Принц из Парижа - Неволина Екатерина Александровна (читаем книги TXT) 📗
На долю секунды мне действительно показалось, что я чувствую все это, и из глубины живота к горлу подступил тошнотворный страх.
– Помогите! – закричала я, не выходя из роли.
И, открыв глаза, наткнулась на изумленно-встревоженный взгляд Димки.
Да, до негодяя ему было далеко… это казалось заметно даже в сумраке двора.
И в этот момент тень шагнула к Димке и ухватила его за ворот куртки.
– Что это здесь происходит? – послышался хриплый мужской голос, ничего общего не имеющий с голосом Лешки.
Сердце слабо дзынькнуло и упало в пятки. Вот уж не везет так не везет!
– Ничего, – Димка пытался вывернуться, но это ему никак не удавалось: удерживающий его мужчина был выше, плотнее и значительно сильней.
– Как это ничего?! – взревел он, встряхивая парня. – Девочка звала на помощь! Ну-ка, посмотри на меня, щенок! Ишь, шапку надвинул – и в подворотню страх нагонять? Думаешь, на тебя управы не найдется? Да я таких, как ты…
– Не трогайте меня! – потребовал Димка и дернулся в руках незнакомца. Увы, тщетно.
А тот снова тряхнул Димку и, стянув с него шапку, подтащил поближе к фонарю.
– А с виду интеллигентный парень. Ну, ничего, я тебя сейчас научу культуре поведения!..
Судя по виду непрошеного заступника, урок обещал быть суровым. Я поняла, что пора вмешиваться.
– Простите, – я широко улыбнулась и шагнула ближе к свету, чтобы мои ямочки на щеках предстали во всей красе и прелести, – все в порядке. Мы беседовали. Извините, что побеспокоили. N’aie pas d’inquiйtude!
– Чего? – переспросил мужчина.
– Не беспокойтесь, – перевела я. – Все в порядке.
– Как же в порядке, – заступник подозрительно оглядывал то меня, то Димку, – ты же кричала, а теперь говоришь, что все в порядке. Не лги. Ты знаешь, кто хуже, чем такие, как он, подонки?
Я машинально покачала головой, не представляя, как убедить этого непрошеного рыцаря.
– Те, кто защищает подонков! – с торжеством заявил мужчина. – Такие, как ты!
«Вот не повезло! Вот нарвались!» – с тоской подумала я.
– Что случилось? – послышался вдруг знакомый голос.
Пока мы вяло препирались, к нам подошел Лешка Беляев.
– Да вот, – мой спаситель предъявил пойманного за шкирку Димку, – пацан к девочке приставал. Она сначала так жалобно на помощь звала, а теперь говорит, мол, помогать не надо, типа они просто общались тут.
Беляев с любопытством посмотрел на меня, перевел взгляд на Димку и удивленно поднял брови.
– Дядя Сережа, – сказал он наконец, задумчиво хмурясь, – а я ведь их знаю. Они в параллельном классе учатся, кажется, еще с младших классов дружат и сидят за одной партой.
Теперь глаза полезли на лоб у меня. Это значит, я дружу с Димкой? Вот как это выглядит со стороны?! Какой ужас, какой позор! Вот и делай после этого людям добро! Стоит только пару раз не отогнать от себя приставучего Димку, и его уже записывают ко мне в друзья! Неудивительно, что Лешка не обращал на меня внимание!
– Да не дружу я с ним! – выпалила я, чувствуя, что щеки становятся горячими, краснея то ли от стыда, то ли от гнева.
– Не понял, – повторил, видимо, не отличавшийся сообразительностью дядя Сережа. – Что этот парень от тебя хотел?
– Мы не дружим, – поспешно заявила я, избегая смотреть и на Лешку, и на Димку, – но да, за одной партой сидим… А сейчас… просто общались, ничего страшного.
– А зачем ты кричала? – спросил упертый спаситель.
– Роль репетировала, – созналась я. Между прочим, даже не солгала.
– Какую роль? – рявкнул дядя Сережа, похоже, уже окончательно потеряв терпение и ошалев от нашей кутерьмы.
– В школьном спектакле, – неожиданно пришел на помощь Беляев. – Мы спектакль в школе ставим, а они вот репетируют.
Разумеется, ни о каком спектакле и речи не было, но мне стало ужасно приятно, что Лешка пришел на помощь и даже солгал ради меня… и ради Димки… но Димку-то можно не считать – с чего бы Беляев лгал ради него? А значит, все это исключительно ради симпатии ко мне.
