Бедовый мальчишка - Баныкин Виктор Иванович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Степка заплакал еще громче, размазывая кулаком слезы по грязному лицу.
— А ты перестань, касатик, перестань… Хочешь, пойдем со мной. Двоим не скучно. — Старик положил в суму недоеденную корочку и перекрестился. — Старый да малый, кто нас тронет?
— Я ничего…
— Пойдешь, значит?
— Пойду, — еле слышно прошептал Степка. — Только в наше село не пойдем. Там меня знают.
— Ладно. Видно будет, — сказал нищий и стал подниматься.
У околицы их остановил патруль.
— Пропустите, любезные, милостыню господню собираем, — запричитал старик, опираясь на Степкину руку.
— Пропустить, что ли? — спросил рыжеусый солдат своего товарища.
— Пусти. Черт с ними! — махнул тот рукой.
Степку в село нищий с собой не взял, он оставил его в заброшенной бане позади огородов.
— Карауль собранный хлебушко и никуда не уходи, — строго наказал старик.
Вернулся он скоро и сказал, что в этом селе подают плохо, надо идти дальше.
На другую ночь легли спать в поле, в шалаше пастуха. Ласково гладя Степку по голове, старик спросил:
— А если я помру, куда ты, сирота, пойдешь, как жить-то будешь? Ась?
Мальчик подумал и что-то ответил.
— Куда, говоришь, куда? — переспросил старик.
— К Чапаеву пойду! — горячо шепнул ему на ухо Степка. Старик вздохнул.
— Все бедные люди идут к Чапаеву, которым невтерпеж приходится от супостатов… А ты спи себе, касатик, спи.
Когда Степка проснулся утром, старика в шалаше уже не было. Мальчик побежал в незнакомое село, но нищего и там не нашел.
Третьи сутки моросил дождь — нудный осенний. Навес над крыльцом штаба протекал, и дневальный ежился от холодных капель, попадавших ему за ворот шинели.
К крыльцу подошел Степка.
— Куда? — Дневальный загородил дверь.
Шлепая босыми ногами по мокрым, грязным ступенькам, мальчик все же взобрался на крыльцо и только тогда остановился:
— Пусти.
— Кого тебе надо?
— К Чапаеву я, — ответил Степка.
— Ишь, чего вздумал! — Дневальный шагнул вперед. — Уходи с крыльца, нет Чапаева.
Степка обиженно взглянул на чапаевца:
— Тебе жалко, да?
— Уходи. Говорят, нет Чапаева!
— А я говорю: пусти, тут Чапаев!
Но дневальный уже не смотрел на мальчика. К штабу подкатил забрызганный грязью автомобиль. Из кабинки проворно вышел человек в бурке и папахе. Степка глянул на него и присел: «Чапаев!» Почему военный в бурке должен быть Чапаевым, он и сам не понимал как следует. Хотел было подойти к нему, но испугался.
— Товарищ Чапаев, — заговорил дневальный, — мальчишка чей-то пришел и тебя спрашивает. Я говорю: нет Чапаева, а он одно свое — лезет.
Василий Иванович остановился перед Степкой и оглядел его с ног до головы.
— Рассказывай, какое дело до меня имеешь? — серьезно, точно взрослому, сказал он.
— По делу пришел, — тоже серьезным тоном начал мальчик, стараясь казаться взрослым. — В отряд записаться к тебе пришел.
— В отряд? — Брови у Чапаева поползли вверх. — А что ты делать будешь в отряде?
— Разведчиком буду.
— Ловко!.. А почему из дому ушел?
— У меня нет дому… Папанька у красных служил, его в Самаре беляки убили, а мамку повесили. Один теперь я.
— Откуда? Звать как?
— Из Таволжанки. Степан я, Михайлы Ласухина сын.
— А лет сколько?
— Четырнадцатый с масленицы пошел.
Из штаба вышел вихрастый веселый парень.
— Приехал, Василий Иваныч? — спросил он дружески.
— Приехал, Петька, — также просто ответил Чапаев.
— А с кем это ты говоришь?.. Никак, Степка? — Парень подбежал к мальчику, схватил его за руки.
Степке почудилось, что он где-то слышал этот голос, но где, припомнить не мог.
— А старика нищего помнишь?
— Помню…
— Так это я и был! — Вихрастый парень засмеялся и обнял Степку. — После моей разведки мы их крепко пощипали… Василь Иваныч, я этого мальчонку на квартиру отведу. Можно?
