Переулок капитана Лухманова - Крапивин Владислав Петрович (онлайн книга без .txt) 📗
— Пусть Витя пишет, — посоветовал Бамбук. — Он хорошо умеет писать и рисовать.
Костик не обиделся, отдал мел Бомбовозу.
— Можно написать не «Переулок», а сокращенно, «Пер» с точкой, — подсказал Вадик.
Но Бомбовоз покачал головой и начал писать полное слово: «Переу…»
Работа оказалась непростая, медленная. От мела сыпалась тяжелая белая пыль. На второй букве «А» (в слове «капитан») Бомбовоз устало выговорил:
— Мела может не хватить…
— У меня есть еще, — сказал Костик.
Друзья посмотрели на него одобрительно. Каждый держал у груди свой кораблик (только Бомбовоз отдал свою «Аврору» Бамбуку). А Чук прижимал к рубашке кроме «Дункана» еще и книгу «Морскiе разсказы». Это был талисман тэковцев — книга, которую не только сочинил, но и когда-то держал в собственных руках капитан Лухманов. На которой были его живые, рукописные строчки. Чудилось, что от книги исходит особое морское волшебство и дружеская сила.
Наконец надпись была закончена. Протянулась она метра на два. Бомбовоз и правда писал красиво. Он уложил аккуратные буквы как раз в высоту больших кирпичей. Только заглавные оказались перечеркнуты щелями, но это их не испортило, а, наоборот, придало старинный вид. Будто они были здесь всегда.
— Бомбовоз, ты мастер! — похвалил художника Чук.
Тот довольно посопел.
Потом, конечно, буквы поблекли, сделались плохо различимыми. Но это не имело значения. Все, кто хоть раз побывал здесь в те времена, запоминали, что это — переулок Капитана Лухманова. Правда, заглядывали сюда немногие: место глухое. Да и кто такой капитан Лухманов, известно было не всем. Но то, что здесь пахнет морской солью, ощущали все.
Постояли перед надписью с минуту.
— «Бом»… — напомнил Чук. Словно сказал пароль капитану.
— «Брам»… — отозвались остальные.
И все стали спускаться по заросшему откосу к воде. Пересекли протянувшиеся вдоль берега рельсовые пути, пошли дальше. Под полусгнившими лодочными мостками хлюпала волна от проходивших буксиров.
На мостках никого не было. Крикливые тетки с бельем для полоскания не решались ходить сюда: очень уж хлипкие доски.
Пристанская жизнь кипела в полукилометре отсюда, выше по течению. Там швартовались пассажирские пароходы и катера, суетился народ на лодочной переправе, слышались в репродукторах голоса диспетчеров. А здесь только покрикивали на путях маневровые паровозы.
Встали на краю мостков. Каждый понимал, что наступил особый момент. Строгий такой.
И Чук опять сказал:
— «Бом»…
И все ответили:
— «Брам»…
Тогда Чук проговорил:
— Мы сейчас отправим наши кораблики в далекое плавание. Может быть, они по рекам доберутся до океана… Мы потом сделаем другие, но у этих — последний парад. На память о нашем капитане Дмитрии Афанасьевиче Лухманове… Давайте, ребята…
Он взял книгу под мышку, встал коленками на влажные доски. Остальные опустились рядом с ним. Ухватили суденышки за кончики мачт, поставили их на воду.
— Старт!.. — скомандовал Чук.
И все разжали пальцы.
Погода решила помочь тэковцам. Вниз по течению тянул ровный ветерок, попутный для корабликов. Они побежали ровной шеренгой, не цепляя и не обгоняя друг друга. Друзья встали. Последний раз помахали своим кораблям: «Авроре», «Дункану», «Ласточке», «Аккорду», «Победе».
Чук махал не только рукой, но и книгой. Потом он сказал:
— Пошли… И не надо оглядываться — это плохая примета…
Они опять пересекли рельсовые пути и стали подниматься по откосу. Тропинок в зарослях было много, выбирали наугад и оказались не на той, по которой пришли сюда. Ноги путались в жестких стеблях, у Костика башмак застрял в чем-то твердом — не сдвинешь с места. И все же он сдвинул. И вытащил ногу вместе с тяжелым ржавым кольцом, в котором застрял носок растоптанного башмака. Было кольцо размером с баранку и с перемычкой в середине.
Башмак освободили, кольцо подняли и осмотрели.
— Это звено от якорной цепи, — уверенно определил Чук. — Я видел такие еще давно, в Севастополе.
— А откуда здесь-то оно? — засомневался Вадик. — Такое большущее…
— В наши реки раньше заходили морские корабли, — вспомнил Костик. — Северным морским путем… В краеведческом музее лежит цепь из таких колец. Экскурсовод говорил, что крупные якоря нужны были здесь для торможения плотов при лесосплаве, но, по-моему, дело не в плотах. Там использовались канаты…
— Наверно, экскурсовод не знает, — сказал Чук. — Ясно же, что это цепь от большого корабля…
— Ясно, что это знак от капитана Лухманова, — тихо, но решительно объяснил Бамбук. — Его привет… с дальних морей… Это примета…
Никто не заспорил, не стал критиковать Бамбука за веру в приметы. Наоборот…
— Пусть это будет наш знак, — предложил Бомбовоз. — Наш этот… как его… тал…ли…
— Талисман, — подсказал Вадик. И добавил: — Чук, это в твою честь…
— Почему?!
— Смотри, эта штука будто буква «Фита?». Такая же старинная, как «Ять», — объяснил начитанный Вадик. — Смотрите, она и в имени Лухманова есть. То есть в отчестве — «Афанасьевич»…
Все пригляделись. В самом деле, вместо буквы «Ф», второй по счету, стояла буковка, похожая на «о» с перекладинкой. Раньше на нее не обращали внимания: думали, что это просто так, вроде украшения в шрифте. А сейчас…
— А я-то здесь при чем? — пробормотал Чук.
Вадик объяснил:
— С этой буквы начинались некоторые имена, в том числе и Федор. Это можно тоже в книжке увидеть… — Вадик подбородком показал на книгу, которую держал Чук. — Там есть капитан Федор Иванович Бирк, я запомнил…
— Ну и что?..
— А твоя фамилия от этого же имени. Значит, раньше писалась бы с «Фиты»…
— Вот это да-а! Я и не знал! Теперь обязательно сделаю наколку. Вот здесь… — Чук уголком книги почесал левую руку повыше большого пальца, а в правой покачал кольцо. — Раньше хотел якорь, а сейчас пусть будет «Фита». И новый кораблик так же назову… — Он подумал и разъяснил: — Не потому, что фамилия такая, а потому что это наш знак…
— Я тоже сделаю, — задохнувшись от собственной храбрости, пообещал Костик. — Это называется татуировка…
— Тетушки сделают тебе эту… тату-ровку! Ниже спины, — пообещал неделикатный Бомбовоз.
— Фиг им!..
Бамбук взял у Костика увесистое кольцо, тоже покачал в ладонях.
— Надо его прибить к стене. Пусть всегда будет здесь.
— Сопрут, — сказал Бомбовоз.
— Не сопрут, если повесим высоко… — Чук прицельно глянул на гребень стены.
— А как туда забраться-то? — засомневался Бамбук.
— Придумаем…
— Думай. Ты ведь у нас цирковой человек, — напомнил Вадик. Без насмешки и даже с капелькой уважения.
— Ага, — согласился Чук и вспомнил: — Ой, у меня же есть для вас контрамарки. На сегодня… Пойдете?
Четверо переглянулись. И, похоже, каждый вспомнил, как убегали от мостков кораблики.
— Знаешь, Чук, не хочется… — ответил за всех Костик. — Не такой день…
Чук опустил плечи и кивнул. Вынул из кармана бумажные квадратики, скомкал и кинул по ветру.
— Да… А мне придется идти. Работа…
Артист
Пора наконец рассказать о цирковой жизни Вальки Федорчука.
В середине апреля, перед первым представлением, Валька в школе отозвал тэковцев в сторонку и вытащил из кармана курточки бумажные квадратики. На каждом была лиловая печать и неразборчивая подпись. Чук, посапывая от смущения, сказал:
— Вот… контрамарки. Можно пройти… Только сидеть надо будет кто где сумеет: в проходе и на ступеньках, потому что все места распроданы…
Сперва даже не поверили такому счастью.
— Чу-ук… откуда? — выдохнул Костик.
— Дядюшка дал. Его теперь снова взяли в униформисты, вот он и раздобыл… А я там маленько тоже…