Мой спаситель запутался уже окончательно.
– При чем здесь школьный спектакль? Зачем кричать во дворе? – настаивал он.
– Может, вы и не понимаете, при чем здесь спектакль, и равнодушны к высокому искусству, но мы – нет, – я гордо заправила за ухо выбившуюся прядь волос, заодно продемонстрировав идеальное запястье. – Талант презирает условности! Демосфен вот тоже ходил читать свои речи на берег моря, но его, заметим, не хватали при этом за шиворот! Я слышала, что судьба актера нелегка, но не думала, что настолько!
Воспользовавшись впечатлением, произведенным моей пламенной речью на дядю Сережу, Димка все же вывернулся из его рук и на всякий случай отбежал подальше.
– Вот видите – таланты! – рассмеялся Беляев. – Ну что, ребята, пойдемте? Или вы еще здесь порепетировать хотите?
Я еще не поняла, куда он нас приглашает, но отреагировала мгновенно:
– Конечно, пойдем!..
Сделала шаг и тут, как назло, споткнулась и грохнулась прямо в лужу.
Я сидела на мокром асфальте и чувствовала себя законченной идиоткой. Хуже не найти. Внезапно мне стало до того жалко себя, что слезы сами собой полились из глаз.
– Это она плачет, или опять репетирует? – недоуменно прогудел надо мной дядя Сережа.
И от этих слов я расстроилась и расплакалась еще горше, а оба – и Лешка, и Димка – кинулись меня утешать. Они говорили что-то успокаивающее, а Беляев достал из кармана пакетик с бумажными платочками и лично стал вытирать с моих щек слезы. Я плакала, а он осторожно промокал их, как маленькому ребенку.
Потом слезы разом иссякли, и мне вдруг стало смешно – стоило только представить себя, сидящую в луже, в окружении этих ставших внимательными и заботливыми рыцарей.
– С тобой точно все в порядке? – подозрительно спросил Беляев, услышав мое хихиканье.
– Ага… – едва выдавила я и снова зашлась смехом. – Вы только представьте, как мы смотримся со стороны!
И тут оба парня тоже засмеялись.
Дядя Сережа, безмолвно взиравший на нашу троицу, видимо, окончательно решил, что имеет дело с законченными сумасшедшими. Возможно, буйными, и уж наверняка опасными. Он покачал головой и торопливо зашагал прочь.
Между тем сидеть на асфальте было мокро и холодновато.
– И что, никто не подаст мне руку? – спросила я.
Ко мне тут же протянулись две руки.
Я уже потянулась к Лешкиной, когда вдруг увидела Димкины глаза, и, передумав, подала сразу две руки – одну Лешке, другую Димке. Так они оба меня и подняли.
– Тебе, наверное, надо высушиться, – сказал Беляев, скептически разглядывая меня при свете фонаря.
Я это и сама понимала. Колготки и юбка – между прочим, моя любимая и лучшая юбка, – грязные… Да, дома в таком виде лучше не появляться. Маму наверняка удар хватит.
Я кивнула.
– Пойдемте ко мне, – решился Лешка. – Я тут в соседнем подъезде живу. Вода и утюг у меня есть. И чай тоже.
Сердце радостно стукнуло. Вот действительно, пути судьбы предугадать невозможно. Казалось бы, все складывается хуже некуда, а потом оказывается, что это к лучшему! Я многозначительно посмотрела на Димку: самое время ему найти какое-то срочное дело, которое потребует его незамедлительного присутствия где-нибудь километров за сто отсюда.
– Отличная идея! – бодро ответил Димка, усиленно избегая моего взгляда. – Я как раз ужасно промерз, так что чай будет не лишним.
– Ну, пойдем, – Лешка, сделав приглашающий жест, направился к своему подъезду.
По пути я ткнула Димку локтем в бок, пытаясь пробудить в нем совесть. Совесть спала глубоким спокойным сном и пробуждаться не желала, а мой одноклассник сделал вид, будто не заметил ощутимого тычка. Ну, ничего, я ему это еще припомню.
– Что у вас там произошло? – спросил Беляев, пока мы поднимались к нему на четвертый этаж в тесном вонючем лифте.
– Да ничего особенного, – я мило улыбнулась и поправила волосы. – Просто немного повздорили, с кем не бывает.