— А ты зачем мне тогда не сказал, что ты от Чапаева? Я бы с тобой ушел, — с тихим укором сказал мальчик Петьке.
— Нельзя было, парень. Дело было такое серьезное.
Мигушка слабым, дрожащим огоньком чуть освещала середину избы. В углах, тонувших в полумраке, шуршали тараканы.
На разостланных по земляному полу шинелях спали вповалку чапаевцы.
У жарко натопленного подтопка, около пулеметчика коммуниста Зимина, сгрудилось несколько бойцов. Пулеметчик рассказывал сказку:
— Идет плотник с барином в лес, бревна, одним словом, выбирать. Да-а… Пришли в лес. Ходит плотник по лесу, обухом по деревьям постукивает да ухо к стволу прикладывает… Вот так, значит…
Зимин показал, как делал плотник. Степка привалился к плечу пулеметчика, вытянул ноги.
— «Ты что делаешь, чего слушаешь?» — спрашивает барин плотника. «А вот обойми дерево, приложи ухо и ты услышишь», — ответил плотник. «Да моих рук не хватит, не могу я», — сказал барин. «Это не беда! Давай я тебя привяжу, ты и услышишь». Ну, барин, одним словом, согласился. Да-а. — Зимин достал из кармана вышитый бисером кисет и принялся свертывать цыгарку. — Привязал плотник барина к дереву, взял вожжи и давай его охаживать. Лупит, а сам приговаривает: «Слушай, слушай, волчий сын, что тебе дерево говорит! А говорит оно: не обижай мастерового человека!»
Взрыв смеха прокатился по избе. Проснулся кашевар, выругал смеющихся и повернулся на другой бок, прикрыв полой шинели голову.
Степка вскочил на колени и широко раскрытыми глазами уставился в белые от мороза окна.
— Стреляют! — прошептал он.
В настороженной тишине звякнула калитка.
— Белые! — кричал кто-то в сенях, не находя впотьмах дверной скобы.
Поднялась сумятица.
— Спокойно, товарищи! — негромко сказал Зимин. — Будем биться!
Чапаевцы выбегали на улицу, ложились у заборов и отстреливались. Зимин и Степка выкатили на дорогу пулемет. Степка подавал ленты, пулеметчик строчил по неприятелю. Кто-то ускакал задами в соседнее село, где стоял кавалерийский полк.
— Продержимся как-нибудь, а тут свои подоспеют, — подбадривал Зимин, вставляя в пулемет новую ленту.
— Продержимся, — соглашался Степка, старательно вглядываясь в сторону противника.
Неожиданно Зимин отшатнулся назад и, запрокинув голову, повалился на землю. Степка нагнулся над ним. Пулеметчик был мертв.
— Ур-ра! — раздались пьяные голоса.
По занесенной снежными сугробами улице скакали белоказаки. В неестественно ярком лунном свете отчетливо вырисовывались летевшие словно по воздуху кони и фигуры всадников. Устрашающе сверкали тонкие полоски сабель.
Все ближе, ближе неприятельская конница. Отступая, чапаевцы побежали по переулкам поселка.
Степка припал к пулемету и нажал гашетку.
Всадник, скакавший прямо на Степку, внезапно вздыбил лошадь и тут же рухнул вместе с нею на дорогу.
А вслед за ним другой белоказак вылетел из седла, сраженный пулей, и обезумевшее животное метнулось в сторону, волоча за собой по снегу безжизненное тело.
Падали люди, кони. Круто повертывая лошадей, белоказаки отхлынули назад. А Степку охватила такая ненависть к ним, что мальчик, до боли стиснув зубы, стрелял до тех пор, пока не опустошил всей ленты. Пошарив рукой в пустом ящике, он прислушался.
Кругом было тихо-тихо. Напрягая слух, Степка замер от ожидания, что вот сейчас-то и случится самое страшное и непоправимое. По спине пробежал холодок, на голове зашевелились волосы. Цокот копыт раздавался все явственнее и громче в морозной, пугающей тишине ночи. Казалось, надвигалась какая-то несокрушимая стальная лава.
Степка сорвался с места и, перепрыгивая через плетни, увязая в снегу, скрылся в степи.
Выслушав Чапаева, Исаев посмотрел в утомленное лицо командира.
— Можно идти, Василий Иваныч? — спросил ординарец.
— Иди. И Степку поскорее пришли, я его в разведку хочу послать. Паренек ловкий и смелый. Хороший разведчик будет.
