Ведогони, или Новые похождения Вани Житного - Кунгурцева Вероника Юрьевна (бесплатные версии книг txt) 📗

Когда обедать пришел — сердитый, не звала бабушка исти, ажно живот подвело, — увидал, что платье уж готово. Степанида Дымова перед поясным зеркалом выставлялась: губы поджала и то налево голову наклонит, то направо, то опять налево, то опять направо. Потом конопушки–веснушки свои потерла, — нет, не оттираются, поморщилась и у Вани зеркального спрашивает:

— Ну, как тебе?

Изменилась, конечно, десантница! Рыжие космы после вчерашнего мытья?то заблестели, как медная руда, и в косу были заплетены, не больно, конечно, длинную, но толщиной так с Ванину руку будет косица. Платье — рукава–фонарики, впереди три алых пуговки, как вроде тоже ягоды, на поясе сборки, подол икры закрывает. А на ногах — бабушкины послевоенные баретки, тут уж без чердака не обошлось!

— Ничего, — Ваня вякнул, отводя глаза. — Только есть больно хочется! — и неодобрительно покосился на Василису Гордеевну, дескать, что ж ты — ерундой занимаешься, а работника не кормишь!

Но оказалось, что и еда у баб была готовая: рассыпчатая картошечка с маринованными грибками.

Стеша ела деликатно: издаля вилкой на сопливый рыжик нацелится, уколет его и медленно к раскрытому рту тащит. Сидела, будто аршин проглотила — царевну, что ль, в себе почуяла?.. Ужасно она показалась Ване взрослой в новом?то наряде… Да и ладно!..

Суббота настала — только Ваня собрался уборкой заняться, а девочка уж тут как тут: не мужское, де, это дело полы мыть, иди, мол, с дровами управляйся, а я в избе приберусь. Ване?то и лучше…

И вот дошли у нее руки до цветов… Как до Кровохлебки добралась, та вытянулась в струнку — тоже ведь барышня — и зашипела:

— У–у, корова рыжая! Твоя вода поганая, меня Ваня польет, уходи отсюда подобру–поздорову!

Степанида Дымова от неожиданности подпрыгнула:

— Ой, кто это?!

Обернулась, посмотрела: нет никого. А Ваня, как раз забежавший в избу, из?за печки за ней наблюдал, со смеху покатывался, только про себя, конечно, прыскал, не выпускал смех наружу.

Стеша тут опять стала воду лить в чугунок с землей, а Кровохлебка понатужилась–понапружилась, дернула кореньями — и комья земли угодили девчонке прямиком в лицо.

— Да что это такое! — Стеша глаза продрала, пригляделась: — Ой, это цветок дерется, мамочки! — и отскочила подальше. А тут Василиса Гордеевна из боковушки выходит:

— Не всякому ведь дано слышать–от! — говорит. — Да только другой раз тако–о–е услышишь, что лучше б и вовсе не слыхать!

— А я лучше б ослепла, потому что я ее видеть не могу! — Растение?то бесится в своем чугунке. — Она хуже всякого козла! И зачем только Ванька привел ее к нам! Я на него надышаться не могу, а он! Я ему весь воздух в избе очистила — а ему всё мало! Какую?то лахудру притащил, а я ей чистый воздух делать не согласная! Пускай на улицу идет жить, пускай для нее уличные растения стараются!

Ваня вырвал у обомлевшей десантницы ковшик с ручкой в виде утицы и сам полил Кровохлебку:

— Это моя обязанность! — сказал. — Не лезь! Иди вон полы домывай!

Стеша и пошла, дверью только хлопнула.

Бабушка Василиса Гордеевна головой покачала:

— Ох ведь! Обиделась! Вот до чего злая растительность бедну девку довела!

Так вот и появилась у Степаниды Дымовой врагиня в доме, на ножах они были: девочка и цветок. Стеша к Кровохлебкиному окошку старалась не подходить. На дорогу только в другие окна выглядывала. Хорошо, Кровохлебка больше помалкивала, и то вынужденно — потому что на ярком солнышке больно уж хорошо дремлется! Но только проснется — и давай жиличку костерить.

— Это же ложный опенок! — выкрикивает. — Мухомор рыжий! Волчья ягода, злая белена — неужто ты, Ванька, не видишь? Она тебя до добра не доведет! Погубит она тебя, ох, погубит!

Девочка в долгу не оставалась:

— Молчи уж, Кровавая Мэри! Вампирша сушеная, упырь с подоконника! Сама, небось, только и ждешь, как бы кровушки его напиться!..

