Про Митю и Витю(Рассказы) - Шманкевич Андрей Павлович (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
— Не из-за меня, а из-за петуна… — запротестовал Витя и показал мне спеленутого петуха.
Я хотел было дотронуться рукой до роскошного петушиного гребня. Но только я протянул руку, как петух с такой силой клюнул меня в палец, что я даже вскрикнул.
— Видели? — сказал Витя. — Всех так клюет… За это нас и прогнали из палаток… Велели не приходить в лагерь, пока куда-нибудь его не денем… Он еще орет ни свет ни заря…
— Басом орет… Целый час… — добавил Митя. — А потом целый день дерется, шпорами царапает… Вы посмотрите, какие у него шпоры!
Митя осторожно, с опаской развернул край полотенца и высвободил правую петушиную ногу. На ноге красовалась такая огромная черная шпора, что я невольно отодвинулся. Таким шпорам позавидовал бы любой кавалерист.
— Вы пальцем, пальцем попробуйте, какие они у него острые… — пожаловался Витя. — Все ноги нам порасцарапал… Налетит как скаженный, и не отобьешься от него.
— Откуда вы его взяли, такого разбойника? — стал допытываться я.
И тут выяснилась вот какая история. В школе, где учатся Митя и Витя, организовалась туристская группа для путешествия по Селигеру. Конечно, Митя с Витей не могли остаться в стороне от такого путешествия. В группе у каждого были свои обязанности. Наши герои попали в продовольственно-закупочную комиссию. Они закупали в деревнях молоко и картошку, яйца и кур в ощипанном виде. Покупали и петунов (так на Селигере называют петухов). И вот в одной деревне какая-то старушка уговорила Витю купить живого петуна. Она так его расхваливала, так дешево отдавала, что Витя не выдержал и купил петуха в живом виде.
По счету это был третий петух, закупленный комиссией.
— Ну что мы с ним будем делать? — спрашивал Митя по дороге в лагерь. — Не нравится он мне, какой-то подозрительный этот третий. Ты заметил, что деревенские ребята за животы хватались, когда мы несли его по деревне?
— Не знаю, чего они нашли в этом смешного… Петуна, можно сказать, на смерть несут, а они хаханьки… А мы назло им возьмем да и не зарежем его…
Ребята-туристы встретили петуха довольно радостно; каждый старался погладить его по гребню, взять на руки. Петух позволял такие фамильярности, пока не освоился с новым положением, а затем начал проявлять характер: одного долбанул клювом в руку, да так основательно, что у того синяк появился, второму угодил в щеку так, что турист завопил от боли.
Но больше всего петун третий наскакивал на Митю и Витю. Ведь им приходилось с ним возиться — на походе они тащили его на руках, на ночь он устраивался в их палатке на каком-нибудь рюкзаке и орал своим могучим голосом «кукареку». Орал с вечера, орал в полночь, орал на заре, когда особенно хочется спать. Ребята запускали в него ботинками и тапочками, но это не помогало: петун орал и прислушивался — ответит ли ему кто из его сородичей. Не дождавшись ответа, кукарекал еще громче.
Наконец туристы не выдержали и потребовали от Мити и Вити, чтобы петун был использован по назначению.
— В суп его! В лапшу!..
Легко было потребовать, но, когда дело дошло до исполнения приговора, из всей группы не нашлось ни одного человека, кто решился бы отрубить петуну его драчливую и крикливую голову. Не решились ребята и бросить петуна в лесу одного.
— Его же в первую ночь лиса здесь сожрет… — заявил Витя. — Лисы знаете как петушатину любят?..
— Тогда девайте его куда хотите! — закричали ребята. — А мы его больше терпеть не желаем. Он нас всех калеками и заиками сделает.
