Девочка из Ленинграда - Кануков Саадул (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Калашоков задумался.
— Вот что, Рая. Оставаться вам здесь больше нет смысла. Братишка твой, конечно, найдется. Его направят в детдом. Вы потом узнаете, где он. А сейчас вам надо ехать. — Он кивнул на состав. — Это наш госпитально-санитарный поезд. Мы направляемся в Орджоникидзе. Через Нальчик. В Нальчике у меня семья. Там вы и остановитесь. Будете жить в моем доме. Договорились?
Рая радостно и благодарно посмотрела на Калашокова. По всему видно, майор не русский, а как он походит на папу! Такое же смуглое лицо, такие же черные волосы, и рост одинаковый.
— Спасибо, Мамед Махмудович! — взволнованно сказала она.
— Быстро иди за бабушкой, и дожидайтесь меня здесь. Мы отправляемся, — военврач посмотрел на часы, — ровно через двадцать минут.
Рая прибежала в вокзал, растормошила бабушку, дремавшую в углу.
— Бабушка, вставай, поедем… Нас доктор Мамед Махмудович берет с собой в Нальчик.
Арина Павловна как-то безучастно посмотрела на внучку и продолжала сидеть.
Рая опустилась перед нею на корточки и почти закричала:
— Скорее, бабушка!.. Ты можешь встать?!
Неожиданно появился Никанор Петрович.
— Разве вы не уехали? — удивилась Рая.
Когда пришел поезд, следовавший на Алтай, Никанор Петрович сбился с ног в поисках Раи. Арина Павловна толком не могла объяснить, куда она подевалась, и он искал девочку то на перроне, то на привокзальной площади. Не найдя Раю, он посадил свою ленинградскую группу в поезд, а сам остался с Ариной Павловной.
— Никанор Петрович! Нас берет с собой Мамед Махмудович, с санитарным поездом.
— Вот и хорошо! Когда отправляетесь?
— Сейчас… Да вот бабушка никак не поднимется.
Северов помог девочке довести Арину Павловну до вагона и не покидал их до тех пор, пока поезд не тронулся.
Приютите нас, горы!
Весь день и ночь поезд шел степями. Некоторое время Рая стояла у окна и всматривалась в бескрайние просторы, то ровные, как стол, то слегка всхолмленные, прорезанные балками, оврагами, речушками. Мелькали белые хатки станиц, многоэтажные дома городков и поселков. То и дело эту картину заслоняла другая — картина большого города. Привокзальная площадь, киоск, сидящий возле него Вовка…
Ей все чудилось, потерявшийся Вовка вернулся к вокзалу и сейчас ждет их с бабушкой у киоска. Она крепко смежала веки, прислонялась лбом к стеклу — картина на некоторое время исчезала, но потом снова вставала перед глазами.
Рая шла в купе, где лежала бабушка, спрашивала, не надо ли ей чего.
— Спасибо, внучка. Водичка есть, а больше мне ничего не надо.
Рая снова выходила в коридор, вставала у окна и смотрела, смотрела вдаль. И опять видела то Вовку, то маму, то отца, родной Ленинград, Светку, Игоря Балятинского и даже своего милого, неуклюжего Звездочета.
Кто-то положил на ее плечо руку. Рая оглянулась — Мамед Махмудович!
— Завтра утром будем в Нальчике, — сказал он. — Там у меня дочка, Фатимат. Я надеюсь, вы будете хорошими подругами.
Потом пришла сестра, сделала бабушке укол.
За окном вагона стемнело. Бабушка дремала. Рая постелила себе постель, взяла книгу, стала читать…
Она не заметала, как уснула. А когда проснулась, за окном было уже светло. Бабушка деловито перебирала узел с вещами. Лицо ее заметно посвежело, посветлели глаза.
— Доброе утро, бабушка!
— Доброе утро, внучка. Как спалось?
— Хорошо, бабушка.
Рая скинула одеяло, прильнула к окну. Поезд шел предгорьями. Росистые луга подступали к самому полотну железной дороги. Виднелись отары овец, чабаны с длинными палками в руках, собаки овчарки. А дальше, на горизонте, в сизой дымке высились какие-то нагромождения. Сначала Рая приняла их за тучи, и лишь когда дымка поредела, она увидела горы.
От кого-то Рая слышала, что в горах воевать очень трудно, и фашисты, конечно, сюда не придут. Здесь царство орлов и джигитов. Здесь им с бабушкой будет не страшно. И она с надеждой прошептала:
— Горы, приютите нас!
