Возвращение росомахи(Повести) - Зиганшин Камиль Фарухшинович (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Когда озвучил необходимую сумму, экспедитор аж присвистнул. Вообще-то он обрадовался, но виду не подал. Причина радости была проста. Подкова давно мечтал заполучить лайку охотоведа. И неудивительно — Мавр имел столь выдающийся экстерьер и навыки, что редко с какой выставки возвращался без медали. К Степану он попал щенком от того самого одногруппника, у которого ночевал в городе. Его отец, известный в стране кинолог, всю жизнь занимался селекцией западносибирских лаек.
Семен Львович понимал, что охотовед ни за что не продаст своего медалиста, а тут такой подходящий момент. Теперь главное — грамотно подвести Степана к нужному решению. Что-что, а вести переговоры прожженный коммерсант умел.
— Да-а уж! Влипли вы, Степан Ермилович, как кур в ощип! — Проникновенно вздохнув, Подкова продолжил: — Вот вы, поди, думаете, Семен деньги лопатой гребет. А я ведь в Верхи иной раз в убыток езжу. Знаешь, сколько бензина за рейс жгу? Так он еще каждый квартал дорожает. А я за все годы ни разу закупочные цены не снизил… А машина! Удивляюсь, как она на таком бездорожье до сих пор не развалилась! Да что тебе объяснять — сам ездишь… Двигатель давно пора менять, но никак не наберу нужной суммы. Все по мелочам расходится. То резина облысела, то радиатор потек, то аккумулятор сдох. Контора-то на ремонт ни копейки не дает. Говорят: «Ты на хозрасчете».
— Семен Львович, я все это понимаю, но больше не к кому обратиться! Выручай! На тебя вся надежда. Не подведу. За год, максимум за два, рассчитаюсь с процентами.
Подкова, выдержав паузу, пошел в атаку:
— Ермилыч, ты же знаешь, охотник я зеленый, а участок на отшибе. Вокруг ни души. Страшновато одному. Толковая собака хотя бы на первое время позарез нужна. Вот если б ты Мавра на годик дал, я бы тоже постарался.
Степан опустил голову. Задумчиво водя рукой по лицу, зашуршал щетиной. Собака для него была главной отрадой. Любил он ее до дрожи в груди. И Мавр отвечал безоглядной преданностью. Сколько раз, рискуя не только шкурой, но и жизнью, выручал! Но, похоже, выхода нет: придется согласиться! «Не навсегда ведь», — уговаривал он сам себя, а вслух сказал:
— Семен Львович, ты ж понимаешь, собака — это не ружье и не машина. Собака — существо особое. Она привязанность имеет. Не знаю, примет ли тебя?
— Ты не переживай. Я цену Мавра знаю, уж как-нибудь подлажусь.
Степан опять задумался, взвешивая все «за» и «против». Он понимал, что занять такие деньги больше не у кого. После недолгой внутренней борьбы произнес осевшим голосом:
— Согласен. А как быстро ты всю сумму сможешь набрать?
— Часть у меня есть, а остальное, думаю, друг даст. К нему съездим и сразу в Верхи…
Глава 23
Предательство. Побег
Когда автолавка подкатила к степановскому дому и во двор уверенно зашел Подкова, у Мавра почему-то похолодело в брюхе. Пес нутром почуял беду. Улыбчивый, с розовой лысиной человек в потертом синем халате, противно пахнущий одеколоном, ему никогда не нравился. Его неуловимый, скользкий взгляд вызывал у Мавра озноб, словно от сквозняка. Особенно встревожило лайку то, что хозяина будто подменили: он непривычно ссутулился, взгляд был хмурым и каким-то потерянным. Собака заглянула ему в лицо: «Что случилось? Чем помочь?» — спрашивала она и, виляя хвостом, демонстрировала готовность исполнить его любое желание.
Степан отвел глаза и, тяжело вздохнув, прошел в дом. Вернулся с красной папкой. Мавр сразу узнал ее: с ней они всегда ездили на собачьи выставки.
«Значит, ничего страшного, куда-то поедем».
Но хозяин почему-то передал ее Лысому, и они сели за стол под кустом обильно цветущей сирени. Сначала что-то писали, потом долго считали, складывали в пачки разноцветные бумажки. Мавр знал, что за них хозяин получит от Лысого кучу разных пакетов. В одном из них обязательно будут любимые им сладкие камушки.