— Ну–ко перестаньте лаяться! Обе замрите! — Бабушка Василиса Гордеевна притопнет на них, тогда уж только замолкнут, но все друг на дружку дуются.

Десантница во дворе, где нет чужих зеленых ушей, стала Ваню подговаривать:

— Зачем она тебе нужна, эта трава подоконная? Цветки страшные, есть ее нельзя — а вони много! Она меня, Вань, со свету сживает! Я у вас не останусь, уж ты как хочешь!.. Пойду лучше на вокзал…

Ваня осердился:

— Не пойму я что?то — ты на веки, что ли, вздумала тут поселиться?.. Чего тебе трава эта далась? Когда мы полоны–те русские пойдем выручать? Даже ведь и не заговариваешь уж — про задание?то!..

— Когда дадут добро — тогда и пойдем! — Стеша насупилась. — И что — мы деньги, что ли, раздобыли? Где денежки?то? На какие шиши будем выкупать капитана?..

Ты обещался деньги найти — и что? Дуля с маком! А трава твоя кровавая думать мне мешает… Поговорить чтоб, надо во двор выходить — это что, дело?..

— В любом случае совет мы можем держать только тут, в избе?то, кроме Кровохлебки, и бабушка ведь есть! — Ваня отпарировал.

— Ладно. Только ты выбрать должен — или я, или она!

Вот те и раз! Ваня прямо за голову схватился. А войдешь в избу — живинка, едва проснувшись, на полном серьезе, начинает орать с окна, что девчонка погубить его задумала, потому и проникла к ним в дом, как ведь повилика [24] вокруг Вани обвилась, а он и не чует…

Ну, что ты будешь делать! Хоть из дому беги!

А что касается денег… Ваня давно уж спросил у Василисы Гордеевны про верть–тьщу, сделал вид, будто просто интересуется: мол, не завалялась ли в перине такая денежка, которая всегда к хозяину возвращается?.. А бабушка ему с усмешечкой отвечала, была, де, такая, да сплыла… Вот и весь сказ! Ваня даже ночью плохо спал: всё думал, где бы деньги на выкуп раздобыть, а десантница укорять его вздумала, тоже ведь это не дело!

А как?то повела Василиса Гордеевна ребятишек в лес, траву, де, попутник будем искать. Стеша стала спрашивать:

— А что это за попутник? Подорожник, что ли?

— Какой те подорожник! Подорожник он и есть подорожник — растет при дороге. А то — попутник, другая совсем живинка, она тому, кому путь перерезали, дальше дает двигаться… Найдем дак — увидишь!

Но не нашли попутника, сколь ни искали!.. — Жа–алко! А что это все же за трава такая — попутник, ты не знаешь? — Стеша потихоньку спрашивает.

— Слыхал, да не видал! — Ваня отвечает. — Эта трава, бабушка говорила, все послеоперационные швы уничтожает, всякие шрамы на нет сводит, да и…

И замолчал тут Ваня, как вроде поперхнулся. А и поперхнулся он — мыслью своей подавился. Травы–те бывают разные! Есть ведь не только лечебные, а и денежные! Треснул себя как следует по макушке: вот голова?то садовая! Вроде кто глаза ему замазал — а тут открылись глазыньки! Па–по–рот–ник! Как он о нем забыл! Цветок папоротника, который клады открывает! Им?то клад сейчас в самый бы раз! Вот они денежки–те! Правда, цветет папоротник всего раз в году — в ночь на Ивана Купала, но ведь не прошла еще эта ночка…

Когда рассказал Ваня Степаниде Дымовой про цветок, особого восторга она не выказала.

— А разве это правда? Разве цветы могут клады открывать? Я думала, цветок папоротника — сказки!

— А разве могут травы разговаривать? Я думал, это сказки! — отбрил ее Ваня, и мигнул на дремавшую на окошке Кровохлебку.

— Ну, хорошо! — десантница сдалась. — Выходит, надо ждать… Какого числа, ты сказал, Купальский праздник?

— Седьмого июля.

— Вот и ладно! — вроде даже обрадовалась девочка, что столько долго придется дожидаться. — А 7–го ночью — придем и сорвем цветок! И все клады под землей будут наши, да?

— Не всё так просто! — Ваня нахмурился. — Не всякому ведь клад открывается! Цветок?то тоже надо суметь добыть… Круг очертим перволучиной новогодней, или калиновым прутом, или… Ваня не успел договорить, Кровохлебка проснулась на своем окошке и заорала благим матом:

— Замолчи! Ваня, молчи, прошу тебя, не рассказывай ты этой козе лупатой все свои секреты!.. Она выведает всё и тебя погубит!.. Молчи, Ваня, как бревно в стене, молчи!