Поезд подходил к Нальчику. В купе вошел Мамед Махмудович.
— Вот и приехали! — весело сказал он, но Рая заметила, что большие черные глаза майора задумчивы и грустны. — Через семь минут будем на станции. Готовьтесь.
А у них, собственно, все уже было готово. Осталось взять в руки узел, рюкзак и небольшой чемоданчик — это все, что сохранилось после страшной бомбежки эшелона в степи.
— Адрес не потеряла? — спросил Мамед Махмудович.
— Нет, нет… Он у меня вот тут. — Рая показала на карман курточки. — И записочка ваша.
Поезд стоял в Нальчике три минуты. Майор помог Арине Павловне и Рае выйти из вагона. На перроне еще раз объяснил, как найти его дом.
— Передавайте моим привет. Скажите, как приеду на место, напишу все подробно. Счастливо!
Поезд тронулся. Рая долго махала рукой стоявшему на подножке Мамеду Махмудовичу. Тот в ответ — фуражкой.
Когда поезд скрылся, Рая вскинула на плечи рюкзак, взяла чемоданчик, бабушка — узел, и они отправились в город.
Дом Калашоковых они нашли довольно легко. Белый, под черепичной крышей, весь в зелени виноградных лоз, он стоял на углу улицы. Окна с веселыми, голубыми ставнями. И сам дом, и небольшой дворик с фруктовыми деревцами казались такими приветливыми. И все же Арина Павловна и Рая долго не решались войти в калитку.
К ним подошла девочка. В руках ее была плетеная, разукрашенная по верхнему краю красочным орнаментом хозяйственная сумка с хлебом. Голова девочки была причесана на пробор, и черные волосы собраны в тугие длинные косы. Она внимательно посмотрела на Арину Павловну, на Раю, спросила:
— Вы к кому?
Конечно, девочка была из этого дома, и Рая сказала:
— Мы к Дагалине Калашоковой. — Она протянула записку.
Девочка прочитала, и глаза ее радостно заблестели.
— Калашокова Дагалина — это моя мама… А это папа мой писал… Где, где вы его видели? — задыхаясь от волнения, спрашивала девочка.
— Он поехал с госпиталем в Орджоникидзе… Поезд стоял совсем-совсем немного. Всего лишь, наверное, минуточку, и он не смог к вам зайти, — поспешила пояснить Рая и добавила: Но он вам напишет, как только приедет на место.
Девочка рывком открыла калитку, вбежала во двор, закричала:
— Мама! Мама! К нам гости…
Из дома вышла высокая черноволосая женщина.
— Мама!.. Они видели папу… Он поехал с госпиталем в Орджоникидзе!
— Да?! — Лицо женщины просеяло, — Проходите, проходите в дом.
В прихожей хозяйка взяла у Арины Павловны узел, помогла Рае снять с плеч рюкзак.
— Фатимат, — обратилась она к дочери, — приготовь таз и теплой воды.
Когда гости умылись. Фатимат провела их в другую комнату. Просторная, светлая и очень уютная, она была застлана большим мягким ковром. На стенах множество фотографий. Рая узнала Мамеда Махмудовича — в белом халате и докторской шапочке, он выслушивал больного.
— Это папу сфотографировали, когда он работал в больнице. Для газеты снимали, — пояснила Фатимат. — А это я, у тети Данах, у маминой сестры, в селении гостила. Совсем еще маленькой.
На фото был заснят двор. Около крыльца стоит ослик, на нем сидит девочка лет пяти, и на ее круглом смеющемся личике столько лукавства!
— А мою сестренку хочешь посмотреть? — спросила, улыбаясь, Фатимат.
Она провела Раю в соседнюю комнату. Тут стояли две никелированные кровати с горками белоснежных подушек, висела люлька — в ней спала малышка.
— Ниночка, — прошептала Фатимат. — Я ее очень, очень люблю!
Потом Фатимат провела гостью в совсем крошечную комнатку. Стены ее сплошь были увешаны коврами. Стояли кровать, столик, этажерка с книгами. Узкая кушетка.
— Это моя комната, — сказала Фатимат. — Тут я сплю и готовлю уроки. А теперь мы с тобой будем тут жить. Да?
Рая согласно кивнула. Сердце ее было уже переполнено нежностью и благодарностью к этой девочке. Ее доброта и участие были такими искренними, что Рая почувствовала себя совсем непринужденно, будто они были с Фатимат давно знакомы.
