Смеющийся Пеликен - Наумов Евгений (полные книги TXT) 📗
— Могут и плохое сказать, — опять вкрадчиво вставил Кумак.
Всe посмотрели на него с опаской. Железный крючок мог много плохого выведать о человеке!
— Убить сироту! — разъярился снова Акака. Лицо его налилось кровью, волосы совсем закрыли глаза. Наверное, вспомнил, каким изобразил его Айван. — Убить!
Даже всегда спокойный Тро неодобрительно покачал головой: Не зверь он, чтобы его убивать, — проскрипел он. — Для того чтобы убить, на честный поединок вызвать нужно. А соплеменники друг друга не вызывают…
Акака забыл о самом главном обычае племени — никто не смеет убивать соплеменника.
Если друг друга начнут убивать, то кто защитит племя от нападения врагов? Поднявшего руку на соплеменника ожидала суровая и мучительная кара — изгнание в ледяные просторы моря без оружия и еды.
— Тогда что же — нам уходить? — прервал затянувшееся молчание Акака.
В старину действительно делали так — уходило все селение на новое место, оставляя одного неугодного. Правда, его не лишали оружия и запасов пищи, шатра или землянки.
Однако мало кто выживал: остаться одному в пустынных снегах и льдах — верная смерть.
Но в старину так делали, потому что важные люди очень глупыми были, считали Эмемкут и Мэмэрэнэн. Они сразу отвергли предложение Акаки. Покидать теплые обжитые места и лишаться хороших охотничьих угодий из-за бездомного сироты!
— Вот из-за этих глупых важных людей остались в народе плохие обычаи, — тяжело вздохнул Эмемкут. — Никого теперь нельзя убить безнаказанно, не каждого можно выгнать из селения, а для того чтобы выгнать, на это должно согласиться большинство жителей селения. Вот какие времена пришли! По каждому пустяку людей нужно спрашивать.
А теперь из-за ничтожного сироты собрались они, важные люди племени, и вместо того, чтобы отдыхать или веселиться, занимаются непривычным занятием — думанием!
Эмемкут сердито посмотрел на Кумака:
— Для чего владеешь ты Железным крючком? Разве ничего не можешь посоветовать?
— Что ж, — смиренно сказал Кумак. — Если согласны все будут, то могу необходимое сказать.
— Ага! Ага! — оживленно зашевелились все и с надеждой посмотрели на него. Что придумал зловещий Кумак?
— Согласны, с необходимым согласны будем! — радостно и облегченно заговорили они.
Акака чуть не добавил, что ему легче было бы уничтожить целое селение врагов, чем заниматься думанием, но вовремя прикусил язык.
Кумак некоторое время молчал. Снова курили. Ждали.
— Айван сказал, — начал Кумак, — что у нас нет ничего хорошего. Если найдут что-то хорошее, тогда отправится сирота в путь, Так? — Все молчали. Что скажешь? Правильно говорит Кумак. — Значит, нужно это хорошее найти, — продолжал он. — Объявим жителям, чтобы все хорошее несли в шатер Эмемкута.
Еще дольше молчали. Ничем не выдавали охватившего их восторга и облегчения.
Хорошо придумал Кумак! Не зря владеет он Железным крючком!
Шумно вздохнув, Эмемкут громко позвал женщин и велел принести разные яства, чтобы утолить зверский голод, возникший от непривычного занятия — думания. При этом все старались не смотреть на шапку Кумака и не задавать себе вопроса, что же скрывает он под ней.
Каждый что-то приносил. Прогнать его из селения! Встретимся у Кривой скалы!
Под ярким светом холодных звезд по селению ходили посыльные Эмемкута и горланили, заглядывая в каждый шатер:
— Люди! Все, что у вас есть хорошего, несите в шатер Эмемкута! Скорее, скорее!
— А что нести? — раздавались в ответ растерянные голоса.
— Все! Несите все хорошее, а Эмемкут отберет нужное! Несите самую вкусную еду и самые лучшие вещи! Несите украшения, оружие, одежду, изделия своих рук! Мудрые мысли несите! Древние сказания! Повествования о живших прежде! Степенные разговоры тоже несите! Поучения и высказывания! Умные советы!
И в шатер Эмемкута потянулись жители селения. Одни шли, сгибаясь от тяжести, другие несли кое-что в небольших торбах и свертках. Но каждый приносил что-то, не шел с пустыми руками. В шатре Эмемкута с пустыми руками никого не принимали.