Он с нетерпением ожидал этого момента. Бумажек много, значит, угощение будет щедрым. Но хозяин почему-то унес их все в дом. Вернувшись, подошел к Мавру, обнял за шею, погладил по спине. Поцеловав в нос, прошептал:
— Прости, Мавруша, но по-другому никак.
Степан встал и подвел лайку к столу, за которым сидел Подкова.
— Это твой новый хозяин! Слушайся его, — отчетливо, с расстановкой произнес он.
Мавр, поняв, что его отдают в чужие руки, возмущенно зарычал, резко попятился: «Я не согласен!» Пес был уверен, что хозяин одумается и отменит свое решение: ведь он всегда служил ему верой и правдой!
— Гляди-ка! Понял! — пробормотал Подкова.
Взволнованный Степан, едва сдерживая дрожь в голосе, твердо повторял:
— Иди, Мавр! Иди! Иди!.. Теперь он твой хозяин.
Не головой, а необъяснимым сверхчутьем Мавр понял, что должен выполнить команду. Он приник к ноге Степана, потерся об нее плечом — это означало: «Тяжело, но подчиняюсь».
Охотовед благодарно потрепал лайку за загривок и, передав поводок Подкове, решительно подтолкнул растерянного пса к калитке. Семен Львович чтобы расположить его, хотел было погладить пса, но, заметив в его глазах сатанинский блеск, передумал.
— Не укусит? — спросил он с тревогой.
— Как вести себя будешь, — горько улыбнулся Степан. Помолчав, добавил, напирая на каждое слово: — Главное, не обижай. Собака — существо преданное. Ее обидеть — большой грех.
— Не беспокойся! Притремся! — заверил Подкова и осторожно, как бы проверяя настрой Мавра, все же провел рукой по спине. Лайка внутренне напряглась, но стерпела.
— Я тут намордник на всякий случай прихватил. Надену пока.
— Валяй, коли взял.
Намотав на руку поводок, прикрепленный карабином к ошейнику, Семен Львович повел собаку к машине. Мавр не сопротивлялся, но у калитки обернулся, все еще надеясь, что хозяин его позовет. Но того уже не было.
Посадив лайку в кабину, Подкова без задержки выехал из Верхов. Ему надо было еще заехать на участок. Подремонтировать там крышу промысловой избушки.
Оставив, как обычно, машину прямо на дороге (кроме него и Степана тут мало кто ездил), закинул на спину рюкзак с провиантом, на плечо — обернутый полиэтиленом рулон рубероида и, взяв на поводок Мавра, зашагал к зимовью.
Когда переходили ключ, из-под поваленной осины выскочила лиса. Ринувшийся за ней Мавр с такой силой дернул поводок, что Подкова, влекомый тяжелым рулоном, со всего размаха впечатался лицом в сырую землю.
Очищаясь от налипшей грязи, он прохрипел: «У, сука, убью!» Эти слова Мавру не были знакомы, но в их интонации слышалась такая злость, что шерсть на загривке вздыбилась, а в горле вскипело рычание. Момент был серьезный.
— Ты чего?! Виноват, а еще крысишься! Раз такой прыткий, сам тащи эту дуру!
Подкова достал из рюкзака веревку, сложил ее пополам. Свободные концы привязал к рулону, а петлю, накинув на загривок собаки, пропустил под мышками передних лап. Приученный таскать нарты, Мавр спокойно потянул черное «бревно» по лесной тропе. Оно то и дело застревало между стволов, и тогда Подкове приходилось подправлять рулон. В одной из низинок рубероид скатился в заиленную лужу и засел в ней столь крепко, что Мавр, пытаясь вытащить его, порвал веревку. Подкове пришлось лезть в болотину, связывать ее, и вместе с собакой вытягивать рулон.
Весь перепачканный, он, срывая раздражение, со всей силы пнул пса. Тот, обнажив два ряда острых зубов, зарычал и посмотрел с такой угрюмой свирепостью, что Семена Львовича будто огнем опалило. Это окончательно вывело его из себя. Притянув лайку за поводок к стволу березы, он отломил от сухостоины увесистую ветвь и стал наносить собаке удар за ударом. Один из них пришелся по чувствительному носу. Мавр аж взвыл от боли. Еще удар, еще!
— Не смей так смотреть!.. Не смей так смотреть! — орал Подкова, в ярости брызжа слюной.
Пес понял: если не смириться, то Лысый может забить до смерти. Он опустил голову и заскулил. Человек удовлетворенно просипел:
— То-то!
Немного поостыв, добавил:
