Лужайки, где пляшут скворечники (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
«Тём, прости меня! Хотя здесь нечего прощать, никто не виноват. Мы разные. Ты врос душой в эти Пустыри, а я не могу. Я хочу нормальной жизни. И Кей. Ему надо нормально расти и учиться, у него жизнь впереди. Я не прошу тебя: уйдем вместе. Ты не уйдешь. А я больше не могу.
Не сердись. H.».
Бесшумная лавина пошла на Артема, накрыла его с головой. Какой-то нездешней прозрачной тьмой, глухотой, полной ненужностью жизни.
Он постоял, медленно втянул в себя воздух, зажмурился, рванулся. Стряхнул с себя глыбы этой глухой не жизни.
Как это «ты не уйдешь»? Он сию минуту! Немедленно, следом! Но… куда?
Артем повернул листок: нет ли чего-нибудь на обратной стороне? Ничего, только прилипшая кожурка луковицы.
Артем сел на кровать, вжался теменем в стену. И сидел так, сидел, сидел. И понимал, что это должно было случиться. Э т о или что-то такое же. Птичка грозил не зря. Он, Птичка-то, понимал: расплата не обойдет Студента. Судьба не забудет вину ефрейтора Темрюка.
«Господи!» Ка-ку-ю ви-ну? Разве у меня был выбор?»
«А судьба казнит и без вины виноватых. Наверно, для баланса…»
«Да какая судьба! Просто я дурак! Затащил девчонку в берлогу! Разве ей э т о г о хотелось?»
Он догонит, найдет, вернет!.. Нет, не вернет, а уйдет следом! Вместе уйдут!
Артем оттолкнулся теменем от стены. Встал. Помотал головой и начал методично собирать вещи в обшарпанный чемодан. Белье, бритва, тетради с конспектами…
А куда идти? Где искать?
Сейчас он пойдет к тетке, переночует там. Составит за ночь план: список всех мест, всех знакомых, где могут быть Нитка и Кей. Он их найдет и скажет ласково, без обиды: «Ну, куда мы друг без друга? Мы же связаны одной ниткой. Одной Ниткой…»
За окнами уже синел вечер. Артем с чемоданом шагнул с порога в холод, захлопнул за собой дверь. Наверно, навсегда. Звезды вздрогнули. Серебряный месяц съежился и смущенно укрылся за черной заводской трубой. Артем со скрученным нетерпением в душе зашагал по тропе среди занесенных снегом репейников. Стреканули с тропы несколько зайцев.
Артем дошел до поворота, и там навстречу ему шагнули трое.
Артем тут же понял, кто они. Потому что двое были взрослые, а третий — Зонтик. Артем сразу узнал его.
Мужчины были в длинных старомодных пальто и меховых шапках, а Зонтик в короткой расстегнутой курточке и с непокрытыми длинными волосами.
— Артем Викторович, простите, — сказал один мужчина голосом старого курильщика. — Можно вас на полминуты? Тут такое дело…
— Какое еще дело! — Они что, намерены удержать его?
— Тём, ну пожалуйста, — вдруг попросил Зонтик. Голосом, похожим на голос Кея.
— Ну… что? — Артем обмяк.
Второй мужчина (с голосом и повадками молодого человека) начал осторожно:
— Мы всё понимаем. Но если вы уйдете сейчас…
— А я уйду!
— Да… но тогда здесь никогда не наступит весна.
— Почему? — глупо спросил Артем.
— Не знаем… Мы ведь тоже не всё знаем. Видимо, таковы законы Пространств.
— Мне-то что до них… теперь?
— Вам-то уже, возможно, ничего, — виновато откликнулся «курильщик». — А им до вас — много чего, Пространствам-то. Вы здесь самый молодой из взрослых жителей, самый сильный. На вас замкнута надежд а.
— Мне-то что…
— Тём, но без тебя не будет весны, — тихо и, кажется, со всхлипом вставил свои слова Зонтик. — И тогда… как же ребята? И Лелька, и все… А Нитку и Кея все равно до весны не найдешь.
— Почему?!
— Потому что надо, чтобы не перестал разрастаться Город…
Самый момент был, чтобы психануть для облегчения души. Чтобы скинуть всю эту чертовщину! Но «и Лелька, и все…».
«А разве я за них отвечаю?»
«А разве нет?»
Артем с отчаянием представил цепь грядущих одиноких вечеров.
«Нет!»
Но сказал угрюмо и неуверенно:
— А когда же весна?
— Возможно, скоро, — отозвался «молодой». — Возможно, совсем скоро, если попросить Егорыча заварить поплотнее на трубе заслонку. Чтобы не сочился холод.
«Вот и попросите? А я-то при чем?!»
Но вслух Артем ничего не ответил. Вместо отчаянного желания спешить, искать было теперь вязкое утомление.
А Зонтик сказал шелестящим шепотом:
— Тём… если ты уйдешь, дом станет пустой. Вдруг они вернутся, а тебя нет?
«Да! А вдруг они в е р н у т с я?»
Месяц выплыл, и у Зонтика в волосах заискрились застрявшие снежинки. Зонтик повернулся и стал уходить. Двое мужчин пошли за ним. Бесшумно так…
Артем постоял и пошел домой. Разжег в камине дрова. Бросил в пламя Ниткино письмо. Обессиленно сел у стола, лег щекой на клеенку. Оранжевый огонь плясал, трещал. Даже чуточку успокаивал. Конечно же, зашевелились в памяти стихи (то ли бунинские, то ли чьи-то еще):
Пить было нечего. Покупать собаку не было необходимости. Она пришла сама, умело открыв лапой все двери. Положила морду Артему на колени.
— Ты уже про все знаешь, Бом?
Тот виновато шевельнулся.
— Бедолаги мы с тобой, Бом…
Пес вздохнул. Он-то не был бедолагой, но выразил Тёму полное сочувствие.
— А может, они и правда вернутся?
Бом неуверенно постучал хвостом. Видимо, он не исключал такой возможности, но большой уверенности не испытывал.
На дворе холодало, ледяное кружево быстро затягивало окна. Снаружи его серебрил месяц, а из комнаты золотил огонь. Узоры мельтешили, складывались в незнакомые рисунки. На миг возникло в окне лицо Снежной королевы — как в известном с детства мультфильме.
Артем еще малышом-дошкольником любил смотреть этот фильм. Вместе с мамой. Любопытно было и страшновато: не пробралась бы в комнату прямо с телевизора или через щель в форточке эта красивая, но ледяная тетка. Однажды Тём, будто шутя, спросил маму: не проберется ли? Мама засмеялась:
— Не проберется, если будешь хорошо себя вести.
А сейчас? Он вел себя хорошо? Или кругом виноват? Мама-то все равно простила бы. А Снежная королева не прощает — никого и никогда…
Потом пошли дни и вечера одиночества. Впрочем, днем одиночества почти не ощущалось. Артем глушил себя делами. Сжав зубы, сдал зимнюю сессию (а что делать: не сдашь — останешься без стипендии, тогда хоть подыхай). Занимался с ребятами историей, раздобыл для них на институтской турбазе старые, списанные лыжи, устраивал походы по дальним окраинам Пространств. Их было много, неизведанных окраин…
Ребята деликатно не спрашивали про Кея и Нитку. Только Лелька сперва приставала с расспросами. Артем сказал, что у Нитки завелись всякие простудные хвори и ей пришлось уехать на юг, к дальним родственникам, а Кей не мог отпустить сестру одну в дальнюю дорогу.
— А когда они приедут назад?
— Когда Нитка поправится.
— А когда поправится?
— Ох, Лелька, кабы знать. Может быть, к лету…
— А когда лето?
— Не знаю, Лелька. Может быть, скоро…
Однажды по дороге в институт Артем встретил скульптора Володю. Тот с осени жил в своей городской квартире, у сестры, и на Пустырях появлялся редко. Но, оказалось, он знает про Нитку и Кея. Мало того!
— Еще бы не знать, Артем! Она и Кей два дня прожили у меня, прежде чем уехали из города.
— Куда уехали?!
— Не знаю, честное слово. Они не сказали, чтобы я тебе не проболтался.
— А когда они жили у тебя, ты не мог мне сообщить?!
— Я обещал Нитке, что не скажу. Иначе она сразу ушла бы… Артем, это все равно не помогло бы, если бы ты прибежал. Только хуже…
— Володька, почему она так? В чем я виноват?.. То есть виноват, да, но почему она ничего даже не сказала?
— А я знаю?.. Тём, она мне говорила, что, может быть, потом…
— Что потом?
Он пожал плечами, молча пожал Артему руку и ушел, сутулясь.
