работает, учится?

— В политехническом. Студент.

— Парень как, ничего? Одевается со вкусом, по моде?

— Да так... как все.

— Я вот, например, предпочитаю коричневый цвет. У меня костюм коричневый, галстук. А вы какой цвет любите, в одежде?

— Синий... Белый... Смотря какая одежда.

— А он?

— Что он?

— Какие цвета любит?

— Странные у вас вопросы,"

— А все-таки?

— Я не обратила внимания. Мы мало встречались.

— Ну хотя бы припомните, в чем он был одет в последний раз. И какого цвета.

— В такой голубой... с коротким рукавом.

— В тенниске?

— Да.

— Значит, в голубой тенниске?

— Да.

Неисповедимы пути следователя, пути-нити, тропы- ловушки, посложнее, чем пути господни.

— Простите, забыл, как, вы сказали, его зовут?

— Виктор.

— А может быть, Иван?

— Почему Иван? Виктор.

— Так его друзья называли?