В первой же деревне, через которую пришлось проходить туристам, Митя и Витя постарались «забыть» петуна. Радости их и всех ребят не было предела. Но радость длилась недолго: догнала их на лошади молодая колхозница, швырнула петуна им под ноги да еще накричала на всех: оказалось, что за полчаса петун третий разогнал всех деревенских петухов, а самого боевого исколотил так, что тот лежмя лежит…
Посмеялся я над всей этой историей с петуном, уложил ребят спать, пристроил петуна на холодной печке и сам лег.
Петух, как и следовало ожидать, орал всю ночь, орал на заре. Намучился я и проснулся довольно поздно. Проснулся оттого, что кто-то стал печатать на моей пишущей машинке. Сначала я подумал, что это Митя или Витя пробуют силы, но оказалось, что силы пробовал петун третий. Он взгромоздился на стол и сосредоточенно долбал клювом по клавишам. Когда я стал его гнать, он, не раздумывая, перешел к нападению.
— Эй, Митя, Витя! Где вы? Забирайте скорее вашего зверя и несите куда хотите!.. — закричал я, отбиваясь от петуна.
Но кричал я напрасно — ни Мити, ни Вити в избе не было. Сбежали туристы. Оставили петуна и сбежали.
Я думаю, что они нарочно это сделали: отомстили мне за то, что я про них рассказы сочиняю…
Еле уговорил я председателя колхоза принять от меня в подарок петуна третьего.
— Что вы! — говорил он. — Это же бойцовый петух. Купцы раньше такую породу выводили. Петушиные бои устраивали на потеху… А нам это ни к чему… Ежели такого петуха в хозяйстве иметь, так на воротах писать надо: «Осторожно! Во дворе злой петух!»
Афен-пинчер
«Будь что будет», — решил Вовка и понес щенка домой.
— Ты вот что, Вовка… Ты скажи матери, что это очень породистый щенок, что ему прямо цены нет, — посоветовал Вовке его приятель Лешка.
— Да ты что? — уставился на него Вовка. — Такой породы и не придумаешь, чтобы она к нему подходила.
Лешка взял щенка, долго рассматривал его, морщил лоб и вдруг решительно объявил:
— А здесь и подбирать не надо породу. Это самый что ни на есть настоящий афен-пинчер [1].
— Что-о-о? — опешил Вовка. — Какой пинчер?
— Афен! По-немецки значит «обезьяний». Понятно? «Обезьяний пинчер». Можешь посмотреть в Большой советской энциклопедии. Что же ты, сам-то не видишь, что ли? Он же вылитая обезьяна!
И, будто в подтверждение этому, дома мать сказала:
— Батюшки! Где ты такую обезьяну выкопал?
А когда Вовка спустил щенка с рук и тот улегся на брюхо, раскинув лапы, мать так рассмеялась, что и без просьбы Вовки судьба Афена была решена — он обретал дом и хозяина.
Вот уж чего нельзя было сказать про Афена — это того, что он рос не по дням, а по часам. И часы проходили, и дни, и месяцы, а щенок как был с рукавичку, так таким и остался. Только, может быть, в весе немного прибавил да в глазах у него уже не было щенячьей тоски. Все шло хорошо, как вдруг однажды приходит Лешка и спрашивает:
— Ты кулешовскую Альму знаешь?
— Знаю, — ответил Вовка.
Кулешовскую Альму нельзя было не знать: это была такая немецкая овчарка, какой трудно подыскать пару для сравнения.
— Вчера ощенилась, — сказал Алешка. — Всего пять щенков. Одного Сережка по дружбе уступает нам. Понятно?
— Ничего не понятно, — ответил Вовка. — Он же не бесплатно?
— Ясно, нет. Пятерку, по дружбе. Настоящая цена тридцатка… Два с полтиной у меня есть, давай и ты столько. Щенок пополам будет.
— Да откуда же я возьму?.. И у меня уже есть щенок, — сказал Вовка.
— Стоп! — перебил его Лешка. — Вот тебе и деньги. Завтра воскресенье — поедем на Птичий рынок и продадим твоего Афена. Может, и дадут за него два пятьдесят…
