Неприкосновенный запас - Яковлев Юрий Яковлевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Оттого, что на мертвой земле распустился такой цветок жизни, война сбилась с толку. Даже фашисты притихли.
Те, кто должен был стрелять, не стреляли. Стволы автоматов и орудий молчали.
Ах, Тамара, Тамара! Она не просто танцевала на маленькой, наспех утрамбованной площадке, она бросала вызов войне. Сотни родных и чужих глаз смотрели на нее. Не было на этом пятачке ни одной живой травинки, деревца, по всему плацдарму огненным валом прошла смерть, но была она - танцующая девчонка, балерина политотдела.
Она стала символом неистребимой жизни, во имя которой стоило держать этот пятачок и не отступать.
"Пляска смерти" - так назвал этот танец пленный немец.
"Пляска жизни" - назвали ее танец наши бойцы.
4
В эту ночь орудия били сравнительно близко, и дом политотдела вздрагивал, как от подземных толчков. Я встал. Не зажигая света, подошел к окну и слегка отодвинул занавеску светомаскировки. Еще не рассвело - было около шести утра, но небо уже стало багровым, как остывающее раскаленное железо. При свете вспышек было видно, что валит мокрый снег. Я прислушался и понял: огонь ведут наши орудия. И подумал: "Как хорошо, что бьют не по городу!"
Стекла вздрагивали и тихо звенели, жаловались.
Все еще не зажигая света, я оделся и отправился к своим. Думал, они спят - их пушками не разбудишь! - но, когда переступил порог бывшего класса, вся моя команда была на ногах.
- Доброе утро, - сказал я, закрывая за собой дверь. - У вас уже подъем? Или не спится из-за артподготовки? По-моему, неподалеку форсируют Неву.
Все это я выговорил довольно быстро. И когда умолк, заметил, что ребята молчат. Видимо, что-то случилось.
Я спросил:
- Все ли у вас в порядке, чада мои?
Не ответили мне чада. Промолчали. И я понял, что не все у них в порядке. Я выжидательно посмотрел на Сережу.
- Борис Владимирович, Тамары нет, - сказал он.
Ребята стояли передо мной, опустив глаза, словно чувствовали себя виноватыми за ее исчезновение.
- Она легла вместе со всеми, - сказала Женя Сластная. - Она легла, а утром ее койка была пуста.
- Может быть, она встала раньше... может быть, сейчас придет? сказал наш рассудительный Шурик.
Но я чувствовал, что он не очень-то верит в то, что говорит.
- Не могла ли она махнуть в Ленинград? - робко сказала Алла Петунина.
- Чего гадать! - сказал Вадим.
- Только и остается гадать! - вздохнул Шурик. - И ждать.
Я ходил по комнате, недоброе предчувствие накапливалось во мне, подкатывало к сердцу. Однако я старался не поддаваться.
- Костюмы все на месте?
Алла Петунина - наш костюмер - подошла к стене, где на гвоздиках висел весь гардероб ансамбля. Зашуршали платья. Все молча ждали. Потом Алла повернулась ко мне.
- Борис Владимирович, нет цыганского костюма...
- Ты хорошо посмотрела?
- Нет костюма, посмотрите сами. А Тамара не расстается с ним.
Я не успел ничего ответить. Ребята бросились к нашей костюмерной стенке и стали энергично перетряхивать танцевальный гардероб.
- Действительно нет, - наконец сказал Сережа. - Она, наверно, махнула в соседнюю часть, ее попросили...
- Что значит - попросили? - взорвался я. - Здесь армия, а не художественная самодеятельность. Здесь все вопросы решает командир.
Кому я это говорил? Тамаре? Она все равно никогда не слушала моих командирских назиданий. Ребятам? Самому себе?
- Вот к чему приводит разболтанность! - раздраженно продолжал я. Потом обратился к Сереже: - Веди группу на зарядку! В 8.00 экзерсис!
И под сводами старого класса прозвучало:
- Становись! Равняйся! Смирно! Нале-во! Шагом-арш!
Сережа нарочито громко выкрикивал слова команды, но до меня они долетали глухо, как из соседней комнаты. Только бы Тамара вернулась! Только бы она нашлась!
Я не знал, что делать, куда устремиться на поиски Тамары. Отправился на узел связи армии. В частях, с которыми удалось связаться, Тамары не было, не выступала у них Тамара. И вообще в этот день было не до танцев в частях объявлена повышенная боеготовность.
А мокрый снег все валил и валил. Он не ложился, а налипал на провода, на чехлы орудий, на шапки часовых.
Где Тамара? Когда она наконец придет? Я звал ее. Сам себе давал обещание не ругать ее, лишь бы она появилась. Должна же она в конце концов появиться! В два часа дня в класс вошел дядя Паша.
В этот день все забыли про него. Знали, что старик занемог и отлеживается в хозвзводе, где стояла его койка. С ним такое и раньше случалось. Но весь вид старика говорил о том, что он пришел не из хозвзвода, а проделал трудный, изнуряющий путь. Шинель на нем была мокрой, хлястик держался на одной пуговице. Щеки запали, глаза лихорадочно блестели и были красными, как после бессонной ночи. Он вошел в класс и, не раздеваясь, сел за парту, служившую столом. Потом дрожащими руками стал сворачивать толстую цигарку. Табак сыпался на колени, кресало не слушалось, фитиль не загорался. Наконец баянисту удалось закурить, и некоторое время он курил с закрытыми глазами.
Я подошел к нему.
- Дядя Паша, Тамара пропала!
Не поднимая глаз, он сказал:
- Знаю.
Я наклонился к старику.
- Вы знаете, где она? Она жива?
- Жива.
Все облегченно вздохнули: слава богу, жива.
- Где же она?
- Она в Ленинграде... Во Дворце пионеров.
- Как? Что она делает во Дворце пионеров? - воскликнул я и осекся вспомнил, что Дворец пионеров превращен в госпиталь.
Значит, Тамара в госпитале.
- Что с ней, дядя Паша?
Он молчал. Мне хотелось трясти старика за плечи, вывести его из странного оцепенения. С трудом я сдержался, взял себя в руки, понял, что старик сам еле живой, чем-то потрясен.
Наконец баянист заговорил:
- Ранена Тамара. На переправе. Возвращались с плацдарма, и тут ее... миной.
- Какой плацдарм? Какая мина? - Я не мог поверить в реальность того, о чем мне говорил старик. - Вы там были?
- Был.
"Зачем?" - хотел спросить я и тут же понял бессмысленность своего вопроса. Тамара ранена, и теперь уже все не имело значения.
Собравшись с силами, я спросил:
- Тяжело ранена?
- Тяжко, в бедро. Вот тут записка...
Он долго рылся в кармашке гимнастерки, пока наконец не нашел сложенный вдвое листок.
