Тоомас Линнупоэг - Мянд Хельо Аадовна (читать книги без регистрации полные txt) 📗
— Куда?
— В кафе, куда же еще, моя кисанька.
— Оставь это ненужное приложение, — сказала Майя, — иначе я никуда не пойду.
Тоомас Линнупоэг мгновенно оставил «это ненужное приложение», Тоомасу Линнупоэгу и самому как-то неловко было его употреблять. И они отправились в кафе, где съели по два больших пирожных и выпили по две маленькие чашечки кофе, и все это, разумеется, было оплачено деньгами матери Тоомаса Линнупоэга. То есть деньгами, которые Тоомас Линнупоэг выклянчил у нее, хотя в данном случае этот факт не стоил упоминания.
Тоомас Линнупоэг питал большую слабость к пирожным. Такую большую, что позабыл о своей важной миссии и сам не заметил, как два пирожных уже очутились у него в желудке. К счастью, Майя не одолела еще и первого, она вычитала в каком-то старом журнале, что мушка должна есть понемножку — словно птичка. Тоомас Линнупоэг настроился на деловой лад и спросил:
— Ты уже решила, куда поступать?
— Да, — ответила Майя.
— Куда же? — вновь спросил Тоомас Линнупоэг.
— В кулинарное училище.
— В кул-ли-нар-рное?! — переспросил Тоомас Линнупоэг, начав вдруг заикаться.
— Не понимаю, почему всех удивляет, что я иду в кулинарное училище, — Майя засмеялась и принялась за второе пирожное, — разве в наше время девушки не должны уметь готовить?
— Н-нет… н-нет, вовсе не это удивительно, — торопливо заговорил Тоомас Линнупоэг, — то есть, это, конечно, удивительно, ведь все думают, что у тебя совсем другие интересы. Ну, более глубокие интересы, потому что ты первая ученица в классе.
Майе было приятно слышать, что Тоомас Линнупоэг считает первой ученицей ее, а не Катрин Эхалилл, и она продолжала, смеясь:
— А разве первая ученица не может пойти в поварихи?
— Да нет, почему же… может, конечно, но я думал, ты займешься химией или пойдешь в артистки. Ну, на сцену.
— Я и сама хотела пойти на сцену, — призналась я чистосердечно, она была рада, что ей есть кому поплакаться на свою нелегкую судьбу, — но отец категорически против. Не пускает. Говорит, дескать, если тебе так хочется на подмостки, пойди в баню. Там есть полок.
Тоомас Линнупоэг хихикнул.
Майя не среагировала на хихиканье Тоомаса Линнупоэга и продолжала:
— Ну вот, я и устроила забастовку. Понимаешь, высказываю протест. Раз они не пускают меня в актрисы, и стану поварихой.
— Я очень рад, что ты станешь стряпухой, — сказал Тоомас Линнупоэг.
— Что-о? — взвизгнула Майя, и два больших пирожных чуть не выскочили из нее обратно.
— Я очень рад, — повторил Тоомас Линнупоэг.
— Почему? — охнула Майя уже потише, все-таки она находилась в кафе и не могла дать волю своему возмущению. Как посмел Тоомас Линнупоэг над ней издеваться!
— Потому что я тоже иду в кулинарное училище.
— Ты? — удивилась Майя и прыснула со смеху. Её дурное настроение словно ветром сдуло.
— Да, я, — кивнул Тоомас Линнупоэг. — Мне очень нравится печь пирожные и, насколько мне известно, все лучшие кондитеры и повара — именно мужчины.
Тоомас Линнупоэг молча благодарил судьбу за то, что Майя, чтобы насолить родителям, не выбрала профессию воспитательницы детского сада. С каким бы видом он тогда объяснял ей, что ему больше всего на свете нравится нянчить ребятишек? Нет, так далеко он все же зайти не смог бы. И все-таки Тоомас Линнупоэг чувствовал, что Майя ему не очень-то поверила. Поэтому он добавил:
— Если тебя такое объяснение не убеждает, я могу предложить и другое.
— Какое же? — поинтересовалась Майя.
— Я поддерживаю твою забастовку.
— А может быть, у тебя есть еще в запасе и третье объяснение? — ехидно спросила Майя.
Тоомас Линнупоэг сделал равнодушное лицо. Вернее, он помрачнел и буркнул:
— У меня, что ли?
— У кого же еще?!
— Не понимаю, какое еще объяснение?
— А такое: ты хочешь пойти в ту же школу, в которую пойду я.