Первыми пришли важные люди. Они сложили свои дары отдельно, внушительной горкой, и все входящие видели их, оглядывали восхищенно. Тут были сочащиеся жиром увесистые моржовые окорока, отрезанные прямо со шкурой и сшитые по краям полосками кожи. Такой окорок может лежать в леднике очень долго, не теряя своего восхитительного вкуса. Связки вяленых тюленьих ластов отливали синевой. Куски китовой кожи — черные с одной стороны и нежно-желтоватые с другой. Легкие керкеры. Прочные торбаса. Лисьи и песцовые малахаи. Украшения из разноцветных бус. Острые ножи в ножнах из лахтачьей шкуры, с тяжелыми резными рукоятками. Костяные гарпуны, пронзающие насквозь самую толстую шкуру зверя.
— Очень хорошее все это! — одобрительно поглядывая на дары важных людей, покряхтывал Эмемкут.
Отдельно лежали мягкие шкурки песцов, лисиц, росомах, горностаев. Искорки света от костров пробегали по этим дивным россыпям, и казалось, что шерстинки горят каким-то чудным пламенем.
— Хорошо! Это тоже хорошо! — приговаривал Эмемкут.
В стороне лежали дары попроще. Коробочки из корья, наполненные сушеными ягодами. Мешочки с тюленьим жиром. Связки сухих съедобных корешков. Чесалки для спины из оленьих рогов. Витые легкие арканы — чааты. Искусно вышитые рукавицы.
Сушеная рыба. Черствые лепешки. Легкие посохи для хождения. Силки на зайцев и песцов.
Полозья для нарт. Некоторые жители приносили даже красивые камешки или ракушки, собранные на берегу моря и горных ручьев, ибо больше ничего хорошего у них не было.
Самый важный человек не сердился, он снисходительно кивал:
— И это тоже хорошо…
Приходили сказители и вели долгие степенные разговоры. Они повествовали о славных походах силачей племени в другие земли, о жестоких битвах и богатой добыче, с которой воины возвращались в родное селение. Они описывали почести, воздаваемые героям.
Приводили их высказывания и мудрые поучения о том, как быстро настигнуть вражеских воинов, неожиданно напасть на них, рассеять по тундре и взять в плен женщин и детей, чтобы иметь в своих шатрах побольше жен и работников. Не оставлять в живых ни одного мужчины — иначе он может потом отомстить. Угнать стада и сжечь все жилища.
— Хорошо! — прикрякивал Эмемкут, и ему вторили другие важные люди племени, слушающие эти удивительные и поучительные сказания.
— Очень все это хорошо!
Наконец он кивнул посыльному Эттувьи, устрашающего вида воину с кривым ножом и крепким чаатом на — поясе.
— Приведи сироту Айвана!
В молчании ждали все, пока не раздался хруст снега под торбасами и в шатер не вошел юноша в сбившемся набекрень рваном малахае. Эттувьи по своему обыкновению наградил его напоследок звучным ударом по шее, но выражение упрямства на смуглом скуластом лице юноши от этого только усилилось. Быстрым взглядом окинул он горы даров, лежавших справа и слева от Эмемкута, сказителей, сидевших на корточках вдоль стены.
— Вот, — сказал Эмемкут, не глядя на сироту. — Ты говорил, что ничего хорошего нет у нас. Смотри, сколько хорошего собрано в моем шатре. Выбирай, что хочешь, и неси Сверху Сидящему. Только отправляйся поскорее! — И он, пыхтя, откинулся на гору шкур, положенных за спиною.
Айван переступал с ноги на ногу. Независимо заложил руки назад. В глубине шатра он уловил знакомый блеск жарких глаз. Яри тоже здесь!
— Разве хорошее это? — заговорил он насмешливо. — Это хорошее только для того, кто им владеет. У других же вызывает зависть и злобу, разжигает плохие желания.
Он помолчал немного и добавил:
— Разве унесу я все это? Даже и малой доли не унесу. А нужно, чтобы хорошее было спрятано от злых глаз, иначе сразу же украдут его или отнимут у меня.
Эмемкут сдержался и указал на сказителей:
— Тогда возьми хорошее у них. Много хорошего рассказали они здесь. Послушай их и запомни, и тогда никто не украдет это у тебя. Ведь не дырявая у тебя голова!