Тоомас Линнупоэг не знал, сказать ему «да» или «нет». И счел за лучшее расхохотаться. Смех, этот верный помощник, и прежде не раз выручал его в трудные минуты жизни.
Тоомас Линнупоэг и его необыкновенное чутье
Итак, вчера в жизни Тоомаса Линнупоэга произошло знаменательное событие: он решительно определил свое будущее, или, иными словами, выбрал себе специальность, о чем он, правда, поначалу не посмел и заикнуться родителям. После незабываемого посещения кафе Тоомас Линнупоэг проводил Майю до дому и всю дорогу объяснял ей научное значение гастрономии, — ведь у Тоомаса Линнупоэга было необыкновенное чутье и оно иной раз подсказывало ему, как лучше поступить. Правда, незадолго перед этим Тоомас Линнупоэг разразился гомерическим хохотом и вроде бы сам себя высмеял, однако теперь этот смех можно было истолковать и иначе, а именно — отнести его в адрес Майи. Во всяком случае, Тоомасу Линнупоэгу хотелось убедить Майю, будто он и впрямь испытывает серьезный интерес к поварскому искусству, а как поймет его недавний смех Майя, это уж ее дело. Тоомас Линнупоэг мог поговорить на любую тему, если в этом была настоятельная необходимость, а вчера его красноречие было особенно велико. Калории, углеводы и прочие термины в том же духе выпархивали изо рта Тоомаса Линнупоэга, словно птички, и вились вокруг него и Майи.
Теперь скажите, может ли кто-нибудь заниматься в такой необыкновенный день? Тоомас Линнупоэг не мог. Дела его продвигались так успешно, что, придя домой, Тоомас Линнупоэг на радостях проиграл подряд все свои любимые пластинки и даже не заметил ворчания бабушки. Бабушка сказала, что в квартире стоит такой грохот, будто над домом беспрерывно пролетают семь реактивных ракет. Вернее было бы сказать, что Тоомас Линнупоэг оставил ворчание бабушки без внимания, заметить-то его он заметил. Он даже похвалил бабушку:
— Ты у меня смекалистая, — произнес Тоомас Линнупоэг, — отличаешь реактивную ракету от самолета. — И, невзирая на протесты бабушки, увлек ее танцевать и продемонстрировал ей новые танцевальные па, которым его научил в школе одноклассник Рафаэль Гольдберг, он же Глас Народа. После этого Тоомас Линнупоэг посмотрел телевизор и немного подрался с Протоном, который тоже хотел смотреть телевизор, хотя детской передачи сегодня не было и в помине. Когда же Тоомас Линнупоэг в конце концов сел за письменный стол, было уже очень поздно, и мама вскоре отправила его спать. Так и случилось, что Тоомас Линнупоэг географию и историю выучил, домашнее задание по математике выполнил, а по физике, увы, не успел.
Но Тоомаса Линнупоэга спросили именно…
…по физике, а не по тем предметам, которые он знал как свои пять пальцев.
— Почему у тебя домашнее задание не сделано? — спросил преподаватель физики.
— Оно у меня сделано, — возразил Тоомас Линнупоэг, верный своему принципу выкручиваться любого положения, — только я забыл дома тетрадь.
— А что, если я сейчас пойду к тебе домой и не найду там тетради? Что ты тогда скажешь, а?
Необыкновенное чутье Тоомаса Линнупоэга поде зало ему: «Не бойся, Тоомас Линнупоэг. Учитель физики не пойдет сейчас к тебе домой. Он не может пойти, ему надо провести еще несколько уроков», после чего Тоомас Линнупоэг соврал твердо и уверенно, как подобает кристально честному человеку:
— Тетрадь дома, на письменном столе.
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал учитель. Как только Тоомас Линнупоэг сел, его необыкновенное чутье начало, словно флюгер, колебаться и подало ему свои сомнения: «А что, если он все же пойдет — после уроков? Имей в виду, Тоомас Линнупоэг, учителя физики можно всего ожидать».
Тоомас Линнупоэг тихо вздохнул и обругал себя последними словами за то, что утром не поднялся с постели на десять минут раньше и не приготовил злополучное задание. И надо же было ему еще и выкручиваться с помощью лжи! Но что сделано, то сделано, и Тоомас Линнупоэг решительно принялся действовать: его душа никогда не позволяла ему пасовать перед трудностями.
На большой переменке Тоомас Линнупоэг вытащил из портфеля свою тетрадь по физике и без всяких затруднений и мук выполнил задание, которое не успел сделать дома. Затем он обратился к своему лучшему другу и соседу по парте Пеэтеру Мяги и спросил патетически:
